Разум надеялся, что Кай уберёт руку с моего бедра, а тело вибрировало от предвкушения и желания, чтобы он не останавливался на этом. Я перестала дышать, ощущая его губы на шее, тепло ладони обжигало сквозь ткань штанов, пальцы настойчивее стиснули ногу. Неожиданно Кай требовательно прижался всем телом, вдавив меня в стену. Я не могла видеть его лица, он по-прежнему неторопливо исследовал мою шею губами. Внутри распространилось знакомое желание, далёкий гул оживлённой улицы растворился за шумом крови в ушах. Вся выстроенная в голове защита была сломлена с непринуждённой лёгкостью. Я подняла руки, чтобы обнять его, но не успела. Кай отстранился, соблазнительная улыбка сошла с лица, обнажив задумчивость, а за ним – привычное равнодушие. Он выпрямился, убрав руки от моего тела. Я протяжно втянула носом воздух, обретя возможность дышать. Лицо и всё тело пылали, но Кай смотрел спокойно, словно между нами ничего и не произошло.
– Что ты… – с трудом выдавила я.
– Не ревность и не вожделение, – подытожил он, заставив меня ощутить новый прилив стыда.
– О чём ты?
– Об усиливающей эмоции. Мы должны знать, какая из них умножает твои способности раздора, чтобы предупредить проблемы. Ни ревность, ни желание не вывели тебя из равновесия.
Следом за жаром пришёл холод. Вся лёгкость в мышцах сменилась свинцовой тяжестью, мою душу будто грубо засунули обратно в отяжелевшее тело. Произошедшее было проверкой и ничего не значило. Меня затрясло, а рука сама сжалась в кулак. Кай заметил, но его взгляд остался равнодушным.
– Злость тоже не усиливает. Это мы уже знаем. Должно быть что-то другое, – высказал мнение он, разглядывая меня как объект изучения, и после волны напряжения мои пальцы разжались.
Гнев лопнул, как мыльный пузырь, оставив меня один на один с растущей пустотой внутри. Только что родившаяся надежда сгнила. Я ничего не ответила, скопировала безучастное выражение лица Кая, не разрешив себе демонстрировать, насколько он меня задел.
– Ты знаешь, как приглушить свой гул? – спросил он.
– Да, но лишь на минуту, – сухо ответила я.
Дедушка объяснил трюк, чтобы казаться менее заметным, если у тебя нет ахакора. «У гула есть радиус действия, и всё же иногда хочется пройти за спиной некоторых знакомых, не здороваясь», – пошутил дедушка за одним из ужинов. Способ действительно оказался простым: задержишь дыхание, и гул снизится. Он вообще существует, лишь пока в теле теплится жизнь.
– Этого должно хватить. Мы выдержим нужное расстояние, но приглуши гул, пока мы будем проходить, чтобы иллюзию не заподозрили.
Кай вышел из укрытия и направился ко входу в администрацию, поднимаясь по лестнице. Я молчаливо последовала за ним, не желая ни разговаривать, ни смотреть на него. Не могла отделаться от ощущения, что ещё какую-то часть меня и моей человечности Кай вырвал в том переулке.
На входе я задержала дыхание, избавляясь от всех мыслей и вопроса: много ли эмоций во мне осталось? И если что-то есть, то как скоро я лишусь остатков души?
Надежда.
Смешно, с какой лёгкостью Каю удалось её взрастить, чтобы за мгновение спалить на моих же глазах.
Он шагал быстро, а охранники и работники администрации вскользь провожали нас взглядами. Мы не могли бежать или ускорить шаг, дабы не привлекать внимания. Я продолжала сдерживать гул, лёгкие медленно охватывала боль, они начали гореть, но я упрямо следовала приказу.
Не желая показывать слабости.
Не собираясь просить о помощи или поблажках.
Кай обернулся, но я глядела прямо перед собой. Сознание вопило о глотке воздуха, в голове звенело, а зрение застилали светящиеся пятна, когда мы подошли к проходу.
Меня зашатало. Губы Кая задвигались, но звон в ушах перекрыл все звуки. Мы ступили на знакомые маковые поля. Несильный удар ладонью по спине привёл в чувство, и я судорожно выдохнула, а затем вдохнула.
– Я же сказал, что ты можешь дышать. У тебя губы побледнели, – в голосе Кая звучало волнение, но я отмахнулась, вниманием цепляясь за приближающуюся к нам Весту.
– Спасибо, что привёл её, – улыбнулась она брату, но веселье померкло при взгляде на моё лицо.
Я приподняла пряди своих волос – те вновь побелели. Кай вернул мою внешность, но что-то Весте всё же не понравилось. Я потёрла лицо, ища следы засохшей крови, но кожа оказалась чистой, словно всё впиталось или же пропало вместе с иллюзией.
– Тогда я пойду. Наложи на Кассию образ Мейв, чтобы она могла выйти обратно, или научи её саму. – Кай повернулся ко мне, но замялся. Он несколько раз открыл и закрыл рот, словно передумал говорить то, что намеревался, и выдал нечто другое: – Ты молодец. Но можно делать короткие вдохи, если в пределах трёх метров рядом с тобой никого нет.
Мне хотелось сказать, чтобы он катился в Тартар со своими наставлениями, но в итоге ответила коротким кивком. Я боялась открыть рот, чтобы не разразиться потоком обвинений и не выдать затаённую, приносящую жуткую боль обиду.
Я не стану этого делать.
