— И еще, Рамир, когда все это закончится, когда Кармелита будет дома — я не скажу ей ни слова. Если ты решишь открыть ей правду — сделаешь это сам.
Решишь ничего ей не говорить — я тоже буду молчать.
— Спасибо тебе, Николай. Не надо пока говорить о том, что будет после ее освобождения. Сейчас главное — спасти Кармелиту. Главное для нас обоих.
И мужчины пожали друг другу руки.
Кармелита сглотнула слезы и спросила Форса неожиданно резко и смело:
— Теперь вы меня убьете?
— Если будешь себя вести так же хорошо, как и сейчас, то, возможно, я и отпущу тебя к папочке.
— И вы не боитесь, что я вас выдам?
— Выдавай, деточка, выдавай. Просто если все пойдет по моему плану, то к тому моменту я уже буду далеко-далеко, и твой папа меня никогда не достанет.
— И вы не боитесь, — Кармелита усмехнулась, — что мой отец может так же поступить с вашей дочкой, как вы со мной?
— Нет, не боюсь — он этого не сделает.
— Ну почему же? Ведь вы же сделали это, несмотря на то, что мы с вашей дочерью лучшие подруги, учились с ней в одном классе…
— Вот именно потому, что вы со Светой лучшие подруги, Кармелита, я и даю тебе шанс остаться в живых, — Форс начал нервничать. — Но все будет зависеть оттого, насколько правильно ты себя поведешь. Тебе ясно?
Кармелита, не теряя достоинства, кивнула в ответ.
— А насчет Светки можешь не волноваться — она уедет вместе со мной, и никто никогда нас уже не найдет. Так что или эта наша с тобой встреча последняя, или у нас будет еще одна встреча, которая станет последней для тебя!
Антон валялся на диване в Форсовом доме, в Светиной мастерской. Вдруг дверь открылась и в комнату вошла сама Света.
— Привет! — весело бросила она Антону, замершему от неожиданности. — Ого! Ничего себе! — это относилось уже не к Антону, а к сделанному им ремонту. — Красота-то какая! И какой же ты у меня молодец!
Света бросилась целовать жениха, и только тут он наконец сообразил спросить, что же случилось в больнице и почему невеста пришла домой.
Оказалось, что Свету просто выписали, и она решила сделать сюрприз и папе, и жениху, ни о чем их не предупреждая.
— Так значит, у вас все хорошо? И у тебя, и у ребенка?
— Да, доктор сказал, что мне только нельзя волноваться, нельзя поднимать ничего тяжелого, ну и поменьше всяких там отрицательных эмоций.
— Ну, кому таскать тяжелое, я думаю, здесь найдется.
И тут Света вспомнила о любимой подруге:
— Да, но вот только что касается волнений, то от них мне не избавиться, пока я не узнаю, что с Кар-мелитой.
Антон стал горячо убеждать Свету, что вовсе и не надо им думать о Кармелите, что для них главное сейчас — здоровье будущего ребенка, что Кармелита — это забота ее отца, вернее, теперь — двух отцов. Так он (вот незадача!) проговорился о том, что Кармелита — дочь Астахова. Света никак не могла в это поверить, и Антону (сказал "а", говори "б") пришлось выложить ей все доказательства: фотографию первой астаховской жены да еще и рассказ Тамары о подмене ребенка в роддоме.
— Боже мой!.. — Света никак не могла осознать все новости сразу. — У меня это все даже в голове не укладывается.
— Ты знаешь, у меня тоже.
— Обалдеть… То есть Кармелита — твоя родная сестра?
— Ну, выходит так.
— А я… А мы, получается, скоро станем с ней родственницами?
Антон натянул на лицо улыбку.
— Постой, но как же так? Ты знаешь, что твоя сестра попала в такую страшную историю, что с твоего отца требуют выкуп — и ничего не делаешь, чтобы им помочь?!
— Чем помочь? Материально?
— Антон, ну при чем здесь деньги? Твоему отцу просто нужна поддержка…
— Какая поддержка, Света, о чем ты говоришь? Он выгнал меня из дома, а теперь у него еще и дочка есть, которая, к тому же, еще и невеста его любимого Максима! Так что я папочке теперь вообще не нужен…
— Антоша, в тебе сейчас говорит обида. Я понимаю, тебе, конечно, со всем этим очень не легко. Но ты только представь, насколько тяжелей сейчас Кармелите!
Однако когда через десять минут в дом зашел Форс, дочку с Антоном он застал уже застывшими в долгом счастливом поцелуе. Целуясь, Антон подумай: а может быть, все же Светка ему нужна?.. Разумеется, без папаши в придачу.
Баро стоял на конюшне и со всей силы хлестал кнутом голые стены. Ему надо было что-то делать, как-то спасать Кармелиту — но вот сделать-то как раз он ничего не мог, и это злило его еще сильней.
В конюшню вбежала Земфира:
— А, вот ты где. А я тебя повсюду ищу. Рамйр, я прошу тебя, ну успокойся, успокойся, пожалуйста!
Баро бросил кнут и посмотрел жене в глаза:
— Почему ты так со мной поступила, Земфира? За что? Почему ты ничего не сказала мне об этом? Ведь Кармелита — смысл всей моей жизни!
— Да, Рамир, понимаю. И не говорила тебе именно поэтому. Кармелита — смысл твоей жизни, так как же я могла тебе сказать, что она — не твоя дочь?
