– Мы приготовили вам комнаты. Отдохните, – предложил Юдик. – Дорога назад будет долгой, хотя и не такой сложной, как сюда. Но больше негде будет как следует отдохнуть до конца вашего пути.
Младший безымянный лишь улыбнулся в ответ, сказав:
– Мы не настолько прихотливы, чтобы не суметь отдохнуть в тех условиях, в которых находимся, где бы мы ни были.
– Но, если есть возможность поспать в более комфортных условиях, почему бы ей не воспользоваться? – пожал плечами гном.
– Ты прав, нам более некуда спешить! – кивнул старший монах, сделал знак младшему и пошёл следом за магистром Юдиком, зная, что его товарищ послушно следует за ним.
Хранителям были приготовлены разные комнаты, и это создало им неудобства. Ранее безымянные никогда не разлучались. Трое всегда были едины, и занимали они всегда только одно помещение. Вместе учились, вместе питались, и спали всегда тоже рядом, в случае опасности охраняя один другого. Сейчас они остались вдвоём, и до этого момента были неразлучны. Оказавшись в разных комнатах, воины-хранители впервые по-настоящему поняли, какое одиночество несёт им седьмое предзнаменование, которое не замедлит свершится в ближайшие дни. Долгие века они оберегали один другого. Умерший безымянный передавал свои силы и свою связь с остальными членами троицы своему преемнику. Связь между безымянными от поколения к поколению укреплялась вместе с растущими силами и знаниями. И сейчас эта связь должна оборваться в одночасье. Это было более чем потерей близкого человека, это было словно потерей себя, своей самой дорогой и незаменимой части. И сейчас каждый из них молился об одном – чтобы оставшимся в живых был не он, а другой безымянный, потому что вынести горе потери им обоим казалось невозможным. Потеряв старшего брата, они перенесли невообразимую боль, до сих пор терзающую их души и утихнувшую лишь на миг в тот момент, когда избранная, наконец, оказалась в их руках, но разгоревшуюся сейчас, когда каждый из них оказался в одиночестве, с новой силой.
Не выдержав потока терзавших его чувств, младший безымянный покинул свою комнату и направился к старшему, который уже готов был сделать то же самое. Столкнулись они в дверях комнаты старшего монаха, и без слов поняв друг друга, тихо рассмеялись.
Комнаты, подготовленные хранителям, были очень похожи. Мягкие, хорошо отделанные шкуры местных медведей устилали весь пол, каменные стены были увешаны коврами ручной работы. Полированная дубовая кровать с искусно сделанной, инкрустированной золотом резьбой выглядела по-королевски под тяжёлым атласным балдахином. Комната была в голубовато-зелёных тонах, кое-где разбавленных тонкими золотыми линиями, что должно было привести к более спокойному расположению духа разместившихся здесь. Окон не было вообще, мягкий голубой свет струился прямо из непокрытых коврами частей стен. Возможно, если отодвинуть ковры, свет струился бы и из-под них, но безымянные этого проверять не стали.
Старший безымянный своей властью велел младшему последовать за собой, оставив ребёнка на попечение гномов, но лишь богам было известно, как ему не хотелось этого делать. Гномов он знал совсем недавно и, хотя их действия до сих пор не вызывали сомнений в их добрых намерениях по отношению к избранной, всё же кое-что в их поведении не нравилось монаху. Словно прочтя его мысли, младший монах спросил:
– Думаешь, нам стоит сегодня спать?
– Вряд ли гномы захотят причинить вред нам или избранной, – с сомнением произнёс старший брат. – Но нам следует находиться подле неё, и в любой момент мы должны быть готовыми действовать.
Безымянные сели друг напротив друга, скрестив ноги перед собой и, медленно расслабляясь, погрузили свои тела в состояние подобное сну. Но это был не сон. Тело было словно чугунное, мышцы скрепились неведомыми доселе связями, найти которые безымянных побудили действия гномов, произведённые над их телами во время проверки, те это люди, которые должны прийти согласно предначертанному, или нет. Если бы кто-то видел их со стороны, то безымянных сейчас можно было бы принять за статуи, подобные тем, что стояли в огромном зале, где была оставлена рождённая под звездой. Руки их были скрещены, поэтому разъединить их было практически невозможно. Но дух их бодрствовал. Монахи увидели свои обращённые в золото тела и поняли, что покинули их. Теперь им не нужны были слова, мысли их слились воедино, и как только одному из них что-то приходило в голову, об этом уже знал другой. Это было больше, чем телепатия, это было абсолютное единение двух существ, но в разных сущностях. Каждый из них чувствовал себя индивидуальным, но вместе они ощущали себя частью чего-то единого. Теперь, разделившись, они могли бы знать, что находится сразу в двух точках пространства, чем они тут же и воспользовались. Один из них – младший – немедля отправился к ребёнку, а старший пошёл обследовать подземелья, отвоёванные гномами у ничего не подозревавших владельцев замка.
Девочка мирно спала в своей колыбели. Около неё дремал один из гномов-близнецов, неспособный даже помыслить о том, что за ним наблюдают его же гости. Младший подошёл к рождённой под знаком звезды и тихонько коснулся её руки, абсолютно уверенный в том, что девочка ничего не почувствует. Но внезапно избранная открыла глаза. Взгляд её пронзил душу младшего, словно он был материален.
