Начальник, который будет командовать флотом во время войны, будет также подготовлять флот и в мирное время»[158]. Новым должностным лицам, подчиненным непосредственно руководителю морского ведомства, «вверялось управление военно-морскими силами в Балтийском море, в Черном море и в Тихом океане». Посты начальников морских сил («наморси») заняли контр-адмиралы Н. О. фон Эссен (Балтика), И. Ф. Бострем (Черное море) и И. П. Успенский (Тихий океан).
Штаб наморси объявлялся «органом начальника морских сил по содержанию сведений о состоянии морских сил, по разработке указаний начальника морских сил…, по передаче распоряжений начальника морских сил и по содержанию сведений о состоянии личного состава и материальной части». Документом определялась и структура штаба, «состоящего из двух отделений — оперативного и распорядительного»[159]. Первыми начальниками штабов начальников морских сил Балтийского и Черного морей стали капитаны 1 ранга К. В. Стеценко и А. Н. Мязговский соответственно.
В контексте настоящего исследования наибольший интерес представляет тот факт, что в штабах флотского звена были впервые образованы оперативные органы (приложение 13). До 1908 г. оперативные функции являлись нештатной нагрузкой, исполняемой различными офицерами штаба. Как правило, тактические вопросы передавались в ведение флагманского артиллериста, разведывательные — флагманского штурмана, перепиской по общим и распорядительным вопросам занимался старший флаг-офицер, но это распределение, по замечанию Ю. А. Пантелеева, «не было узаконено и носило характер установившейся традиции»[160].
Однако более чем скромная численность образованных в 1908 г. оперативных отделений — два офицера — не позволяла этим органам эффективно решать весь комплекс возложенных на них функций, которые, согласно п. 37 «Положения…», охватывали «вопросы статистические, оперативные, организационные, мобилизационные и учебные».
Через полтора года, 23 ноября (6 декабря) 1909 г., приказом по флоту и морскому ведомству № 311 было введено в действие «Положение о начальнике действующего флота», согласно которому структура (приложение 13) и штат штаба были существенно расширены. Этим же приказом оперативные отделения освобождались от заведывания вопросами связи и наблюдения, и в состав штабов включались начальники сформированных в Балтийском и Черном морях и в Тихом океане служб связи — капитан 2 ранга H. Н. Апостоли, капитан-лейтенант В. Н. Кедрин и подполковник по адмиралтейству В. 3. Лукин[161]. Отметим еще одну важную новацию 1909 г. — учреждение в штабах морских сил должностей вторых флагманских минных офицеров «для заведывания корабельными радиотелеграфными станциями», свидетельствовавшее о повышении внимания к проблеме использования радиосвязи и вопросам организации радиоэлектронной борьбы[162].
На начальников морских сил (затем действующих флотов) была возложена вся ответственность за оперативно-боевую подготовку сил и управление ими в мирное и военное время. В то же время разработка планов применения флотов оставалась в ведении генмора, что повлекло за собой появление функционального «перекоса»: планирование операций и боевых действий осуществлялось одной управляющей инстанцией, а их практическая реализация и, следовательно, ответственность за результаты возлагались на другую. Поэтому появление «Положения…» 1908 г. повлекло за собой трансформацию механизма разработки планов применения флотов и мобилизационных планов морского ведомства: «Разработка оперативного плана производилась в оперативной части штаба командующего флотом (правильнее — начальника морских сил. — Д. К.)… По утверждении этого плана командующим морскими силами он представлялся Морскому министру и, по указанию последнего, Морской генеральный штаб каждый год составлял основания мобилизационного плана для всех учреждений Морского ведомства, которые по этим основаниям составляли свои планы мобилизации. Эти планы служили частными руководствами отдельных учреждений по подготовке… к войне»[163].
Подобная организация оперативного планирования была закреплена в «Положении о командующих морскими силами Балтийского и Черного морей и командующем Сибирскою флотилиею», высочайше утвержденном 9 (22) мая 1911 г. и объявленном приказом по морскому ведомству от 27 мая (9 июня) № 150: «Командующий морскими силами, получив от начальника морского генерального штаба соображения относительно плана войны, дает подчиненным ему начальникам и учреждениям указания для выработки плана операций вверенного ему флота; он сообщает эти свои указания и выработанный план операций (выделено мной. — Д. К.) начальнику морского генерального штаба»[164].
