По словам целителей, которые способны разве что наблюдать за ним, невообразимо медленно, но Кай всё-таки шёл на поправку. При должном уходе и покое процесс исцеления мог бы хоть немного ускориться, однако мы держали его под замком, и, несмотря на стабильное состояние, он каждый день мучился от отравы. Я судорожно выдохнул, не представляя его вид в первые дни, если это они называли улучшением.
Я не могу его вытащить, хотя уже думал об этом, Кая слишком хорошо охраняют. Впервые я почувствовал, что по-настоящему бессилен. Я даже попытался связаться с Дарданом Хиллом, убеждённый, что Морос и Гипнос должны что-то предпринять, чтобы вытащить собственного племянника и сына, но мне не удалось ничего узнать. А мойры на вчерашнем собрании заявили, что нам нет необходимости бояться богов Палагеды.
Прямое вмешательство Гипноса и Мороса будет иметь слишком серьёзные последствия для развития всей истории, поэтому они, как и мойры, до последнего держатся в стороне, помогая и наставляя разве что подсказками.
На собрании я хотел возразить, что безучастность Гипноса и Мороса доказывает одно – у них остались какие-то варианты, и нам бы, наоборот, побеспокоиться из-за их бездействия, но промолчал. Оставил свои догадки при себе, вспомнив, что не стоит чем-либо делиться с отцом и другими царями. Те без зазрения совести использовали меня в качестве червя на крючке.
– Кассия? – выдавил Кай, привлекая моё внимание.
Я очнулся, поняв, что просто смотрел на него.
– Она жива, по крайней мере, все говорят, что это так, – заверил я. – Иво и Весту тоже не поймали, они успели добраться до Переправы.
Кай не кивнул, не вздохнул и вообще никак не отреагировал.
– Элион?
Я моргнул и застыл, растерянно глядя перед собой.
– Как Элион? – хрипло повторил Кай.
Я не понял, пристально рассматривая сына Гипноса. Кай не шутил. Он выжидающе смотрел на меня. Внезапное осознание напомнило ледяную волну, собственное дыхание показалось мне болезненно холодным, обжигающим горло. Не думал, что когда-либо испытаю столь сильное сочувствие к Каю.
Он не знает. Вероятно, Эль был ещё жив, когда он его видел, но мне точно известно, что он мёртв. Его тело оставили там среди убитых даориев, а потом передали Палагеде.
Я содрогнулся, стараясь не представлять себя на месте Кая. Пытался помнить о том, как он убил Лисандра, о его жестокости и дерьмовом характере, но никак не мог закрыть глаза на то, что нападающей стороной были мы. Они защищались.
– Не знаю, – выдавил я.
Его брови вопросительно изогнулись. Это не тот ответ, который Кай хотел услышать, но он казался лучше правды. Может, он даже не узнает. Вряд ли отец планирует долго сохранять ему жизнь. Вероятно, прикончит сразу, на той же поляне, как только Кассия подойдёт достаточно близко.
Кай отвернулся, дав понять, что разговор окончен. И эта реакция была хуже, чем если бы он набросился на прутья, надеясь удавить меня за произошедшее. Кай заслуживает смерти за то, что сделал с Лисандром, но не такой. Не ослабленным, затравленным зверем в цепях. Я бы предпочёл убить его сам, честно и один на один. Но происходящее сейчас абсолютно неправильно. Не такими я видел царей и их власть.
Очень странное чувство, когда стоишь ровно на той же поляне, которую видел в прорицании. Ощущение чего-то неотвратимого и до ужаса неправильного. Будто разыгрывается театральное, заранее отрепетированное представление, несовместимое с действительностью. Как сивиллы живут с этим?
Прошлые картинки напоминали лихорадочный набор образов, но увиденное в последний раз казалось настоящим моментом, который теперь мне предстоит пережить в реальности.
Я больше не использовал костыль, но тело оставалось каким-то чужим и сложно управляемым. Улучшения были значительными, однако ноги не всегда слушались так, как надо, и я продолжал хромать. Целители заверили, что это временные последствия, но я ещё не успел начать беспокоиться об этом. Позади стояла Лекса в окружении трёх сивилл, напряжённо вглядываясь в холм впереди. В нескольких метрах правее отец переговаривался с Баалом. Царь Огня со своими стратегами стал единственным, кто присоединился к нам. Остальные решили воздержаться от вида расправы над «девчонкой». Позади выстроилось около трёх сотен вооружённых гоплитов наших Кланов. Я старался не оборачиваться, чувствуя отвращение к подобной демонстрации силы, скорее говорящей о страхе. Если цари думают, что это показывает мощь и превосходство, то они ошибаются.
Три сотни вооружённых мужчин против Кассии.
От одной мысли тошно.
Каю позволили вымыть голову в тазу и сменить окровавленное тряпьё на чёрные одежды, которые он обычно носит: подпоясанная туника и штаны. Выглядел он опрятно, но его пошатывало и на бледных губах были заметны кровавые разводы. При дневном свете его лицо выглядело ещё хуже, чем в сумраке темницы. Истощённый и безумный. И всё же меня обнадёжило осознание, что лихорадка его немного отпустила. Его привели закованным в кандалы из человеческого металла. Когда он двигал руками, я видел на запястьях тёмные химические ожоги, но он молча терпел и даже встал на колени, когда его повернули лицом к холму, с которого должна прийти Кассия.
