жному вопросу…
— Что? Деточка, неужели тебе тоже понадобился адвокат?
— Нет, папа, но из-за тебя мне самой постоянно приходится быть адвокатом.
— Господи, неужели образумилась! Решила поступать на юридический?
— Папа, прекрати свои шуточки. Скажи мне честно, это ты убил эту женщину?
— Какую еще женщину? О чем ты?
— Цыганку. Мать пятерых детей!
— Какую еще цыганку? Ты что, с ума сошла! Я никого не убивал! Вы что все помешались на этих цыганах? Как ты — моя дочь и мать моего внука — вообще могла подумать такое! Как ты могла представить, что я способен кого-то убить?
Он говорил так искренне, что Свете стало стыдно. Захотелось рассказать ему обо всем: о своих мучительных размышлениях, о диктофоне, спрятанном в столике. Но она с трудом удержалась, чтобы не сделать этого.
— Пожалуйста, извини, папа! Но мне в последнее время кажется, что ты на многое способен.
— Согласен, на многое. Я не ангел, как и все человечество… Но не на убийство же, в конце концов!
— Поклянись мне.
— Детский сад… — Форс воздел очи горе.
— Папа, я прошу! Умоляю.
Форс картинно сложил пальцы в православную щепоть и перекрестился:
— Клянусь.
— Чем?
— Жизнью и благополучием своей единственной дочери клянусь, — исступленно сказал он. — Все?!
Света бросилась на шею отцу.
— Слава Богу! Папка, ты извини меня. Конечно, как бы ты мог это сделать? Как мне вообще могло прийти в голову такое…
Глава 35
Как вожак табора, Миро приехал проведать детишек Розауры. Цыганята ему очень обрадовались — выскочили навстречу, загалдели, наперебой начали звать в свою замечательную комнату. А там — показывать свои замечательные двухъярусные кровати, свои шкафчики. Все новенькое — с неповторимым запахом свежее обработанного дерева. Потом принялись рассказывать, что да как в доме Баро. Какая замечательная у него конюшня и какие сильные парни работают в охране. И много-много чего другого…
Хорошая получилась встреча. Миро отдохнул сердцем, общаясь с детьми. На прощанье подошел к Кармелите, чтобы поблагодарить ее за все, что они с отцом и Земфирой сделали для детей. Миро обнял ее и поцеловал по-братски, в лоб.
И в этот момент в гостиную вошла Алла. Увидев Кармелиту в объятиях Миро, она, казалось, скорее обрадовалась, нежели огорчилась:
— Что я вижу? Какая сцена! Миро вытянул руки по швам.
— Нет-нет, что вы, продолжайте, молодые люди. У вас это так здорово получается! Замечательная пара. Кармелита, деточка, если бы я не знала, что у тебя есть жених, я бы подумала, что твой жених — этот молодой человек.
— Алла Борисовна, вы не подумайте ничего плохого… — Кармелита подумала, что мама Максима шутит.
— Мы с Кармелитой друг друга с детства знаем… — заговорил и Миро.
— …мы как брат и сестра! — досказала Кармелита.
— Да я бы ничего и не подумала, если бы не видела, как он на тебя смотрит!
И тогда девушка поняла, что Алла Борисовна не шутит:
— Да как он на меня смотрит?!
— Как кот на сметану! Я что, не права?
Миро чуть смутился. Да, честно говоря, он всегда смотрел на Кармелиту примерно так. Но ведь только смотрел… И к тому же, даже этот взгляд пытался спрятать. Но ведь материнское сердце не обманешь.
— Алла Борисовна! Во-первых, я хотел бы вас попросить, чтобы вы говорили чуть-чуть потише, здесь спят дети. Мы их только уложили. А во-вторых, вы действительно неправы, вы просто не так поняли…
— Я неправильно поняла? Я все правильно поняла. Вы думаете, я не знаю, что вы раньше были женихом Кармелиты…
Алла перевела взгляд на цыганку, обрушившись уже на нее:
— Так что никакие вы не брат и сестра! Не нужно пудрить мне мозги. И мне, как матери, очень обидно, что в отсутствие моего сына вы тут так славно общаетесь!
— Да поймите же вы! Миро просто приехал проведать детей покойной Розауры, которые теперь будут жить у нас. И поблагодарил меня, поцеловав в лоб…
— Да целуйтесь куда хотите, хорошие мои. И детей заводите. Только Максима моего обманывать не нужно!
А это было уже оскорбление. Миро заговорил совсем другим тоном:
— Алла Борисовна, Максим мой друг, и о нашей дружбе с Кармелитой он прекрасно знает. Так что никто никому голову не морочит!
— Хо-хо! В таком случае это еще хуже. Если он знает и терпит — это просто ужасно!
— Добрый день, — в дом заглянул Максим, он улыбался, еще не зная, что попал в самый ценър урагана по имени Алла.
А потом отец сказал, что к нему должна прийти женщина…
"Тамара" — поняла Света. И снова вспомнила обо всех своих подозрениях.
Если верить Максиму, то получается, что именно слова Тамары помогли отцу получить алиби.
Зазвонил звонок. Отец ушел открывать дверь. И Света все же решилась на то, чтобы проверитьего по-настоящему, подошла к журнальному столику и включила заветную кнопку.
А потом быстро прошла к выходу, на ходу поздоровалась-попрощалась с Тамарой, бросила "пока" отцу и выскользнула за дверь.