Отметим, что сходные метаморфозы механизма стратегического и оперативного планирования происходили и в военном ведомстве, что выражалось в повышении самостоятельности военных округов и роли управлений окружных генерал-квартирмейстеров[165].
«Положением о командующих морскими силами…» 1911 г. был ликвидирован и другой принципиальный изъян предыдущих подобных документов — неопределенность служебных отношений и отсутствие внятного разграничения полномочий между начальником морских сил и командирами портов, ставшие, как свидетельствует сам разработчик проекта «Положения…» 1908 г., следствием «срочности проведения закона и недостатка опыта в этом направлении»[166]. Теперь — «после весьма острой борьбы в министерских верхах»[167] — командиры портов были выведены из непосредственного подчинения морскому министру и подчинены командующим морскими силами, которые, таким образом, сосредоточили в своих руках управление не только корабельными соединениями, но и резервными силами, береговыми частями и учреждениями. Накануне мировой войны увенчалась пусть и частным, но все же успехом борьба, которую с 1906 г. вело морское ведомство за возвращение в его ведение приморских крепостей, переданным Военному министерству после Крымской войны 1853–1856 гг.[168]. В январе 1913 г. по настоянию Н. О. фон Эссена в подчинение командующему морскими силами Балтийского моря была передана Ревель-Порккаллаудская крепость, вскоре переименованная в морскую крепость Императора Петра Великого[169].
Новое Положение о штабах командующих морскими силами было высочайше утверждено 12 (25) мая 1914 г., о чем было объявлено буквально за месяц до начала мировой войны — приказом морского министра от 1 (24) июня № 177. Штаб состоял из оперативной и распорядительной частей, а также частей флагманских специалистов. Отметим, что Положение не содержало штата штаба, распределение обязанностей между чинами передавалось на усмотрение командующего «впредь до установления штаба штабов». Однако до начала войны штат так и не был утвержден[170]. Согласно строевому рапорту, поданному командующим флотом Балтийского моря главнокомандующему 6-й армией 12 (25) августа 1914 г., в штабе флота числились семь штаб-офицеров, восемь обер-офицеров, два офицера корпуса инженер-механиков флота, один офицер по адмиралтейству, один врач, два гражданских чина, восемь кондукторов и 98 нижних чинов[171].
1.3. Совет государственной обороны — первая попытка создания организационной основы координации деятельности Военного и Морского министерств (1905–1909 гг.)
Опыт Русско-японской войны 1904–1905 гг. явно продемонстрировал всю глубину проблемы координации действий видов вооруженных сил. «У Русского Потентата хотя две руки, но они как бы на разных туловищах», — образно заметил в 1902 г. выдающийся военный мыслитель М. И. Драгомиров[172].
Согласование усилий военного и морского ведомств находилось в компетенции императора, сохранявшего статус «державного вождя Российской армии и флота» и, в соответствии со ст. 14 «Основных Государственных Законов» (1906 г.), обладавшего «верховным начальствованием над всеми сухопутными и морскими силами Российского государства»[173]. Однако глава государства не имел рабочего аппарата для реализации этой функции и мог полагаться, по существу, лишь на собственные знания и интуицию.
Следует отметить, что попытки институционального оформления процесса координации деятельности оборонных ведомств предпринимались и ранее. Например, в 1881 г. начало работу Особое совещание по разработке плана развития флота в соответствии с задачами морской политики России в составе военного министра, министра иностранных дел и управляющего Морским министерством под председательством генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича[174]. С декабря 1884 г. по март 1885 г. под председательством начальника Главного штаба и председателя Военно-ученого комитета генерал-лейтенанта H. Н. Обручева работала специальная межведомственная комиссия по выработке замысла совместных действий армии и флота в случае агрессии со стороны Германии и Австро-Венгрии[175]. Однако эти и другие подобные структуры не имели статуса постоянно действующего высшего государственного органа управления и не ставили перед собой долгосрочных задач общегосударственной важности.