Мало того, что я причинила бы тебе боль, так ты бы мне еще и просто не поверил…
— Да, не поверил бы… — Баро тяжело вздохнул. — Я не поверил даже Раде, когда она ко мне приходила…
Земфира отстранилась от мужа и посмотрела на него с тревогой и испугом.
Мало ли до чего могут довести обрушившиеся беды даже такого сильного мужчину, как ее Рамир? Но Баро поспешил ее успокоить:
— Нет, Земфира, я не сошел с ума, не смотри на меня так. Рада явилась ко мне тогда, когда вы с Ру-биной совершали обряд над Кармелитой… И тогда она сказала мне, что наша дочь умерла. Я подумал, что она говорила о Кармелите, и, конечно, не поверил. Я ведь тогда ничего не знал…
— Рамир, не это сейчас должно волновать нас. Ведь узнав, что она — не твоя дочь, ты же не стал любить ее меньше?
— Конечно, нет! — и Баро снова готов был заплакать. — Кармелита — все равно моя дочь! Пусть даже будет сотня, тысяча доказательств — она все равно останется моей дочерью!
— Конечно, конечно, Рамир. Вот и я говорю об этом. Ну, это же не важно, что родила ее русская женщина! Ты ее вырастил, ты вложил в нее свою душу, ты!.. Цыгане часто брали сирот и воспитывали их, как родных детей…
— Когда она сегодня позвонила, Земфира, и я услышал ее голос — я забыл обо всем, забыл о том, что мне говорил Астахов, забыл об этой анонимке, о том, что и ты все подтвердила… О Боже, как она сейчас там, моя девочка?
— Все будет хорошо, Рамир. Все должно быть хорошо. Ты воспитал настоящую цыганку. Она все выдержит…
Слова любимой помогли Баро обрести в себе прежнюю уверенность и силу духа цыганского барона. Когда он выходил из конюшни, от былой слабости не осталось уже и следа. Несмотря на пожар в сердце, голова его снова была холодной, а сила воли — твердой. Он готов был действовать.
Игорь Носков сидел за столом в своей конторе и копался в бумагах, когда вошла Тамара. Он только на секунду поднял лицо, бросил ей "Привет!" и снова стал разбираться с документами.
— Чем это ты так озабочена? — спросил Игорь, не поднимая головы.
— Помнишь, ты недавно сказал, что не готов к семейной жизни?.. Я имею в виду тебя, меня и Антона.
— А что это ты вдруг вспомнила?
— Да вот интересуюсь: а сейчас ты готов?
— Ты что, предложение мне делаешь? — Игорь наконец оторвался от бумаг.
— Милый, с романтикой мы с тобой давно покончили. Просто скоро сработает наш план, и мы вынуждены будем бежать из города. Так что тебе решать: ты с нами или нет?
— Ну, ехать-то я, в принципе, не против. Но вот как быть с деньгами?
— А для тебя вопрос воссоединения семьи упирается исключительно в деньги?
— Тамар, в нашем возрасте надо рассуждать спокойно, не теряя головы.
— Хорошо, а если я скажу тебе, что денег не будет?
— Тогда я даже не знаю, как и быть…
— Вот потому что ты никогда ничего не мог решить, мы и жили так…
Так… Ну, в общем, так, как мы и жили!
Игорь только хотел что-то возразить, как Тамара перебила его:
— Ты прекрасно знаешь, что я всю жизнь прожила с нелюбимым мужчиной только ради материального благополучия. Сначала ради благополучия сына, а потом, кстати, еще и ради твоего! А почему? Почему мы не могли быть с тобой вместе? Да потому что ты никогда ничего не мог решить сам!
— Послушай, Тамара, если я такой плохой — за что же ты меня любишь?
Тамара осеклась и опустила глаза, а ее любовник продолжал развивать наступление:
— То-то же! И не надо делать из меня монстра, который виноват во всех твоих бедах. Мы оба устраивались в жизни как могли. И как бы ты там ни пыжилась, изображая из себя светскую даму, жену бизнесмена — ты так и осталась простой акушеркой. Да, дорогая, не обижайся, — ответил Игорь на вопросительный взгляд своей любовницы. — Со мной — то же самое: сколько бы я ни назывался "начальником автосервиса", я тоже остался простым автомехаником. Так что как были мы с тобой связаны — так навсегда и будем.
Мы же идеальная пара!
Игорь усмехнулся, Тамара усмехнулась в ответ и лукаво спросила:
— Но простая акушерка и автомеханик с миллионом евро — это не так уж плохо, а?
— С миллионом?! — Игорь аж подскочил в кресле.
— Ну, так что — ты решил? Ты со мной или нет?
— Тамарка! Да куда ж я без тебя! Горькая улыбка легла на лицо Тамары.
Когда Николай Андреевич, вернувшись от Баро, вошел в офис, Олеся протянула ему распечатку нового электронного письма. В нем было требование миллионного выкупа за Кармелиту еще и с Астахова.
— Значит, еще один миллион… Когда это пришло?
— Пару часов назад… Коля, но где же мы возьмем такие деньги? Нам и так пришлось остановить весь твой бизнес, чтобы помочь Зарецкому!
Астахов скомкал в руке листок с письмом.
— Значит, надо заложить дом, картины! Олеся, обналичь все счета, все. И срочно! И еще — если не хватит, возьми кредит в банке под мое имя. Бери кредиты под дом, подо что угодно!..