– Пожалуйста, остановись, Кассия, – успокаивающе повторил он. – Я уже терял тебя дважды и не хочу терять тебя снова. Я…
Он не договорил, заметив приближающуюся волну, готовую лишить нас остатков кислорода. Кай накрыл мои губы своими, и мы ушли под воду с головой. Я думала, он хочет поцелуем доказать свою любовь, но Кай просто держал моё лицо, не давая отстраниться. Он передавал свой воздух, не позволяя мне захлебнуться собственной иллюзией. Я упёрлась руками ему в грудь, ужасаясь, что он губит себя ради краткосрочного продления моей жизни. Этим он выиграет не более чем секунды. Кай отстранился, только отдав мне весь имеющийся у него кислород.
Мы зависли в моей затопленной спальне среди плавающих предметов. Кай вдохнул первым, его рот открылся, тело дёрнулось. Он тонул. До боли распахнутыми глазами я смотрела на его агонию, наконец понимая, что всё происходит на самом деле. Я схватила его за тунику на груди и завопила. Крик растворился в пузырях и толще воды, но прежде, чем хлынуть мне в рот, она вся исчезла, и мы полетели на пол с трёхметровой высоты.
Кай болезненно застонал, приняв весь удар на себя. Он успел притянуть меня, и я рухнула на него сверху. Его руки обвили мою голову, защищая от падающих вокруг предметов.
Всё, включая нашу одежду, оказалось сухим. Вода исчезла, будто её никогда и не было, а напоминанием о произошедшем стали разбросанные предметы, выбитые стёкла окон и мой озноб. Я загнанно дышала, лёжа на Кае, его рука гладила мою спину. Будь у меня силы на слёзы, я бы разрыдалась, но опухшие глаза и так саднило.
– Отчаяние.
Хриплый голос Кая привёл в чувство. Несмотря на недавнее удушение, он дышал ровнее меня. Я скатилась на пол, и Кай издал сдавленный звук, когда я всем весом налегла на его плечо. Я села и потянула его за собой, боясь, что он сломал себе что-нибудь при падении.
– Не страшно, вероятно, просто ушиб, – заверил он, пока я пыталась понять, есть ли травмы. От прикосновений в некоторых местах он морщился, но покорно поднял руку после моей просьбы. Убедившись, что он может ею двигать, я немного успокоилась. Кай взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.
– Ты слышала, Кассия? Твоя усиливающая эмоция – отчаяние, – в противовес смыслу с непривычной лаской улыбнулся он, погладив большим пальцем мою щёку. – Это не плохо. Всё что тебе нужно, это не отчаиваться.
– Я почти убила нас, даже не понимая как, – не разделяя его веселья, напомнила я.
– Но не убила.
Я не успела ничего ответить, дверь распахнулась, в гостиной раздался топот ног, и в спальню ворвались несколько стражников и две служанки. Они с недоумением уставились на разбросанные предметы, осколки и сдвинутую с мест мебель.
– Мы слышали шум, кириа. Дверь не открывалась, и мы позвали стражей, но сейчас… у вас всё хорошо? – уточнила одна из девушек, выразительно глядя на два разбитых окна.
– Да, это я… случайно, – с поразительным спокойствием заверила я, махнув в сторону окон. Внутри меня вибрировало напряжение от пережитого шока, я всё ещё не понимала произошедшего, но каким-то образом научилась сохранять внешнюю невозмутимость. – Всё в порядке, но принесите какую-нибудь аптечку. Мазь, чтобы обработать ушибы и снять боль, – попросила я, поднимаясь на ноги.
Тело ныло после падения, но я просила не для себя, а для Кая. Нужно осмотреть его плечо.
– Вы поранились? Позвать целителя?
– Нет, спасибо. Аптечки будет достаточно, – повторила я, уверенно кивнув на выход.
Стражи и служанки лишний раз обвели взглядом спальню, проследили, как Кай встал с пола, и удалились, прикрыв за собой дверь.
– Я надеялся, что ты никогда не вспомнишь ту трагедию, – признался Кай, аккуратно присаживаясь на край письменного стола у окна в гостиной. Он сделал это медленно и немного поморщился, поведя левым плечом. – Так сильно не хотел, чтобы ты вспоминала, что решил не встречаться с тобой и попадаться на глаза как можно реже.
Он горько усмехнулся, качнув головой. Его признание выбило из колеи.
– Твои друзья умерли из-за меня, твоя первая любовь…
Я не смогла договорить, с трудом выдавив последние два слова. Кай поднял взгляд, его губы изогнулись в печальной улыбке, но с лица ушло всё напряжение, он расслабился, словно устал бороться.
В дверь постучали раньше, чем Кай успел ответить. Я забрала у служанки аптечку, заверив, что помощь не нужна, и попросила не докладывать никому об увиденном. Отпустив девушку, заперла дверь и подошла к Каю. Он всё время молчал, расслабленно следя за мной.
– Сними тунику, чтобы я проверила плечо, – не глядя на него, попросила я, роясь среди мазей. Названия мне ничего не говорили, но, к счастью, на них кратко указали назначение и способ применения.
– Перелома нет, в противном случае я не смог бы двигать рукой, – заверил Кай, но меня это не успокоило.
– Отлично, тогда у тебя не возникнет трудностей с тем, чтобы снять одежду.
Я продолжала разбирать имеющиеся мази, краем глаза следя, что он принялся разматывать пояс. Когда шорох одежды прекратился, я посмотрела на Кая.
