– Но всё это не продлилось долго, верно?
– Да. Царь Тарис – отец Мелая – хотел выкупить военнопленных у Калисто, но она отказывалась и вскоре умерла. Майрон, потерявший дочь и жену, на грани развала собственного Дома, остался один с двумя сотнями пленников.
Элион на какое-то время прервал рассказ, пересекая несколько оживлённых улиц. Мне хотелось поторопить его с продолжением, но одновременно я не могла выдавить просьбу, чувствуя, что узнав – пожалею.
– Он их вернул, – коротко подытожил Элион, когда вокруг стало меньше прохожих.
– То есть вернул?! Всех?
– Да, все две сотни.
– Эль.
За спиной послышался вздох.
– Мёртвыми. Майрон залил им в глотки расплавленный металл, что-то вроде вашего свинца или олова. Вопли жертв раздавались дней пять, не меньше. Половина акрополя слышала. А затем Майрон демонстративно вернул трупы. Ему в этом посодействовал Привратник, который перенёс всех мертвецов во двор Клана Металлов. Притом Майрон сопровождал свой «подарок» в составе малочисленной стражи. Царь Тарис был настолько шокирован, что твой дедушка беспрепятственно ушёл. Это стало точкой в том конфликте. Дом Раздора потерял наследницу и архонта, а Клан Металлов заплатил двумя сотнями жизней помимо тех, что погибли при военных действиях.
– Мне казалось он… сдержанный. Майрон сам сказал, что предпочитает искать компромиссы, – возразила я, с трудом представляя описанное.
– Именно. На фоне воинственной и довольно жёсткой Калисто Майрон выглядел мягким, спокойным, живущим в тени своей жены. Никто не ожидал, что он способен на подобную месть и последующее безрассудство. Его могли легко убить в Даории, но Майрон показал, что его это не пугает. Следом он несколько раз демонстративно расправлялся со шпионами и наёмниками, посланными другими Домами. Непредсказуемое поведение Майрона и заставило остальные Дома думать дважды, прежде чем пытаться подрывать его авторитет как главы Совета архонтов. Он умело сочетает жестокость и стремление к компромиссам.
Непредсказуемость.
Вот на чём он держался. Но Майрон не такой. Он действительно миролюбивый, а тот акт агрессии скорее похож на отчаяние из-за горя от потери всех, кого он любил.
– Я не понимаю. Настоящей наследницей титула архонта была Калисто, Майрон родом из другой семьи, а значит, его способности хоть немного, но должны быть ниже. Разве нет?
– Умная девочка, – со смешком потрепал меня по голове Эль. Я смахнула его ладонь, не желая опять играть роль питомца. – Всё верно. Майрон из стороннего, но очень влиятельного рода. В каждом Доме есть сильнейшие семьи, из которых и выбираются будущий супруг или супруга для наследницы или наследника. После брака на протяжении нескольких лет их силы выравниваются. Так Майрон в течение первых пяти лет брака с Калисто стал обладать равной с ней силой.
– Как? – не до конца поняла я. То есть очевидно, что это происходит, в учебниках сказано то же самое, но почему…
– Мнения наших учёных и историков разнятся, – задумчиво протянул Эль. – Но все уверены, что влияют регулярная физическая близость и нахождение супруга под постоянным гулом чистой силы архонта. Будто вибрация сил не может комфортно сосуществовать, находясь в состоянии дисбаланса, они… фонят. Ты чувствовала что-то такое?
Я кивнула, вспомнив разговор с Моросом о гуле и о том, насколько он естественен у него. Припомнила ощущения, как моя сила звучала в унисон с дедушкиной.
– Так вот постепенно, когда они находятся рядом, тон более слабого меняется на более сильный и наступает гармония, – пояснил Элион, – но такое происходит, только если разница изначально не особо велика.
Я расслабилась, чувствуя, что он прекратил свои надоедливые игры и его объятия стали простыми и заботливыми.
– Мы почти приехали, – добавил Эль, и я завертела головой, пытаясь угадать дом Иво по внешнему виду. Мы ещё не ушли с акрополя, но были уже ближе к городу внизу, чем к храму на вершине. – Наш дорогой Иво из семьи писцов, поэтому из него получился хороший секретарь. Вполне неплохой род занятий. Его старшая сестра и вовсе прелесть, она служит одним из свидетелей при заседаниях Совета архонтов, а туда пускают лишь по три свидетеля от каждого Дома.
Элион завёл коня в скромный сад: несколько красиво изогнутых деревьев и клумбы с цветами. По стенам усадьбы тянулись плетистые розы, нежно-розовые лепестки раскрылись навстречу тёплым лучам. По сравнению с домом дедушки, это здание казалось маленьким, хотя в Санкт-Данаме считалось бы виллой богачей. Элион спустился на землю и помог мне слезть с коня. Входная дверь распахнулась.
– Эль, ты привёл… – Мейв умолкла на полуслове при виде меня.
Я искренне улыбнулась ей, скинув капюшон. Мейв шло бордовое платье из нескольких слоёв легчайшего шёлка с вышитым узором из бисера. Из-за собранных в причёску волос она выглядела как античная богиня со старых картин.
Учителя за прошедшие дни напомнили фамильные цвета Домов. Бордовый принадлежал Дому Гордыни, откуда происходила Мейв, а вот на серой рубашке Элиона вышивка была зелёная, указывая на Дом Чревоугодия. Фамильный цвет в нарядах был обязателен только для семей архонтов, но я обратила внимание, что палагейцы предпочитают демонстрировать верность цвету и принадлежность к тому или иному Дому.
