). Документ определял «организацию высшего военного управления войсками, предназначенными для военных действий…, а равно обязанности, права и круг ведения органов и чинов полевого управления»[203]. Законодательно утверждалась должность верховного главнокомандующего — высшего начальника над всеми действующими сухопутными и морскими силами, облеченного чрезвычайной властью и правом вести военные действия «всеми способами, какие признает нужными».
Впрочем, идея учреждения должности главковерха фигурирует и в более ранних документах по стратегическому планированию. Так, в «Указаниях командующим войсками на случай войны с державами Тройственного союза» от 1 (14) мая 1912 г. указывалось: «Высшее начальствование над всеми вооруженными силами как сухопутными, так и морскими, предназначенными действовать против держав Тройственного союза, объединяется в лице верховного главнокомандующего. Этому лицу непосредственно подчиняются… командующие морскими силами соответствующих морей»[204]. Еще раньше — в 1902 г. — было предположено создание фронтового звена управления[205].
«Положением…» 1914 г. в Штабе главковерха среди прочих подразделений предписывалось учредить Военно-морское управление, являющееся «органом начальника штаба по разработке и передаче повелений верховного главнокомандующего, касающихся флота»[206]. Предусматривалось создание аналогичных формирований и в штабах главнокомандующих армиями фронтов.
В ст. 2 «Положения…» указывалось, что «организация морских вооруженных сил, предназначенных для военных действий, определятся соответствующими морскими законоположениями»[207]. Однако анализ соответствующих документов с очевидностью показывает, что «флотская» часть «Положения о полевом управлении…» вступала в явное противоречие с Морским уставом и положениями о центральных органах военного управления морского ведомства. Обращает на себя внимание и следующее обстоятельство: если статус фронта как «стратегической инстанции», самостоятельно решающей поставленные задачи на театре военных действий или стратегическом направлении, был закреплен законодательно, то высшее военно-морское объединение — флот — не было позиционировано в иерархии воинских формирований вовсе. Вероятно, по этой причине в течение первого года войны флот Балтийского моря был подчинен 6-й армии, что выглядит странным с точки зрения элементарной воинской субординации.
Проект новой редакции «Положения о полевом управлении войск…» был разработан в военном ведомстве к середине 1914 г. и в начале июня (н. ст.) препровожден на «отзыв и заключение» в заинтересованные ведомства, в том числе в Морское министерство. Военный министр генерал от кавалерии В. А. Сухомлинов предполагал в середине июля (н. ст.) вынести проект на рассмотрение Военного совета[208], после чего представить «Положение…» на высочайшее утверждение[209].
Если специальная комиссия Военного совета, работавшая под председательством генерала А. П. Вернандера, недостатков во «флотских» статьях документа не усмотрела[210], то генмором был выявлен ряд серьезных, по мнению моряков, изъянов в предлагаемой конструкции системы стратегического управления. Поэтому император, по докладу И. К. Григоровича, повелел соответствующие разделы «Положения…» переработать[211]. Однако стремительная эскалация международной обстановки поставила Военное министерство перед необходимостью настаивать на скорейшем введении документа в действие, и 16 (29) июля 1914 г., за несколько дней до начала мировой войны, «Положение…» было одобрено на заседании комитета Генерального штаба и получило высочайшее утверждение. «С 1908 года я работал над этим положением, но потом забыли, и лишь 15 июля (1914 г. — Д. К.) вспомнили и 16 июля повезли Государю на утверждение. В один день такую работу сделать, конечно, нельзя», — свидетельствует Ф. Ф. Палицын, возглавлявший в 1905–1908 гг. Главное управление Генерального штаба[212]. По воспоминаниям Ю. Н. Данилова (в то время — генерал-лейтенанта, генерал-квартирмейстера генштаба), вопрос был решен «в преддверии войны в одном ночном заседании»[213]. «Это было одним из крупных пробелов нашей подготовки, что составление означенного документа заканчивалось под громом надвигавшейся военной грозы», — справедливо замечает С. К. Добророльский, возглавлявший в 1914 г. мобилизационный отдел Главного управления Генерального штаба[214].