Кай неуверенно глянул на меня и всё-таки ушёл, растворившись вдалеке в неожиданно появившемся чёрном тумане.
– Куда он?
– По-прежнему ищет артефакт, который просил достать отец, – ответила Веста, с беспокойством разглядывая моё лицо.
Кажется, она сама не понимала, что её тревожит, а я не стала рассказывать о произошедшем, стыдясь того, каким способом Кай меня проверил и как легко я поддалась.
– Ты хотела, чтобы я пришла?
– Да. Во-первых, нужно потренировать твоё иллюзорное оружие в бою, а это через сны сделать не получится, – стряхнув наваждение, улыбнулась Веста. – А во-вторых, я хотела научить тебя тому, чему уже учила в детстве. Только отцу и Камаэлю не рассказывай. Раньше ты использовала эту иллюзию не по назначению и создавала множество проблем.
Предугадывая мои вопросы, Веста раскрыла кулак, демонстрируя небольшой шар с чёрным туманом внутри. Шар Мороса с воспоминаниями. Скорее всего, с моими об упомянутых умениях.
– О какой иллюзии ты говоришь? – уточнила я, не торопясь забирать шар.
Веста лукаво улыбнулась и сделала шаг влево. Мои глаза округлились, когда она раздвоилась. Одна Веста продолжала стоять на месте, а вторая сделала ещё один шаг в сторону.
– Иллюзия тебя самой, – пояснила первая Веста, пока вторая наклонила голову. Шар оставался на ладони у первой.
– Ты уже учила меня такому?
– Ага. Правда, потом ты нас часто дурачила и сбегала из-под присмотра. Хуже всего, что ты отправлялась исследовать Переправу и не раз забредала на территории Фобетора. Теперь ты взрослая и знаешь, как правильно распоряжаться знаниями, а иллюзия себя может пригодиться, – она протянула руку, напомнив о шаре Мороса.
Раньше я колебалась, страшась того, что могут открыть мне новые воспоминания, но этот шар взяла и тут же до треска сдавила в кулаке. Я почти не ощутила боли от впившегося в ладонь стекла и, не изменившись в лице, вдохнула просочившийся наружу туман. Улыбка Весты медленно исчезла, а взгляд стал обеспокоенным.
Тренировка заняла весь день. Вначале Веста учила меня сражаться при помощи созданных иллюзий. Меч пропадал из руки, стоило потерять концентрацию, и дочь Гипноса буквально изводила меня, не скупясь на пинки, если я пропускала удар. Очаровательность её внешности никак не отражала непреклонный нрав, когда она играла роль наставника. Хотя вряд ли было возможно вырасти другой рядом с Гипносом и Каем.
Отданные воспоминания действительно помогли восстановить теорию создания собственной иллюзии, но на практике едва облегчили упражнения. За долгие часы я с трудом сотворила образ, отдалённо похожий на мой, и продержался он не дольше нескольких минут, распавшись на туман.
Далеко после заката Веста сжалилась и отпустила меня домой, научив накладывать иллюзию на лицо, чтобы миновать администрацию. Хоть мне и не хотелось, но я вновь воспользовалась образом Мейв. Её я помнила достаточно хорошо, и она была единственной из знакомых, кто мог беспрепятственно пройти.
На обратном пути я едва не клевала носом в седле. Настолько устала, что мысль рухнуть с лошади не пугала. Стало плевать. Я просто ни о чём не думала, позволяя коню мерным шагом нести меня домой. Районы, по которым я ехала, были спокойными, в основном жилыми, поэтому опустевшие улицы окутывала тишина, а в окнах ближайших домов выключали освещение, готовясь ко сну.
В животе заурчало от голода, и я поморщилась, вспомнив, что ничего не ела с самого утра. Лошадь резко остановилась и дёрнула головой. Я без какого-либо интереса оторвала взгляд от гривы коня.
– Приветики! – Стоящая на пути девушка приветственно взмахнула рукой, отчего её ахакор сверкнул, отразив свет ближайших фонарей с заревом. Я недовольно наклонила голову набок, но она продолжила преграждать дорогу моему коню.
Трудно было не узнать ярко-красные волосы, карие глаза и торжествующую улыбку на веснушчатом лице. Поверх джинсов и свитера она накинула плащ, скорее всего чтобы не сильно выделяться в одежде людей. Учитывая, с кем она дружит, стоило бы забеспокоиться, но Веста выжала из меня все соки, голова пульсировала болью, а голод не добавлял хорошего настроения.
– Авила, в тебе сколько? Полтора метра? – не разделяя её веселья, уточнила я.
– Сто пятьдесят восемь, – не смутившись, ответила та, шумно жуя жвачку.
Я скептически взглянула на её обувь на высокой подошве.
– Тогда отойди. Мой конь тебя одним копытом раздавит, – предупредила я, готовясь отправиться дальше, но Авила схватила животное под уздцы.
– Необходимо поговорить. Это важно. Дело касается Микеля, – со всей серьёзностью зашептала она, придвинувшись ближе. К несчастью, лошадей Авила явно не боялась.
Я смотрела на неё сверху вниз, прикидывая, насколько сильно хочу хоть что-то знать о Микеле после произошедшего с Сиршей. Невольно стиснула зубы, вспомнив, что он не дал мне пристрелить отца.
Нашего отца.
Ещё не так давно какая-то ранимая часть меня была бы рада, что он не позволил мне взять подобный грех на душу, но от той ранимой части уже ни хрена не осталось.