– Привет, Мейв. Рада, что ты в порядке.
– Я… я тоже…
Мои брови удивлённо взлетели вверх от того, как побледнело её лицо. Она мямлила и явно опасалась сокращать расстояние между нами.
– Всё в порядке? – я направилась к ней, но Мейв дёрнулась в сторону, словно боялась стоять на моём пути.
– Дай ей время, – со смешком подсказал Элион, передавая поводья подоспевшему слуге. – Твой гул на неё давит.
– Извини, я делаю тебе больно? – я отступила на пару шагов, не желая вредить. У нас были напряжённые отношения раньше, но сейчас не хотелось терять даже Мейв – одну из немногих знакомых из моей старой жизни.
– Нет, просто чем ты ближе, тем сильнее мне хочется тебе поклониться, а ты пока не заслужила, – с напускным недовольством оправдалась Мейв, но бледность лица и испуганный голос выдавали ложь. Она храбрилась, сведя брови, но это не придавало лицу привычной надменности.
– В доме есть ещё кто-то, кому я могу причинить… неудобства?
– Там лишь Иво. Его близкие на работе, и я присматриваю за ним в их отсутствие, – поделилась Мейв.
– Тогда я могу войти? – нетерпеливо замявшись на месте, я боролась с желанием ворваться в чужой дом.
Мейв бросила многозначительный взгляд на Элиона. Я едва сдерживалась от вопросов, пока они вели безмолвный диалог.
– Хорошо, пойдёмте, – Мейв вновь скрылась в здании, и я заторопилась следом. – Иво требуется отдых. Он перенёс две операции, но настолько ненавидит безделье, что уже хочет вернуться в Санкт-Данам и приступить к работе, уверенный, что Кай там, – торопливо ввела в курс дела Мейв, поднимаясь по широкой лестнице. Я не обращала внимания на убранство, полностью сосредоточившись на её словах. Элион молчаливо шёл за мной.
– Кай на Переправе, или Гипнос его знает где, – недовольно отозвалась я. – С чего Иво решил, что Кай в Санкт-Данаме?
– Вот и я не знаю, – подтвердила Мейв. – Со дня встречи вообще ничего о Кае не слышала. Позавчера навещала дедушку и заодно заглянула к нам домой. Судя по вещам, там никого не было уже давно. Но после моего рассказа Иво настаивал, что ему нужен его ноутбук и какие-то записи, а в Палагеде подобная техника не работает. Да и целители сказали: никаких книг или компьютеров.
– Даже книг? – поразился Элион. – Иво без парочки новых научных статей озвереет.
– Уже, – невесело буркнула Мейв, останавливаясь напротив двойных дверей на втором этаже.
Я с недоумением проследила, как она достала ключ и приникла ухом к дереву, прислушиваясь к происходящему внутри.
– Так тихо. Это подозрительно, – пробубнила она.
– А окна вы тоже заперли? Может, он выпрыгнул и сбежал, – иронично предложил Эль.
– Очень смешно, – недовольно парировала Мейв. – Окна мы тоже заперли.
От тихого признания в конце у меня мурашки по коже побежали. Кай, конечно, рассказывал, что с Иво бывает сложно, но не мог же он впасть в бешенство? Мейв начала открывать замок, за дверью по-прежнему стояла тишина.
– Скоро принесу завтрак, – бросила она, распахнула дверь, и Элион толкнул меня в спину, заставив перешагнуть порог первой.
Не успела я ничего сообразить, как дверь заперли на ключ.
– Что за… – вырвалось у меня, пока глаза привыкали к сумраку.
Я пробралась к окнам, аккуратно миновав мебель, и раздвинула тяжёлые шторы, чтобы оценить обстановку. Комната была в беспорядке. На столе, комоде и даже диване валялись вещи, в основном лекарства, бинты, бумага, кажется, газеты, пустые миски. В стороне я приметила таз с водой. Кувшины. В комнате витал запах мазей.
– Кириа.
Я вздрогнула, заметив Иво, стоявшего в распахнутых дверях, ведущих в спальню. Простая свободная рубашка и штаны, вероятно, были домашней одеждой, потому что Иво стоял босым на ворсистом ковре. Он был бледен как полотно, волосы растрепались, сухие губы потрескались, а щёки впали. Его немного покачивало, а взгляд оставшегося глаза с трудом фокусировался на мне. Вторая половина лица была замотана бинтом, но, к счастью, без следов крови.
– Не надо так меня называть, – едва слышно попросила я. – Иво, твоё…
– Я пытался, Кассия! – порывисто прервал он. Единственный глаз широко распахнулся, начал краснеть, делая образ Иво безумнее. Его затрясло так, что застучали зубы, Иво казался испуганным, будто вновь очутился в Даории. – К-клянусь… я хотел… п-помочь Сирше. Я п-почти… к-клянусь, я почти…
Он захлёбывался словами и звуками, смешивая речь людей и палагейскую, сделал несколько нерешительных шагов ближе. Он лихорадочно тараторил, готовый заплакать. Я сама задрожала всем телом, видя, как вина и горе пожирают друга изнутри.
– Нет! Н-нет, Иво, ты…
– Каю не стоило… я бы усп-пел, Кассия…