«Ты видишь меня, малышка?» – удивлённо улыбнулся он девочке. И внезапно в его голове возник образ, настолько же отличающийся от слов, насколько текучая вода отличается от твёрдого льда. И этот образ открыл ему понятие, которое могло заменить одно только слово – «Да!». Безымянные одновременно вздрогнули. Для них было открытием, что ребёнок, которому не исполнилось и месяца, мог думать. Не важно, что думала избранная не словами, а как-то иначе. Они понимали её, они могли общаться с ней! Пусть и находясь вне своего тела, общаясь только при помощи духа, но могли! «Ты боишься меня!» – малышка подняла руку, словно пытаясь указать на то место, где находился дух её хранителя. «Я не страшусь тебя, – ответил тот. – Просто я удивлён!» «Ты боишься!» – девочка снова опустила руку. «Я боюсь не тебя, – улыбнулся дух воина. – Я боюсь за тебя!» «Не стоит! – снова заверила избранная. – Я буду с тобой!». «Гномы…» – начал было хранитель. «Гномы не враги! – перебила его девочка. – Поспи!». Безымянному показалось, что девочка улыбнулась, хотя улыбаться она ещё не умела. Он подумал, что, наверное, эта улыбка была улыбкой души. И как ни хотелось ему остаться, узы, связывающие его с избранной, требовали, чтобы он подчинился и оставил её на то время, которое определено им для отдыха. Он отошёл в сторону, и последний раз оглянувшись, убедился, что девочка снова мирно спит.
Тем временем старший хранитель обследовал коридоры подземелий, точно запоминая каждый поворот. Отсутствие тела только помогало ему. Теперь он мог перемещаться невообразимо быстро, проходить сквозь стены и вообще делать всё то, что доступно лишь духам, и при этом точно знать, что происходит с младшим братом. Его так же, как и другого хранителя, удивила способность избранной общаться с духом. Но эта способность и обрадовала его, хранитель понял, что обучение ребёнка можно начать значительно раньше того времени, когда она вылезет из пелёнок. И в этом, как ни странно, ему помогли гномы. Ни разу ещё до этого, покидая тело, он не ощущал себя настолько материальным, как сегодня. Словно не дух его витал по лабиринтам подземелья, а сам он неведомым ему образом перемещался здесь. Внимательно слушая разговор брата с девочкой, он одновременно доносил до него впечатления от путешествия, схемы проходов, скрытых дверей, ловушек и секретов этого замка. Он отвечал избранной вместе с братом, словно уста их были едины, и брат путешествовал вместе с ним, словно тела их были чем-то одним. И когда он услышал повеление рождённой под знаком звезды, он одновременно с младшим бессмертным вернулся в своё тело, медленно позволив оттаять ему от золотого сна. Руки безымянных расплелись, и они обессилено повалились на шкуры, расстеленные по полу. Тела их затекли, словно мелкие незримые иголочки впивались в каждое волокно мышечной ткани. Ещё минут десять они провели в ожидании момента, когда кровь, разогнавшаяся по сосудам, окончательно оживит их тела.
– Пробуждение не так приятно, как засыпание, – проворчал младший, интенсивно массируя мышцы ног.
– По сравнению с ощущением свободы это небольшое неудобство! – улыбнулся брату-монаху старший. – Но не уверен, что более долгое отсутствие в телах не вызовет более неприятные чувства.
Младший покачал головой:
– Вряд ли… – произнёс он. – Наши тела уже обратились в металл. Более металлическими они стать не смогли бы.
Старший монах согласно кивнул:
– Скорее всего, ты прав, – резюмировал он. – Но что точно, такое превращение отняло у нас немало сил. Нужно поспать! – и заснул практически мгновенно прямо на полу.
– Пусть боги пошлют тебе добрые сны! – откликнулся младший и тоже уснул.
Глава 11. Чёрный свет
Нет шалостей, нет игр, нет утех.
Велик он, но лишён всего, что жаждал.
Хранители, услышав детский смех,
Не улыбнутся. Так проходит каждый
Унылый день. И жажде нет конца
Того, к чему душа ребёнка рвётся.
И кажется, коли опекуна лица
Какое-либо чувство и коснётся,
Случиться это может лишь во сне…
Отрывок из песни странника.
Арон нёсся по длинному коридору замка хранителей, прижимая к себе драгоценную ношу. Он уже несколько дней наблюдал за мастерами, отделывающими правое крыло замка, словно готовящимися к приезду кого-то значимого. И вот сегодня, наконец, когда маляры ушли на обед, мальчику удалось взять коробку разноцветных красок с кистями разных размеров. Чуть раньше он наблюдал, как с помощью этих кистей и красок маляры украшали барельефы под потолком и на колоннах, придавая фигурам, вылепленным на них, удивительную жизненность и красоту. Из разговора монахов, следящих за работой, Арон понял, что это какие-то особо стойкие краски, которые практически ничем невозможно смыть. Поэтому для украшения барельефов приглашались самые лучшие мастера. Единственная возможность изб