– Ты с ним закончила? – уточнил Кай с привычным сдержанным выражением лица.
– Да.
– Отлично, – бросив это, он прошёл мимо и ступил в круг.
За несколько шагов Кай добрался до Иолая, схватил его за глотку и одной рукой рывком вздёрнул вверх. Наследник захрипел, дёргая ногами в воздухе, Тобиас только набрал воздуха в грудь, чтобы возмутиться, как его прервал Кай:
– Уважаемые архонты, я сын Гипноса и наполовину палагеец с кровью второго по могуществу Дома Кошмаров. И сегодня очень вежливо прошу вас не воспринимать предложение наследницы Раздора о новых ссорах и тем более поединках всерьёз. Это она сгоряча, – Кай обращался к архонтам, не реагируя на трепыхания Иолая. Хоть он и сделал ударение на слове «вежливо», но сказанное звучало как ультиматум. Его тон сочился неприкрытым гневом. – Если ещё хоть один из наследников бросит ей подобный вызов, я выпотрошу его раньше, чем Кассия успеет согласиться. Произошедшее сегодня расстроило всю мою семью, а я не люблю, когда они расстраиваются. Надеюсь, мы поняли друг друга.
Последнюю фразу он передал Иолаю, придвинув его краснеющее лицо к себе неприлично близко.
– Благодарю за внимание, – сухо бросил Кай и отпустил Иолая. Тот рухнул, заходясь в кашле. Архонты ответили сыну Гипноса учтивыми короткими кивками.
Я вздрогнула, когда Элион поддержал меня под локоть.
– Надеюсь, хоть там у тебя нет синяков, – с извиняющейся улыбкой объяснил он. Я шумно выдохнула, не видя ненависти в его взгляде.
– Доведи меня до коня. Мне надо домой. – Остальные оказались рядом и почти окружили нас.
Веста определённо плакала, хотя глаза уже были сухие. Беззвучно, одними губами, я попросила у неё прощения. Гипнос и дедушка остались, чтобы закончить обсуждения с архонтами. Кай шёл где-то позади.
– Извини, что не посоветовалась с тобой. Боялась, что ты меня отговоришь, – призналась я Элиону, пока он неторопливо вёл меня в нужном направлении. Он притворялся, что просто сопровождает, хотя на самом деле поддерживал, приняв часть моего веса на себя.
– Именно это я бы и сделал, малышка, – ответил Эль, его улыбка была сожалеющей. – Потому что знаю, что таким образом ты повесила себе огромную мишень на спину. Раньше ты была досадным недоразумением, но теперь стала занозой в заднице. Дядя не оставит тебя в покое, пока не отомстит хоть как-нибудь.
Его слова не испугали, хотя захотелось выругаться. Эль знает Тобиаса лучше, а я надеялась на передышку от склок.
– Но хочу, чтобы ты знала, что я искренне благодарен и люблю тебя, малышка, – Эль бережно обнял меня за плечи, прижав к себе, и я едва не расплакалась от его искренности.
Меня начал бить озноб, нервы потихоньку сдавали, я не хотела больше храбриться, позволив Элю стать необходимой мне опорой. Он помог сесть на коня, я вцепилась в седло, когда голова закружилась. Меня сильно накренило в сторону, но позади сел Кай и обхватил мою талию рукой, возвратив на место. Шумно выдохнув, я обмякла в знакомых объятиях.
22
Всё тело пронзила боль раньше, чем я сообразила, что пришла в себя. И очнулась совсем не там, где ожидала. Помню, что села на коня, Кай был рядом, мы ехали домой, а теперь я лежу в кровати. С губ сорвался вымученный стон при попытке повернуться на бок, ныли не только мышцы, но и кости. Даже после потасовки в театре я не ощущала себя настолько покалеченной.
Разлепив веки, я запаниковала, обнаружив полнейшую темноту, но, поморгав несколько раз, различила слабые очертания комнаты. Те становились всё отчётливее, пока глаза привыкали к скудному свету Мены. Стояла глубокая ночь. Я закряхтела, попытавшись сесть – удалось разве что немного сменить положение. В ответ раздались торопливые шаги, и я прикусила язык, увидев Кая у постели. Образ немного расплывался, и я вытаращилась, сомневаясь, настоящий ли он. Кай вымученно улыбнулся, или мне показалось.
– Ты под дозой обезболивающего и успокоительного, – объяснил он и приподнял мою голову, помогая сделать несколько глотков воды. Часть я всё равно пролила на себя.
– Недостаточная доза, у меня всё болит, – пожаловалась я надтреснутым голосом.
– Иолай тебя сильно отделал. Повезло, что без серьёзных переломов, но есть трещина в ребре, – напомнил Кай, и я демонстративно скривилась.
Мне и по лицу несколько раз досталось, но пока это была единственная часть тела, не отозвавшаяся неприятными ощущениями. Где-то в районе рёбер схватил резкий спазм, перед глазами замелькали пятна, и на несколько долгих мгновений я прекратила дышать.
– Нет, правда, ещё немного обезболивающего мне не повредит, – призналась я, когда вспышка боли отпустила.
– Нельзя. Целители и так вкололи тебе слишком много. У тебя были жар и бред, – тон Кая оставался беспрекословным, но ласковое прикосновение к моему взмокшему лбу немного успокоило.
