ракона, видимо, мало заинтересовала брата Марка, или он вообще о ней не знает. Значит, вопрос должен звучать так:
– Учитель, – открыв глаза и опустив взгляд, Арон выглядел, по его мнению, как смиренный, да к тому же глуповатый ученик. «Овечка на заклании!», – подумалось ему. – Вчера на поляне я видел младшего безымянного, – Арон умышленно не назвал имя Ареса, чтобы не создавать дополнительных вопросов. – У него в руках был младенец. Кто это? – Арон поднял глаза на брата Марка, стараясь вместить во взгляде столько наивности, сколько только было возможно.
– Я слышал, ты испытал боль, приблизившись к новой девочке, которую безымянный принёс в замок, – вместо ответа задал он свой вопрос.
«Ловушка! Он знает!», – выдавило подсознание Арона.
– Да, учитель! – снова опустил глаза Арон.
– Эта новая девочка обладает некоторыми свойствами. Она может причинять боль таким, как ты. Поэтому мы оградили её, чтобы ты мог спокойно жить и учиться, и она в невинности своей не смогла бы приблизиться к тебе. Я уже сказал – ты очень важен для нас.
«А она нет? – не успокаивался ехидный внутренний голос Арона. – Брат Марк пытается использовать силу слова на мне! Он боится!»
– Тогда, наверное, мне не стоит больше приближаться к ней? – Арон чувствовал, насколько он хорош в своём смирении. – Боль была невыносима, учитель! – затем ученик взглянул наивными глазами в лицо своего учителя; было очевидно, что тот пытается прочесть истинные чувства в глубине глаз ученика. – Мне, наверное, следует знать, существуют ли другие, обладающие способностью так воздействовать на моё тело?
Брат Марк облегчённо вздохнул, увидев, что Арон снова потупил взор.
«Как и подобает ученику!» – внутренний голос не унимался. Арон был уверен, что его игра была вполне успешной.
Но мальчик внимательно следил за учителем сквозь опущенные ресницы.
– Я не знаю о таких, – ответил брат Марк. – Но уверяю тебя, если бы у девочки был шанс выжить где-то ещё, если бы у неё были родители, – брат Марк старался проникновенно смотреть в глаза своего ученика, но игра его была не настолько хороша, чтобы Арон не заметил фальши, – мы никогда бы не принесли её в храм, где обитаешь ты.
«Он лжёт! – мысли не отражались в глазах Арона, они были запрятаны в глубинах его разума, так глубоко, что проникнуть туда могли бы, наверное, только создатели. – Она единственная в своём роде!»
– Конечно, учитель! Храм должен принимать таких детей, чтобы обучить их по мере их возможностей и способностей. Возможно, из девочки получилась бы неплохая повариха… или швея? – «Не переборщи!» – возопил внутренний голос. – А теперь, учитель, думаю нам нужно продолжить обучение, – быстро закрыл тему Арон.
Ему поверили, и он чувствовал себя победителем. Первый урок был усвоен. Ученик превзошёл учителя хотя бы в том разделе, который касался власти слова.
Брат Марк подошёл к книжному шкафу. Далее всё шло по плану – чтение рун, книг, изучение основ мироздания, счёт, письмо. Арон подумал, что оказался прав – сейчас, когда Арес занят, никто не будет учить его боевым искусствам. Сегодня они не решились представить ему безымянного, получившего имя впервые за семь тысяч лет. Возможно, завтра?
Ровно в полдень занятия закончились. Попрощавшись с учителем, как подобает смиренному ученику, Арон схватил правый сапог Блика и помчался к часовне, где его уже ждали гномы. Надев сапог, Блик в немом удивлении разглядывал свои ноги. По-видимому, он не мог поверить, что Арон способен без второго сапога правильно заказать первый, но всё было выполнено идеально. Сапоги были сшиты как будто одним мастером и в одно время.
– Спаси-и-ибо! – растягивая это слово, словно оно не могло вместить его истинную благодарность, то и дело повторял счастливый гном.
Когда, наконец, Блик окончательно пришёл в себя и свыкся с мыслью о том, что его сапоги выглядят прилично, Стик оповестил Арона, что они, гномы, тоже прибыли сюда для его обучения, но хранители не должны об этом подозревать. Учить они будут Арона все вчетвером и дадут ему те знания, которые никак не могли дать хранители, несмотря на всю свою образованность.
– Понимаешь, – объяснял мальчику Дрик. – Драконьи горы отделили Долину Хранителей от всего окружающего мира семь тысячелетий назад, поэтому те знания, которые возникли у нас, могут сильно отличатся от появившихся здесь. Мы не знаем многого из того, что могут дать тебе хранители, а они не знают того, что можем рассказать тебе мы.
Братья кивали в подтверждение его словам словно глиняные болванчики, забыв при этом и о том факте, что собирались сдерживаться от дёргания конечностями при «маленьком господине». Они были настолько возбуждены, что внезапно стали собою, и это Арону очень нравилось. Ему невмоготу было терпеть их притворство, когда они пытались походить на людей. Так, в разговорах прошёл почти час, и Арон, оставив гномов до следующего дня и пообещав проводить с ними по три часа в день после обеда, отправился сначала в столовую, а потом в свою комнату, успев в срок к ждущему его прихода Криму.
