«Русские нанесли поражение туркам вблизи Сарыкамыша, на дороге из Карса в Эрзерум. Этот успех тем более похвален, что наступление наших союзников началось в гористой стране, такой же возвышенной, как Альпы, изрезанной пропастями и перевалами, которые часто превышают 2500 метров высоты; теперь там ужасный холод и постоянные снежные бури. К тому же – никаких дорог и весь край опустошен. Кавказская армия совершает там каждый день изумительные подвиги»[200].
Союзница Российской империи Великобритания в 1914 г. на ближневосточном театре войны только разворачивала боевые действия против Турции. В Месопотамии (Ирак) англичане захватили порт Басру и город Эль-Курна. Турция, в свою очередь, захватила Синайский полуостров, и ее войска начали продвижение к Суэцкому каналу, угрожая вторжением на территорию английского колониального Египта.
Государь Николай II продолжал пристально следить за боевыми действиями на Кавказе. Он 7 января 1915 г. кратко зафиксировал в дневнике:
«По донесениям графа Воронцова видно, что преследование остатков разбитых турецких корпусов закончилось; они все прогнаны далеко за границу. Так окончилось знаменитое движение внутрь наших пределов армии под командою, мнящего себя Наполеоном, Энвер-паши!»[201]
Сарыкамышская операция окончилась почти полным поражением 3-й турецкой армии. К началу 1915 г. в ней насчитывалось всего 12 400 человек. Она потеряла 90 тысяч человек, в том числе 30 тысяч замерзшими в горах, и свыше 60 орудий. Фактически от этого сокрушительного поражения 3-я турецкая армия так и не смогла оправиться до конца войны, несмотря на систематическое ее пополнение.
Большие потери понесла и русская Кавказская армия, потеряв более 20 тысяч человек убитыми, ранеными и обмороженными. Чувствительный урон был понесен в офицерском составе.
Вновь перенесемся на Юго-Западный фронт, где в составе 2-го кавалерийского корпуса находилась «Дикая дивизия». Вскоре лихие всадники-туземцы были двинуты в зону боевых действий – в Лесистые Карпаты[202]. В конце октября 8-я армия генерала А.А. Брусилова перешла в наступление и, достигнув предгорья Карпат, вступила в ожесточенную битву с австро-венгерскими войсками. 31 октября (13 ноября) 1914 г. части XXIV армейского корпуса заняли Балигрод.
Конные полки «Дикой дивизии» после торжественного шествия через Львов, совершив семидесятиверстный переход по австро-венгерской территории, 28 ноября вышли к городу Самбор. Сам город находился в австрийской Галиции на левом берегу р. Днестр. Там, перед фронтом наступающей австрийской армии, оперировали всего лишь две кавалерийские дивизии – 10-я и 23-я. Обе были известны в действующей армии своими блестящими действиями уже в самые первые месяцы войны. 12-я кавалерийская дивизия генерала А.М. Каледина вместе с «Дикой дивизией» должны были составить 2-й кавалерийский корпус Хана Гусейна Нахичеванского.
Позднее военный доктор Ю.И. Лодыженский (1888–1977) из «Дикой дивизии» делился воспоминаниями об этом времени:
«В конце ноября 1914 года я был переведен по Высочайшему повелению из 11-го стрелкового Финляндского полка (22-го корпуса) в личное распоряжение Его Императорского Высочества великого князя Михаила Александровича (брата Государя), командующего только что сформированной Кавказской Туземной Конной дивизией, находившейся в Галиции. Таким образом, я не присутствовал при формировании дивизии, начавшемся на Кавказе и законченном на юге России, в Подольской губернии – Виннице и Жмеринке. Инициатива формирования особой кавказской части принадлежала самим горцам. Наместник граф Воронцов-Дашков ее горячо поддержал, так как это давало возможность убрать с Кавказа на Западный фронт некоторых мусульман, дружественно настроенных по отношению к Турции. Всего было сформировано шесть полков, сведенных в три бригады: Кабардинский и Дагестанский, Татарский и Чеченский, Ингушский и Черкесский. В каждом из шести полков, помимо русских, состояло много представителей и других народностей Кавказа. Весь личный состав дивизии, вошедший во II кавалерийский корпус под командой хана Нахичеванского, был одет в черкески кавказского покроя. Полки отличались главным образом цветом башлыков.
Назначение командующим дивизией брата Государя толковалось как особая честь и знак Высочайшего доверия по отношению к воинам Кавказа, лишь недавно подчиненным силою оружия или подчинившимся добровольно (чеченцы) Российской императорской короне. /…/
Прибыв во Львов из Пруссии, я узнал, что штаб дивизии во главе с великим князем находился еще там, тогда как полки продвигались в район Самбора. Я не мог представиться великому князю, так как он был простужен и никого не принимал. Я оказался причисленным к 22-му санитарному отряду в качестве младшего врача. Отряд был тоже только что сформирован и предназначался к обслуживанию Кавказской Туземной дивизии. Его начальником состоял елисаветпольский татарин, доктор Карабеков, венеролог по специальности. Старшей сестрой была назначена княжна Багратион, весьма пожилая и грузная дама, прослушавшая временные курсы сестер милосердия. В отряде были только две профессиональные опытные сестры. Все остальные дамы и барышни были «добровольцами» и состояли в родственных или иных близких отношениях с чинами дивизии. Низший персонал был подобран частью среди второочередных солдат, частью среди разных проходимцев с Кавказа, не имевших ни малейшего понятия ни о военной, ни о санитарной службе. Предполагалось, что отряд выделит этапный лазарет красно-крестного типа и два летучих отряда с конным персоналом и носилками на мулах. Все это было еще в совершенно хаотическом состоянии, а легкомыслие и некомпетентность высшего персонала производили тяжелое впечатление на полкового врача, умудренного четырехмесячным боевым опытом в пехотной части, находившейся в непрерывных боях на Германском фронте»[203].