Я невольно потянулась вслед за его рукой, когда он её убрал. Закрыла глаза, надеясь обратно провалиться в лечебный сон, но тот не приходил. Пока я держала глаза открытыми, всё плыло, накатывала сонливость, но стоило прикрыть веки, как весьма бодрый разум оставался один на один с болью.
– Ты уже несколько дней лежишь, если немного подвигаешься, может стать легче, – предположил Кай.
Дней?
Его тон хоть и оставался привычно ровным, но казался тёплым, заботливым. Он не включил лампы с заревом, оставаясь сумрачной тенью на фоне серой из-за скудного света комнаты. Несмотря на его предложение, я не двинулась, не находя в себе сил, чтобы даже попытаться пошевелиться. Кай, похоже, понял без слов, его руки оказались под моими плечами и шеей. Он медленно потянул меня вверх, помог сесть. Его аккуратные поглаживания разогревали спину, предплечья, ладони. Он касался мягко и осторожно, избегая некоторых мест, словно уже изучил все мои ушибы и синяки. После он меня вновь уложил, я ощутила его руки под одеялом на ногах. Он начал массаж со ступней, и впервые я застонала от удовольствия. Тело размякло, глаза закрылись, и я полностью отдалась заботливым прикосновениям.
Я точно умерла.
– Ты не умерла, – возразил Кай, с улыбкой в голосе.
Я сказала это вслух?
– Нет, определённо умерла. Если это Элизиум[4], о котором пишут в палагейских книгах, то я не прочь здесь
остаться.
Руки Кая переместились на икры, отчего я пришла в восторг, а стоило ладоням заскользить по бёдрам, сдвигая ткань моей сорочки, как я почти позабыла о боли.
Точно умерла.
Эта мысль не пугала, губы, наоборот, несдержанно растянулись в блаженной улыбке.
Элизиум. Ни печалей, ни забот.
Кай разминал мышцы бережно, заставляя кровь быстрее бежать по телу, хотя в последнем ему помогало сердцебиение, лихорадочно ускоряющееся каждый раз, когда его ладони сдвигались на внутреннюю часть бедра. Я ни разу не возразила, пусть и сожалела о том, что прикосновения оставались сугубо лечебными.
Когда он закончил, я разочарованно выдохнула. Мне почудилось, что я расслышала едва сдерживаемый смех, но открывать глаза не стала. Даже если я в иллюзорном раю под ударной дозой препаратов, мне тут нравится.
Матрас рядом прогнулся. Кай лёг ко мне под одеяло. Поединок с Иолаем остался позади, мы выяснили отношения, и вряд ли Кай хочет меня соблазнить. Я расслабилась, приткнувшись к его тёплому телу.
– Спи. Чем больше ты будешь спать, тем быстрее поправишься, – напомнил он. – Это последняя тяжёлая ночь. Завтра боль ослабнет, а через несколько дней большинство ушибов вовсе пройдёт. Останутся только самые глубокие порезы, но их зашили.
Его размеренный голос убаюкивал. Мягкая кровать подо мной качалась, сознание под лекарствами опять поплыло. Кай невесомо поглаживал мои руки, лицо и плечи, избегая бинтов. Я ощутила тёплое дыхание в волосах. Всё стало почти хорошо, но умиротворённую улыбку сменила гримаса, стоило мне вдохнуть слишком глубоко: рёбра отозвались болью. Она была слабее, чем раньше, но всё же была.
– Снотворное мне тоже нельзя?
– Нежелательно.
Мой стон вышел разочарованным.
– Но есть народные методы, которые помогут уменьшить страдания.
– Если они включают в себя иглы, пиявки или другую гадость, то обойдусь, – пробубнила я.
– Пиявки мы уже использовали. В некоторых ушибах скопилось много крови, – со смешком парировал Кай, и я скривилась, не желая знать, пошутил он или сказал правду. – Я говорю о другом.
Ладонь Кая легла мне на лицо, заставив снова прикрыть веки.
– Если это будет ещё один сеанс лечебного массажа, то у меня ноют виски и лоб, – сонно промямлила я.
Дыхание вместе с тихим смешком обдало шею, тёплая ладонь заскользила по моему бедру под одеялом. Следом легла на талию, пока другой рукой Кай обвил мои плечи. Калейдоскоп мыслей замедлился, разум опустел в то время, как все ощущения сосредоточились на его бережных прикосновениях. Я замерла, почувствовав тёплые губы на щеке. Поцелуй был затяжным, но абсолютно невинным. Я боялась шелохнуться, пока губы Кая перемещались к моему виску, оставляя ещё несколько чутких прикосновений. Он протяжно выдохнул, руками обвив моё тело, и лишь уткнувшись Каю носом в грудь, я осознала, что он просто заключил меня в объятия. В меру крепкие, чтобы не было больно, но достаточно тесные, чтобы тепло его тела согрело, а я почувствовала бережную заботу, которую он пытался мне оказать.
– Я говорил про объятия. Веста в детстве всегда обнимала тебя, когда ты болела. Тебе нравилось.
В носу защипало, растянутые в улыбке губы задрожали. У меня не нашлось ответа, потому что объятия оказались именно тем, чего мне недоставало. Пальцы Кая сжались сильнее, когда мне не удалось скрыть напряжения от распирающего желания то ли заплакать, то ли рассмеяться. Побитая, больная, с ворохом проблем и смутным будущим я внезапно ощутила себя хоть немного да лучше. Будто я достигла того самого дна, от которого наконец сумела оттолкнуться.