Нужно было спланировать свои действия так, чтобы Крим ненароком не выдал намерений Арона. Сегодня Крим общался с другими послушниками и, скорее всего, новости замка достигли его ушей.
– Крим! – радостно воскликнул Арон, открывая дверь своих покоев.
Мальчик быстро вскочил на ноги (до этого он сидел на полу).
– Господин! – поклонился он.
– Арон! Ты забыл? – ласково улыбнулся ему вошедший. – Разве ты пришёл лишь потому, что тебе приказал брат Феон? – глаза Арона погрустнели. – Ты не хотел увидеть меня?
– Господин! Арон! – послушник с обожанием уставился на Арона. – Я не хотел расстроить тебя. Просто все говорят…
«Есть!» – возликовал внутренний голос Арона.
– Забудь обо всех! – воскликнул он. – Сегодня будем веселиться! Ты где был, пока брат Марк вкладывал в мою голову основы знаний?
– Нас тоже обучают, господин! – Крим взглянул на приподнятые брови собеседника. – Арон… – поправился он и, увидев улыбку на устах того, продолжил. – Я стану монахом. Мне так сказали.
– Замечательно! – глаза Арона засветились счастьем. – А что-нибудь нового есть в замке? – спросил он и грустно вздохнул. – Мне никто ничего не рассказывает. Обучение, кормёжка, опять обучение. Скучно, знаешь ли… Я бы с удовольствием послушал местные сплетни.
– Ничего? – удивился Крим. – Да ты знаешь, что вчера произошло? Вернулся единый в трёх лицах безымянный. Да к тому же с именем. Теперь он Арес! – послушник разглядывал отвисшую челюсть Арона. – Неужели ты не знал?
Тот лишь покачал головой, изо всех сил изображая искреннее удивление.
– Есть пророчество, – тихо, словно его кто-то может услышать, прошептал Крим. – Но мне запретили говорить тебе об этом.
– Раз запретили, то не нужно! – так же шёпотом предостерёг послушника Арон, подумав, что пророчество может пока подождать; сейчас не время торопить события, а такая забота только поднимет его выше в глазах Крима. – Мне совсем не хочется, чтобы тебе попало!
«Значит, единый в трёх лицах… – промелькнуло в голове Арона. – Единый… Остальные должны быть в нём. И с именем… Интересно…»
– Пошли в сад! – позвал он послушника. – Я покажу тебе такое!
Весь оставшийся день Арон изо всех сил развлекал нового друга, не упоминая более ни о пророчестве, ни об Аресе, ни о том, что именно принёс бывший безымянный в храм хранителей.
Глава 21. Запретные знания
Пока слуги он разум подчинит,
Стараясь побыстрей достигнуть цели,
Своё откроет сердце, и почит
Его желание использовать доселе
Того, кого так сильно полюбил…
Из собственных сочинений воина-хранителя Ареса.
День проходил за днём. Брат Марк обучал Арона премудростям наук, гномы давали мальчику знания о языках и истории государств, находящихся во внешних королевствах. Всё время, когда Арон не занимался обучением, он проводил с Кримом, медленно, но верно привязываясь к своему другу, которого поначалу он пожелал просто использовать. Сердце мальчика истосковалось по любви, и, чувствуя любовь, оно не могло не откликнуться. Только теперь Арону стало понятно, о какой именно слабости говорил на первом занятии его учитель. Любовь к одному человеку постепенно стала переноситься на всё человечество. Во взгляде тех, которых мальчик ранее считал ниже себя, он видел взгляд Крима. Сердце его смягчалось, и это ему нравилось. Раньше, когда монахи отталкивали его своей холодностью, он относился к ним достаточно спокойно. Теперь же Арон видел их переживания, чувствовал их страхи, испытывал их боль. И сколько бы ни говорил брат Марк о том, что для принятия того или иного решения сердце его должно быть пусто, лишь тогда решение будет по-настоящему правильным, Арон не мог представить себя, причиняющего боль тем, кого любит, любым своим решением. Мальчик научился умело скрывать порывы своего сердца от острого ока учителя. Но себя обманывать он не мог. Медленно он приближался к своей цели, узнавая всё больше и больше о том, что именно таит в себе пророчество, но не впутывая в это Крима. Арону были известны возможности монахов. Им ничего не стоило прочесть в мыслях Крима всё, что ему было известно. И этот момент станет моментом расставания с другом, а наказание Крима навсегда ляжет на совесть того, кто его к этому подвёл. Арес так и не появлялся, обучение боевым искусствам откладывалось на неопределённый период. В один прекрасный день Арон не выдержал и спросил брата Марка о том, когда же начнётся его обучение умению владеть оружием. На следующий день в комнате обучения было два учителя – брат Марк и Арес.
Арес начал первым, и Арона никак не покидала мысль, что учитель куда-то торопился. Всё началось с обычного приветствия. Затем Аресу надлежало представиться.
– Мои братья погибли, – сообщил он Арону, и, видя, что тот хочет принести свои соболезнования, жестом остановил его. – Более не рождается безымянных, ибо я получил имя. Имя моё – Арес. Ты можешь звать меня учителем или просто братом Аресом.