— Да, — проворчала Тамара. — Мой приход для твоей дочки — как кость в горле…
— Что поделаешь, — вздохнул Форс. — Детистру-дом привыкают к тому, что их родители взрослые.
— Леонид, давайте не будем об этом, поговорим о другом деле — более серьезном.
— Серьезном? — переспросил Форс. — Тогда давайте пройдем в нашу любимую комнату.
"Вашу" — хотела уточнить Тамара, но решила не обострять отношения. Тем более что разговор и так ожидался нелегкий.
Она прошла в комнату. А Форс со столиком укатил на кухню. И уже через три минуты вернулся с ним же, празднично накрытым, обратно:
— Тамара, вот шампанское, фрукты, сыр, шоколад, конфеты. И мой любимый столик. Знаете, Светка, когда была маленькая, использовала его как тайник. А я делал вид, что не знаю этого. Она страшно гордилась собой…
— Леонид, давайте не будем заниматься благостными отцовскими воспоминаниями! Есть дела посерьезней!
— Успокойтесь, Томочка! — усадив ее на диван, Форс сам сел рядом, занялся шампанским.
— Послушайте, как я могу успокоиться! Вы убили женщину!
Шампанское выстрелило.
— Да-да, конечно, — подтвердил хозяин дома. — Вот этим самым шампанским и убил.
— Леонид, не нужно превращать преступление в шутку. Вы решили свалить на меня все?! Вы зачем-то убили цыганку, а чтоб обеспечить себе алиби, и меня впутали в эту историю!
Форс заговорил серьезно, с металлом в голосе:
— Что ж, давайте поговорим по-взрослому. Я действительно заранее побеспокоился о том, чтобы сделать себе алиби. Но с совершенно другой целью.
Я не хотел убивать эту цыганку. Правда, не хотел. Она сама выскочила на меня. А те две тли, которых я хотел прихлопнуть, убежали.
— Прелестно. А в итоге вы все решили повесить на меня?
— Это не входит в мои планы. На вас — мое алиби и больше ничего.
— Спасибо и на том… А вы не боитесь, что я могу отказаться от своих слов, скажу, что вы меня запугали?
— Нет, не боюсь. У меня тоже есть кое-что на вас.
— Что? Что у вас может быть на меня?
— Прежде всего, вы пытались убить моего внука, а заодно и мою дочь!
— Нет, неправда.
— Правда. Ну, насчет дочери — я, может, немного загнул. Но внука — точно хотели. И благодарите бога, что я простил вам этот грех. Потому что сам, увы, грешен.
— Даже если вы правы, выкидыш — это не преступление.
— Хорошо, тогда копнем глубже. Мне удалось раскопать интересный фактик.
Не так давно в тюрьме вы пытались убить старуху-цыганку. С помощью отравленных пирожков…
— Бред… — чтобы скрыть дрожь, Тамара закурила.
— Бред? Нет. Правда. Вот я и подошел к главному. Мы с вами очень похожи! "Два сапога — пара", извините за фольклор. Не знаю, любите ли вы его.
— Я не люблю вас…!
— Как знать, как знать, А вы взгляните в себя поглубже. И победите свой страх. Вы боитесь меня оттого, что я вас очень хорошо знаю, можно сказать — вижу вас насквозь. И мы очень нужны друг другу, Томочка… Мы можем все рассказать друг другу о себе. Все, и не бояться. Мы выше этого. Для нас нет моральных запретов, так ведь?
— Смею заметить, в отличие от вас, я никого не убивала…
— Просто не получилось… Но вам ведь этого хотелось… Вы — порочная женщина. А я порочный мужчина. И я вам нравлюсь…
— Не слишком ли самоуверенное заявление, господин Форс?
— Ничуть. Я нравлюсь женщинам именно за это — я умею желать и, главное, исполнять свои желания… А вы… вы… вы умеете заставлять мужчин, исполнять ваши желания… Вы и меня хотите использовать… Что ж, я не против…
— Да?
— Да. Ни один из ваших бывших мужчин не понимал вас, никому из них вы не могли довериться полностью… Астахов просто отшатнулся бы от вас, узнай он о ваших "подвигах". Игорю же вы были нужны, прежде всего, как источник дохода…
— А вам я нужна как кто? Форс погладил ее по лицу:
— Как женщина, — голос его стал нежным. — Как женщина, с которой у нас общие интересы и цели. Признайтесь, что вы всегда хотели иметь рядом такого мужчину, как я…
— И я его буду иметь! — сказала Тамара.
— Собирайся, Максим! Мы уезжаем! — заявила Алла Борисовна.
— Подожди, мама. Ты чего? Кто это "мы"?
— Мы — это мы, семья Орловых! Тут Миро держал в руках твою невесту.
Здесь за твоей спиной творятся вещи, о которых…
— …о которых тебе, мама, лучше не судить!
— А кому судить, если не родной матери? И если ты такой лопух, что сам ничего не видишь, то я хочу тебе сказать: твоя невеста…
— Поосторожнее, мама! — предупредил Максим.
— Твоя невеста тебя обманывает! И если такое творится до свадьбы, то что же будет после?
— Пожалуйста, вы не имеете права так говорить о Кармелите! — попытался сказать и свое веское слово Миро.
— Подожди, друг, — остановил его Максим. — Мы с мамой сами разберемся.
— Молодец сын, правильно сказал! Так вот… Тебе грозит опасность! Я, как мать, обязана, обязана вытащить тебя из всего этого цыганского кодла.