Отстранённость моего тона заставила советников начать растерянно переглядываться. Возможно, они гадали, в порядке ли мой разум, но я хладнокровно повторил кивок в сторону документов.
– Через десять лет погибнет Даория, поэтому, думаю, обсуждения нерождённого ребёнка могут подождать, сперва решим, как нам всем не сдохнуть.
7
– Мне жаль, – искренне заверил я.
Трой обернулся, нахмурив брови при виде меня, а затем вновь устремил взгляд на закрытый гроб с телом Лисандра.
Я бегло осмотрел мраморные колонны, лепнину и мозаику на полу в храме мойр. Здесь три зала для каждой из сестёр. В зал Клото приходят те, кто молится о рождении ребёнка. Зал Лахесис, отвечающей за судьбу, посещают ради удачи, здоровья и часто обращаются за советом в сложные времена. Правду о её гибели знают только мойры, цари и некоторые приближённые, поэтому в зале Лахесис по-прежнему много посетителей. Сейчас же мы собрались в зале Атропос, режущей нити. Зал для отпевания перед сожжением.
Это помещение никогда не пустует, так как всегда кто-то умирает. Но жрицы не в состоянии проводить больше чем несколько похорон в один день, поэтому отпевание в зале Атропос – дело роскоши. Для богатых и влиятельных. Звания Ангеля как главного телохранителя самого Баала хватило, чтобы его родственников отпевали в храме. Однако пришлось хранить тело Лисандра на протяжении двух недель. Надеюсь, сегодня Трой и его близкие ощутят хоть малое облегчение, что их брат и сын готов к новой жизни.
Я не бывал в зале Атропос прежде, а теперь посетил второй раз за одну неделю. Вчера состоялись похороны Мелая, и было совсем неловко находиться там в качестве его сына и наследника. Мы едва знали друг друга. Он был хорошим царём, заботящимся о благополучии Клана, это знали все его подданные, включая меня. Поэтому я постарался стереть все воспоминания о нём как об отце, в роли которого он был ужасен и даже жесток. Мелая нет, и более не имело смысла его ненавидеть. Смерть отобрала у него возможность на искупление или же на новые попытки ухудшить наши отношения.
– И мне, – отстранённо ответил Трой.
Я не был уверен, говорил он о Мелае или же о Лисандре, который был и мне другом, но я не уточнил, чтобы не прерывать пение жриц, ставшее чуть тише. Я вдохнул терпкий запах горящих благовоний. Сосуды с ними были расставлены вдоль стен, и каждая из трёх жриц держала по дымящейся чаше.
Я бегло осмотрел Троя, помня, что ему досталось от Кая и чёрного пламени. С тех пор мы не виделись до сегодняшнего дня, но я регулярно требовал донесений о его самочувствии, искренне переживая. Как меня заверили, незначительные ожоги быстро заживают, но часть волос опалило пламя, поэтому Трою пришлось подстричься как никогда коротко.
– Ты пришёл, и я рад, но теперь можешь уходить, – всё так же не поворачиваясь пробормотал Трой, его слова отвлекли от развевающихся чёрных одежд жриц, когда те грациозно поворачивались на носочках, обходя гроб.
Я ничего не ответил, придавленный тяжестью осознания, что это последние наши мгновения с Лисандром. Он часто был занозой в заднице, создавал проблемы семье, брату и друзьям. Но я всё равно любил его не меньше Троя. Гнев на отца и страх потерять ещё хоть кого-то заглушали чувство потери друга, но при виде гроба это ощущение настигло, и я задышал чаще, не в силах подавить нервозность.
Прошла почти неделя с момента, как все цари узнали правду о будущем Даории. С того дня началась беспрерывная подготовка, и лишь похороны отца и Лисандра заставили меня оторваться от бумаг и многочисленных совещаний. Десять лет всё-таки недостаточно, чтобы переселиться с минимальными экономическими потерями. Наше развитие будет отброшено на столетия назад. Необходима помощь не только Палагеды, но и рабочие руки для постройки целых городов в максимально сжатые сроки. Мы не думаем о культурных сооружениях: дворцах, храмах, музеях и даже библиотеках. Речь пока идёт просто о жилых домах и важной для жизни инфраструктуре. Нам нужны люди. Их больше, и теперь мы решали, чем сможем им заплатить, чтобы правительство людей согласилось помочь найти сотни тысяч строителей. У нас есть металл для провода зарева, я во главе Клана, который в состоянии предоставить услуги в прокладывании новых магистралей, и всё же мы размышляем: что ещё способны предложить.
Я могу прочитать книги, могу попытаться осознать в теории все трудности, но на практике у меня слишком мало опыта для решения подобных проблем, поэтому я всецело делю обсуждения и решения с приближёнными отца.
– Мне необходима помощь, – признался я.
Трой обернулся, скептически подняв бровь.
– Недавно стало известно, что именно произойдёт. Всей Даории конец, Трой, если мы не успеем вовремя подготовиться. Нужны все, кому я могу доверять.
На лице огненного не дрогнул ни один мускул, наоборот, выражение стало хмурым. Он либо мне не верил, либо по-прежнему был зол.
– Мне нужен друг, – добавил я, не зная, как убедить его поговорить со мной.
– У тебя почти никогда не было друзей, и ты неплохо справлялся. Сможешь и сейчас, – бросил Трой, теряя ко мне интерес.