Я не имел ни малейшего понятия, каким образом она явится именно оттуда, но место было назначено сестрой, тем самым подтверждая реальность видения. Чтобы попасть в Даорию, ей нужно воспользоваться проходом, но все они ведут либо во дворец Клана Металлов, либо в храм, либо в местную администрацию. Сейчас все эти пути также охраняются, но цари верят какому-то видению больше, чем логике.
От затянувшегося ожидания я бездумно рассматривал присутствующих, не понимая, что именно меня тревожит. Отец перехватил мой взгляд, но почти сразу отвернулся, продолжив разговор с Баалом. Неподалёку от него я нашёл Ангеля и Троя. Тот вновь носил исключительно форму Клана Огня. Мы не виделись и не разговаривали с того раза, но я был рад убедиться, что у него всё хорошо.
– Они здесь, – тихо сказала Лекса, и я повернулся к холму.
На его вершине стояли трое. По волосам было легко узнать Кассию, по одну её руку стоял Гипнос, а по другую – кажется, Веста. Слишком далеко, чтобы сказать точно, но почему-то из-за чёрного платья я не сомневался, что это она.
Все наши гоплиты выпрямились как по команде. Баал отошёл к своим, а Мелай встал ближе ко мне и Лексе. Его стратег и таксиарх оставались в паре шагов за нашими спинами.
– Не отвлекайся и держи себя в руках, – бросил мне отец. Несмотря на чётко работающий план, он выглядел напряжённым.
Кай вскинул голову, но не двинулся с места. Кассия резко взмахнула рукой, глядя на Гипноса, похоже, они спорили, но через несколько мгновений он обхватил её лицо ладонями, что-то сказал и в коротком поцелуе коснулся губами её лба. Затем Кассия в одиночестве начала медленно спускаться к нам. На середине пути она подняла руки, и Мелай подал знак двум солдатам выйти навстречу и проверить её на наличие оружия.
Сестра выглядела плохо, как я на третий день отравления. Мне вкололи нужное противоядие быстро, зная, от чего лечить, однако организм Кассии, похоже, боролся сам. Под её глазами залегли тёмные круги, а жёлтые радужки едва не светились нескрываемой ненавистью. Она говорила, что ей не нужна Даория, что она не хочет иметь с нами ничего общего. Вряд ли после смерти Элиона и того, что мы сделали с Каем, она думает точно так же. Мы боялись её как врага, но мы же её такой и сделали. Я тяжело сглотнул накопившуюся слюну. Кассия игнорировала наше существование, глядя только на Кая.
Она продолжала держать руки поднятыми, пока двое даориев ощупывали её на наличие кинжалов и ножей. И не опустила их, когда мужчины разошлись, пропуская её ближе.
– Микель, здесь что-то не так, – тихо зашептала мне Лекса, подойдя со спины.
– О чём ты?
– Наше единое видение… тех двоих сверху не было, – сбивчиво объяснила она. – Но главное – та девушка рядом с Гипносом, с чёрными волосами. Она была в моём сне.
Я поднял взгляд на Весту. Та в чёрном платье и с распущенными волосами стояла рядом с Гипносом. Голос сивиллы дрожал, а Кассии осталось до Кая меньше десяти шагов.
– Мой сон начался с того, что она подала мне кубок с каким-то нектаром, и всё перешло в видение, на которое мы опираемся, – заторопилась Лекса.
– И?
– Я думала, эта девушка просто фантазия, несуществующая часть моего сна. Но остальные сивиллы тоже сейчас её узнали. Они сказали, что она и им подала кубок. Она не иллюзия, Микель. Она настоящая и каким-то образом была в наших снах, позже ставших пророчествами. Здесь что-то не так, Микель.
29
Я очнулась от бешеного сердцебиения. Меня потряхивало, а комната кружилась. Я с трудом узнала спальню в доме на Переправе. Зашкаливающий пульс и учащённое дыхание подпитывали панику, я торопливо сползла с кровати, кое-как встала и направилась к выходу. Вонь от крови и лекарств стояла в воздухе, от меня несло сильнее всего. Ночное, пропитанное потом платье, кожа и волосы – всё пахло кровью и какими-то горькими травами. Во рту по-прежнему стоял металлический привкус. Рука дрожала, пока я силилась надавить на ручку двери, чтобы выйти. Я не могла связать ни единой фразы, помня лишь имена близких и картинки произошедшего, практически скатилась по лестнице на первый этаж, подняв жуткий шум. Я не чувствовала никакой боли помимо лихорадочной паники и ритма пульса в висках.
Я вывалилась на улицу, жадно глотая воздух, но мне стало плевать на запахи, когда неподалёку я увидела Гипноса и Мороса в компании дедушки и его советников. Ноги заплетались, но я упрямо брела в их сторону.
Они заметили меня, бог сна торопливо двинулся навстречу и поймал раньше, чем я рухнула, запнувшись о собственную ногу. На лице Гипноса отразился непривычный для него страх.
– Руфус! Руфус, ты должен помочь Элиону! Кай остался там! Руфус, ты должен вытащить Камаэля! – Я не видела в нём бога, сейчас он напоминал знакомого мне начальника из «Подворотни». Человека, на лице которого отпечатались последствия длительной тревоги.