омненный научный интерес, так как содержат малоизвестные подробности жизненного пути исторических персонажей, проливают свет на мотивы некоторых управленческих решений.
Резюмируя краткий историографический обзор, заметим, что отечественными специалистами, бесспорно, достигнуты существенные успехи в изучении системы управления в Морском министерстве Российской империи начала прошлого столетия. Однако приходится признать, что опыт организационного строительства и функционирования органов стратегического руководства и оперативно-стратегического управления силами флота (за исключением Морского генерального штаба) остается на периферии исследований предыстории и хода Первой мировой войны. Практически не освещены сложный и не всегда эффективный механизм координации работы военно-морских руководящих инстанций (морские органы ставки верховного главнокомандующего — морской министр с подчиненным ему генмором — командование флотов), разграничение функций и организация взаимодействия ставки, Военного и Морского министерств, а также армейских и флотских начальников на местах в ходе совместных операций и боевых действий на приморских направлениях.
Основой привлеченного к исследованию корпуса источников являются законодательные акты, а также уставные, руководящие и иные официальные документы, позволяющие составить представление о нормативной базе деятельности должностных лиц и органов военного управления в ходе строительства флота и его применения в военное время.
В работе, в частности, использованы отдельные книги «Свода морских постановлений» и его «Продолжений» — систематического собрания морских узаконений. К исследованию привлечены, главным образом, материалы первой книги Свода — «Общее образование управления морским ведомством» — и некоторых из ее продолжений. К этой же группе отнесены «Собрания узаконений, постановлений и других распоряжений по Морскому ведомству» за 1906–1917 гг. (некоторые из них озаглавлены «Указатель правительственных распоряжений по Морскому ведомству»), являющиеся хронологическими собраниями распоряжений, касавшихся деятельности Морского министерства[45].
Положения об органах военного управления флота и морского ведомства[46], а также «морские» статьи «Положения о полевом управлении войск в военное время»[47] отражают структуру и функциональное наполнение элементов системы управления военно-морскими силами. Безусловно, необходимо упомянуть и о главном флотском регламентирующем документе — Морском уставе (издания 1914 г.), где, среди прочего, были определены основы боевой и повседневной организации сил, общие обязанности должностных лиц и т. п.[48].
Отложившиеся в Российском государственном архиве военно-морского флота (РГАВМФ) планирующие, директивные, отчетно-информационные боевые документы и служебная переписка Военно-морского управления при верховном главнокомандующем и Морского штаба главковерха (фонд 716), Морского министерства (главным образом, Морского генерального штаба — фонд 418), командования и штабов флотов Балтийского и Черного морей (фонды 479 и 609 соответственно) составили фактологическую основу исследования процессов управления силами со стороны органов верховного командования и управляющих инстанций флотского звена.
Однако, при всей значимости и репрезентативности этих материалов, следует признать, что некоторые из документов (главным образом, аналитического характера) характеризуются явно выраженной тенденциозностью и не вполне корректной интерпретацией фактов. Наиболее, на наш взгляд, яркий пример такого рода — доклад по Морскому штабу верховного главнокомандующего от 26 июня (9 июля) 1916 г., в результате высочайшего одобрения которого командующий флотом Черного моря адмирал А. А. Эбергард был заменен вице-адмиралом А. В. Колчаком[49]. Проведенный нами анализ содержания доклада, принадлежащего перу флаг-капитана Морского штаба главковерха капитана 2 ранга А. Д. Бубнова и подписанного начальником этого штаба адмиралом А. И. Русиным, показал, что авторами документа двигало не столько желание объективно оценить положение дел на флоте и обстановку на Черноморском театре военных действий, сколько стремление переложить на комфлота ответственность за собственный «идейный стратегический тупик» (формулировка М. А. Петрова[50]); и для достижения этой цели высшие морские чины ставки сочли возможным по ряду вопросов ввести императора в заблуждение[51].
Коллекции документов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) — в частности, материалы ставки верховного главнокомандующего (фонд 2003) и главных командований и штабов общевойсковых объединений, в оперативное подчинение которым поступали действующие флоты, — дали возможность выявить специфику функционирования контура управления объединениями и группировками военно-морских сил в годы Первой мировой войны. Документы фонда 2100 (Штаб главнокомандующего войсками Кавказского фронта) позволяют реконструировать процесс взаимодействия штаба флота Черного моря с командованием Кавказской армии в ходе подготовки и ведения оборонительных и наступательных действий на побережье Анатолии.
Хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи Историко-документального департамента МИД (АВПРИ) документы фондов «Архив "Война"» (фонд 134) и «Секретный архив министра» (фонд 138) содержат сведения о заключении русско-французской морской конвенции (1912) и подготовке морского соглашения с Великобританией (1914), координации действий Российского флота и военно-морских сил союзников, закупках импортного вооружения и военной техники, организации межсоюзнических морских перевозок и других сюжетах, имеющих отношение к деятельности Морского министерства. В фонде «Дипломатическая канцелярия при Ставке. 1914–1917 гг.» (фонд 323) отложились делопроизводственные документы подразделения Штаба верховного главнокомандующего, курирующего внешнеполитические аспекты работы высшего военного командования.
Мемуарный фонд высших руководителей флота и морского ведомства периода Первой мировой войны весьма невелик. Записки последнего морского министра Российской империи адмирала генерал-адъютанта И. К. Григоровича имеют несколько конспективный характер[52]. Это, к сожалению, относится и к неопубликованной «автобиографии» вице-адмирала М. А. Кедрова (1933 г.)[53], фактически управлявшего Морским министерством в апреле — мае 1917 г. Об этом периоде своей деятельности Михаил Александрович упоминает лишь вскользь, хотя в его записках содержатся чрезвычайно любопытные подробности взаимоотношений в среде государственного руководства и высшего военно-морского командования. Что же касается адмирала А. И. Русина, который, будучи начальником Морского генерального штаба и Морского штаба верховного главнокомандующего, играл ключевую роль в стратегическом руководстве военно-морскими силами, то его литературное наследие, увы, ограничивается кратким очерком подготовки флота к войне[54] и еще более краткими воспоминаниями о Морском корпусе[55].
Из числа командующих флотами оставил воспоминания (точнее, подробный проспект задуманных, но так и не написанных мемуаров) лишь А. В. Немитц[56], возглавлявший Черноморский флот с июня по декабрь 1917 г. Уникальность управленческого опыта Александра Васильевича состоит в том, что он, будучи перед войной офицером оперативного отделения Морского генерального штаба, принимал непосредственное участие в стратегическом планировании, а затем, работая в ставке и командуя флотом, претворял в жизнь планы войны на Черном море. Будучи без преувеличения выдающимся флотским офицером своего времени, А. В. Немитц имел свою точку зрения (зачастую не совпадающую с мнением вышестоящего начальства) на вопросы по кругу своей служебной деятельности и имел гражданское мужество отстаивать собственное мнение, иногда во вред своей карьере. Эти обстоятельства придают особую ценность его рассуждениям и оценкам, содержащим целый пласт ранее неизвестных сведений и неожиданных выводов по многим проблемам применения отечественного военно-морского флота.
С некоторой долей условности к разряду мемуарных источников можно отнести неоднократно публиковавшиеся протоколы допросов А. В. Колчака (командующий Черноморским флотом в 1916–1917 гг.) чрезвычайной следственной комиссией в Иркутске в 1920 г. В своих показаниях, являющихся, по существу, подробной автобиографией, адмирал проливает свет на многие детали своей служебной деятельности, а также анализирует и оценивает строительство и применение отечественного флота накануне и в период Первой мировой войны[57]. «Эта книга…, — справедливо отмечает автор опубликованной в 1926 г. рецензии, — может считаться замечательным документом, характеризующим годы подготовки флота к войне 1914 года и участие в ней. В то время как за границей в этой области вышел целый ряд капитальнейших трудов, разного рода мемуаров, тактических исследований и т. п., представлена разнообразная литература, вплоть до памфлетов, мы страдаем значительным недостатком такого рода сочинений, и каждый новый источник может сослужить большую пользу…»[58].
Среди мемуаров сотрудников морских органов ставки центральное, на наш взгляд, место занимает выдержавшая несколько изданий (первое — в Нью-Йорке в 1955 г.) книга А. Д. Бубнова, который с начала войны состоял флаг-капитаном Военно-морского управления, затем Морского штаба главковерха и осенью 1917 г. возглавлял флотский орган верховного командования. В этом сочинении приводятся развернутые, хотя, разумеется, не всегда беспристрастные характеристики некоторых флотских руководителей и должностных лиц ставки, уникальные сведения об организации ее работы и, главное, компетентные суждения о роли морских структур штаба верховного главнокомандующего в управлении действующими флотами