Прибывая в Лутовиско, кавказцы включились в боевую работу 12-й кавалерийской дивизии генерала А.М. Каледина. Однако своим поведением «всадники» шокировали боевого военачальника. Офицер штаба 12-й кавалерийской дивизии описывает несколько случаев, произошедших в самые первые дни совместной стоянки в Лутовиско и Волковые. Так, чеченцы угнали лошадей с местного конезавода и похитили церковную утварь в костеле. Однажды кавказцы захватили в одной из изб там скрывавшихся двух австрийских офицеров и на глазах хозяев зарезали их на полу как баранов[204].
В своих воспоминаниях военный врач Ю.И. Лодыженский поведал несколько наиболее характерных эпизодов из жизни «Дикой дивизии»:
«Узнав, что штаб дивизии недалеко, я сел на своего иноходца и отправился туда по горной дорожке за распоряжениями. Добрался, когда уже стемнело, но в штаб не попал, так как при въезде в село, где он расположился, меня перехватили два гостеприимных офицера-кабардинца, накормили и уложили до утра. Во время ужина рассказали два характерных анекдота. Обходя за час до моего приезда сторожевые посты вокруг штаба дивизии, ротмистр наткнулся на всадника, который решительно преградил ему дорогу и грозно спросил: “Пушка имеешь?” Офицер никак не мог понять, в чем дело, и только когда вызвали разводящего, выяснилось, что “пушка” была в тот вечер паролем, почему всадник и требовал предъявления этой пушки. Другой из моих собеседников в этот же вечер зашел случайно в халупу, где застал следующую сцену: посреди комнаты, перед открытым сундуком сидел с мрачным видом всадник и, тыкая острием кинжала в сундук, растаскивал из него разное тряпье, рассматривал его на свет и отбрасывал одно налево, другое направо. На вопрос, что он тут делает, всадник флегматично ответил: “Пакупаю”»[205].
Местное население постоянно беспокоило командующего дивизией жалобами на поведение горцев. Поэтому когда прибыл Хан Нахичеванский, генерал А.М. Каледин вздохнул с облегчением. По словам того же офицера, «Каледин был доволен, что кавказская туземная дивизия более не подчинялась ему. Отдавая должное ее своеобразным качествам, он тяготился ответственностью за нее. Назначение Хана Нахичеванского начальником конного корпуса было также встречено им с удовлетворением. Хан был спокойный, умный человек. Эти качества заменяли недостаток его тактических познаний»[206].
Генерал А.А. Брусилов в начале ноября 1914 г. в ходе Ченстохово-Краковской операции начал Бескидское сражение. 6 (19) ноября силами XII армейского корпуса был взят Дуклу. Проведя охват силами XII и XXIV корпусов и нажимая с фронта, VIII армейский корпус вытеснил австро-венгерскую армию генерала С. Бороевича фон Бойна (1856–1920) с Бескидских позиций, а 10 (23) ноября взял стратегически важный Лупковский перевал. Начал спуск в Венгерскую равнину, занял Мезо Лабоч и Гуменное, но дальнейшее наступление было остановлено директивой Ставки из Барановичей.
После начала Лимановского сражения в ноябре 1914 г. Брусилов направил на помощь 3-й армии генерала Радко-Дмитриева VIII и XXIV армейские корпуса, оставив на Бескидах XII армейский корпус. Части 3-й австро-венгерской армии и группы генерала К. Пфланцер-Балтина (1855–1925) сбили русский XII армейский корпус с Бескид и в сражении у Кросно и Риманово чуть не прорвали фронт 8-й армии и не вышли ей в тыл. Положение было восстановлено оттянутым назад XXIV армейским корпусом и 10-й кавалерийской дивизией генерала Ф.А. Келлера (1857–1918). Усиленная рядом корпусов армия Брусилова 4 (17) декабря перешла в наступление. Вскоре 8 (21) декабря разбитые 3-я и 4-я австро-венгерские армии начали отступление. В начавшемся 7 (20) января 1915 г. сражении в Карпатах 8-я армия А.А. Брусилова в целом успешно противостояла 2-й и 7-й австро-венгерским и Южной армиям. 12 (25) января 1915 г. русские войска взяли Мезо Лабоч, а 26 января (8 февраля) вновь заняли Лупковский перевал. Однако бои шли с переменным успехом то с одной, то с другой стороны. Всего за этот период 8-я армия взяла 48 тыс. пленных, 17 орудий и 119 пулеметов