Да чтоб тебя.
Я морально готовилась к тому, что увижу, но сердце всё равно подпрыгнуло к самому горлу. За последний месяц я пыталась убедить себя, что он вовсе не так уж и хорош, но при широко раздвинутых занавесках под ярким дневным светом его тело было даже лучше, чем я помнила, и Кай это прекрасно понял, потому что его губы растянулись в ласковой улыбке.
– Что это? – я тронула новые отметины у него на правом плече.
В двух местах красовались странные рубцы вроде следов от клыков, а от них по всему плечу и вниз по руке расползлись белые узоры. Они немного напоминали татуировку, так как не были целиком хаотичными, скорее абстрактными, и линии вились, а не ломались.
– Яд кер.
– Яд?!
– Да, керы кусаются. – Он сдвинул мою ладонь обратно к рубцам. – Потом отрава распространяется морозом. – Кай принялся водить моей рукой по узорам, продолжая следить за реакцией на моём лице. – Но их яд не так уж и опасен, главное – проследить, чтобы не добрался до сердца. А так это не основной способ убийства, чаще керы раздирают глотки.
– Зачем ты к ним полез? – в ужасе спросила я, отыскав бледную линию узора, которая едва не добралась до его сердца.
– Они не хотели меня пускать, когда я попросил вежливо. Пришлось их подвинуть.
– Эти следы пройдут?
– Да, через пару месяцев.
Взгляд сам собой остановился на его правой руке, держащей мою. Там всё ещё было продолговатое пятно у запястья. По словам Кая, старый ожог, но он не сошёл, а лишь побледнел. Значит, не все шрамы на палагейцах заживают? Хотя отметины от травм, полученных в Санкт-Данаме, у Кая пропали. Тогда после ожогов он едва мог сжать кулак, и всё же сейчас не осталось и следа.
Я отдёрнула руку, ощутив, как чужие мышцы напряглись под моими пальцами. Игнорируя отсутствие половины одежды на Кае, я жестом приказала ему повернуться и показать плечо. Он подчинился. Обширный синяк уже начал проявляться, однако ничего похожего на перелом я действительно не нашла. Нигде не распухло, и кожа не горела.
– Ты не виновата в произошедших катаклизмах на Переправе, – спокойно заговорил Кай, пока я выбирала мазь. По-прежнему стояла за его спиной и была рада, что он не видит моего выражения лица. – И гибель моих друзей не твоих рук дело. Виноват отец, я, может, Веста немного, но тебе не было и суток от роду. Я всегда знал, что ты здесь ни при чём, но твоё существование напоминало о моей ошибке. Всё из-за моей порывистой самоуверенности. Переправа не место для веселья, но я приводил друзей и как горделивый идиот демонстрировал имеющиеся там чудеса. Не хотел признавать, что это моя ошибка, поэтому переложил вину на тебя. У меня не выходило хоть немного притушить злость. Никак не мог это остановить.
Я стиснула зубы, боясь выдохнуть. Тихо открыла нужную мазь и, зачерпнув немного пальцами, принялась растирать ушиб. Кай вздрогнул от прохладного прикосновения, но через мгновение расслабился.
– Я хотел, чтобы ты держалась от меня подальше. Ты же, наоборот, везде за мной таскалась, принося буквально всё, что могла. Поделки из шишек, неуклюже сплетённые маковые венки, ракушки, цветные камни и любой красивый мусор, который в твоих детских глазах становился сокровищем.
Признания лились легко, свободно. Кажется, Кай даже улыбался, пока я, до боли закусив губу, боролась с подступающими слезами. Он говорил, а я вспоминала, с каким чувством всё это ему носила: надеялась, что подарки помогут ему меня полюбить. Хотела ему нравиться так же, как Весте. Поэтому каждая сказанная Каем фраза отдавалась болью в груди.
– Этот браслет – единственное, что мне удалось сохранить.
Он поднял левую руку с уже знакомым браслетом. Я не раз подмечала украшение, убеждаясь, что сын Гипноса его никогда не снимает. Даже в нашу несостоявшуюся совместную ночь он его не снял, и я решила, что это вроде оберега, но спрашивать не стала. Тот самый браслет из чёрного шнурка и кривоватых красных камней. Действительно, похож на детскую поделку, но я не думала, что украшение было сделано мной.
– Ты не помнишь?
– Нет, – призналась я, и Кай понимающе кивнул.
– Если приглядишься, то поймёшь, почему форма камней такая странная. Это гранат.
– Драгоценный камень?
Плечи Кая едва заметно затряслись в беззвучном смехе.
– Нет. Это настоящий гранат. – Он выдержал паузу, позволив мне рассмотреть браслет, но я только нахмурилась, продолжая не понимать. На шнурке определённо были камни. – Ты очень любила гранат, так что вы с Вестой начали сажать гранатовые деревья на Переправе. Ты целый год нетерпеливо ждала, пока деревья приживутся и вырастет первый плод. Наблюдение за процессом роста было необходимо, чтобы в будущем ты могла создать гранат из иллюзий. Однако вместо того, чтобы съесть первый выросший плод, ты вытащила семена с мякотью и попросила отца помочь тебе создать украшение. Когда он узнал, что ты намереваешься подарить его мне, то из ягод сотворил камни, а затем сделал весь браслет настоящим, чтобы его можно было выносить за пределы Переправы, так как я часто бывал в Санкт-Данаме.