Между тем этот наспех принятый документ содержал недостатки и куда более серьезные, чем слабая проработка вопросов взаимодействия сухопутного и морского командования. Авторы «Положения..» исходили из того, что с началом войны обязанности главковерха возложит на себя сам император, что, кстати, едва не произошло в 1914 г. — Николай II отказался от принятого было решения возглавить действующую армию только под давлением министров[215]. Поэтому в документе были «весьма неполно и неопределенно установлены» (формулировка А. Д. Бубнова) взаимоотношения и функциональный «водораздел» между верховным командованием и правительством, что, очевидно, стало одной из важных причин внутриполитических осложнений в стране и, в конечном счете, поражения России в войне[216]. Кроме того, доминирование представлений о скоротечном характере будущей войны повлекло за собой полный отрыв оперативного управления вооруженными силами, сосредоточенного в Штабе верховного главнокомандующего, от решения вопросов их тылового и технического обеспечения, оставшихся в ведении Военного и Морского министерств. Это положение пришлось исправлять уже в ходе войны[217].
«Штатами полевого управления войск в военное время» (Приложение к соответствующему «Положению…») в составе Военно-морского управления при верховном главнокомандующем полагалось иметь одного контр-адмирала (начальник управления), штаб-офицеров «по два на каждый отдельный флот, подчиненный верховному главнокомандующему», и одного нижнего чина (писаря). Штатная численность военно-морского управления при главнокомандующем армиями фронта — один контр-адмирал (начальник управления), два штаб-офицера «для делопроизводства и поручений» и один нижний чин (писарь). Приказом главкома 6-й армией и Балтийским флотом от 16 (29) мая 1915 г. № 144 в штат военно-морского управления штаба армии была введена дополнительная штаб-офицерская должность[218].
Комплектовались военно-морские управления за счет «раздёргивания» подготовленных операторов Морского генерального штаба, который с началом военных действий оказался выключенным из процесса управления действующими флотами[219]. Начальником Военно-морского управления ставки был назначен помощник начальника Морского генерального штаба контр-адмирал Д. В. Ненюков, имевший опыт самостоятельного руководства генмором во время многомесячной болезни А. А. Ливена в 1913–1914 гг. Вместе с ним в Барановичи отправились капитаны 2 ранга А. В. Немитц и А. Д. Бубнов, старший лейтенант В. В. Яковлев и лейтенант В. А. Бирилев (в феврале 1915 г. последнего сменил лейтенант Б. П. Апрелев, затем место А. В. Немитца занял лейтенант В. Г. Гончаров). Кроме того, при управлении состояли капитан 1 ранга великий князь Кирилл Владимирович, который с ноября 1914 г. исполнял должность «наблюдающего за морскими командами действующей армии»[220], и его адъютант старший лейтенант князь К. П. Ливен[221]. Военно-морское управление штаба 6-й армии возглавил капитан 2 ранга В. М. Альтфатер, должность штаб-офицера для делопроизводства и поручения занял старший лейтенант Ф. Ю. Довконт.
По замечанию И. К. Григоровича, функции военно-морских управлений были «совершенно не разработаны и точно не определены»[222]. В Морском уставе эти органы управления не упоминались вовсе. Что же касается «Положения о полевом управлении войск…», то в нем (ст. 88) функции управления излагались более чем лаконично и сводились, по существу, к информированию главковерха по возникающим в ставке «флотским» вопросам (приложение 16). На практике их деятельность сводилась к разработке проектов директив флотам на основе указаний главковерха (главкома 6-й армии) и контролю их выполнения.
Кроме того, офицеры Военно-морского управления при главковерхе оказывали полковнику генерального штаба А. А. Свечину помощь в составлении ежедневных «сообщений Штаба Верховного Главнокомандующего», передаваемых в Петроград для распубликования[223]. Любопытно, что объем «морского отдела» информационных бюллетеней находился в зависимости от положения дел на фронтах: например, во время «великого отступления» 1915 г. сообщения об успехах флота стали существенно более развернутыми. «В это тяжелое время мы, моряки, сделались в ставке персонами грата. Только мы и давали утешительные сведения. Когда составлялся бюллетень для выпуска в печать, прежде меня всегда просили составлять морской отдел возможно короче. Теперь же с большим удовольствием помещали сведения о всех парусных судах, безжалостно уничтожаемых Черноморским флотом