Я это заслужил.
– Ты не прав. Я всегда справлялся хорошо, только потому что у меня были вы. Я выгнал тебя в гневе, но ещё сильнее боялся за твою жизнь. Из-за меня ты потерял брата, и я не мог позволить тебе оставаться рядом. Пришёл бы день, когда отец поставил бы и твою жизнь под угрозу.
– И ты был прав. Мне известно, что стало с Лексой, – хлёстко ответил Трой, и я закрыл рот. – Рядом с тобой никому нельзя находиться.
Он вернул мне мои же слова, и я не нашёл ни единого возражения. Это было правдой и до сих пор ей оставалось. Отец мёртв, но из-за его действий весь гнев Совета архонтов за гибель Элиона падёт на мой Клан и на меня в первую очередь.
Я сжал и разжал кулак, стараясь не нервничать из-за Лексы. Она передала мне видение, пожертвовала здоровьем ради правды. Три дня она провела в коме, а на четвёртый проснулась сама и без способностей к прорицанию. Я потерял дар речи, глядя в её голубые глаза. Она казалась испуганной, но более здоровой, чем раньше.
Я почти обрадовался, ведь Лекса сама этого хотела, но буквально через час стало известно, что со всеми остальными сивиллами произошло то же самое. Это ввело царей в панику, Хел и Пелий были в гневе, обвиняя во всём Гипноса и Лексу.
– Уходи, Микель. Члены моей семьи начинают тебя узнавать. Ты устроишь переполох, – прервал мои мысли Трой.
Я торопливо поправил капюшон плаща и бросил взгляд вперёд. Напротив, с другой стороны от гроба, родственники Троя действительно зашептались, глядя на меня. Я поправил рукав, скрывая от чужого внимания платиновые браслеты из человеческого металла. Лишь благодаря им, блокирующим мой гул, и неприметной одежде я сумел, как вор, пробраться на похороны друга. Я замялся, не желая так прощаться, но и в то же время мне нечего было сказать. Ни одно из имеющихся слов утешения или прощения не изменят произошедшего. Я поступил эгоистично, прося Троя о помощи, а моё первоначальное решение убрать его подальше от меня и моего Клана было верным.
– Мне жаль, – искренне повторил я и медленно отступил, пробираясь через толпу собравшихся.
Тион смиренно ждал меня у выхода. Он хоть и состоит в Клане Огня, но к семье близнецов не имеет никакого отношения, поэтому не решился оскорблять их своим присутствием.
– Доставили сообщение, кирий, – сказал Тион, протянув мне записку. – Судя по всему, нам лучше поскорее вернуться во дворец.
Я тихо выругался, прочитав несколько строк о том, что ко мне прибудет царь Воды. Только удалось разобраться с Креоном, показав, что есть проблема посерьёзней борьбы за власть, как новой занозой в заднице стал Хел. Недавно он заявился и в открытую обвинил мою сивиллу в отравлении остальных. Якобы это Лекса виновата в произошедшем. Я рассмеялся, а затем разозлился и вышвырнул его вон из моего дома. К Лексе тогда едва вернулся аппетит, но я запретил пускать к ней посетителей и сам не говорил с ней о произошедшем, дожидаясь, пока расскажет сама. За последние дни я лично посетил Круг Старших и выслушал претензии бывших сивилл. Большинство были рады произошедшему, но кто-то всё же разгневан. Они поддержали Хела, убеждая меня в том, что произошедшее не может быть совпадением: возвращение Лексы от Гипноса и последующее исчезновение дара прорицания. К несчастью, все её сёстры знали, что Лекса давно мечтала избавиться от способностей.
Мне нечего было им сказать, враньё стало бы очевидным, потому что я сам ощущал взаимосвязь в произошедшем и всё равно отдавать Лексу на растерзание не собирался. Она остаётся в моём доме под охраной, и если надо будет, я продолжу защищать её всю оставшуюся жизнь. Она и её семья достаточно пострадали из-за моего отца, и, возможно, Лекса единственный оставшийся у меня друг.
Я невольно запрокинул голову, ища Кассиопею. Звезда была настолько яркой, что видна даже днём. Теперь каждый раз, оказываясь на улице, я смотрел на неё, ожидая, что она взорвётся у меня на глазах и можно будет перестать переживать о будущем, так как ничего уже нельзя будет исправить, а тревоги станут напрасными.
Я сосчитал про себя до пяти.
Ничего не произошло.
Я опустил взгляд и последовал за Тионом к нашим лошадям.
– Я предлагаю провести переговоры с Гипносом, – уверенно заявил Хел вместо приветствия.
Его расположили ждать в моём кабинете, и, как только я вошёл, царь Воды резко вскочил на ноги с дивана у стены. Я замер от нервозности его движения. Хел, заметив моё недоумение, с напускной расслабленностью убрал волосы назад, поправляя причёску.
– Мы должны с ним поговорить. Раз он сумел отнять дар сивилл, то способен и вернуть, – продолжил незваный гость.
Я направился к своему столу, сбросив плащ на одно из кресел.
– Если хочешь поговорить с Гипносом, то иди к Переправе и говори. Адрес тебе подскажут в администрации, – с демонстративным безразличием ответил я, уделяя больше внимания свежей стопке расчётов на столе.