Глава 5
Прежде всего, Форс подробно расспросил Свету о здоровье, обо всем, что сказал врач, о предписанном ей режиме, не упустив ни одной мелочи. Потом попросил дочку сделать ему чай, и когда та отправилась на кухню, к Антону повернулось лицо уже не заботливого отца и тестя, а лицо Удава, глаза удава, который смотрит на кролика.
— Ну? Вы с мамой уже потребовали выкуп с Астахова?
— Да.
— Сколько?
— Миллион евро.
— Молодцы. И как будем делиться?
— Делиться? — на лице Антона появилось искреннее удивление.
— Не понимаю твоего изумления, Антон. Ты что, не думал делиться?
— Нет, почему же. Но я думал, что дележка уже произошла сама собой: вы получаете деньги с Зарец-кого, мы — с Астахова. Вам — миллион, и нам с мамой — миллион.
— Это за что ж это вам миллион?
— Как это — за что? За информацию, Леонид Вячеславович. Говорят, она во всем мире сейчас очень дорого стоит.
— А может быть, это плата за то, что ты струсил и сначала отказался принять участие в похищении? Зато, что мы с моими людьми провели всю операцию, сделали всю грязную работу, пошли на риск, пока ты сидел и ждал, когда вывалить свою информацию? За это?
— Да, но, Леонид Вячеславович…
— Молчать! Значит, ты считаешь справедливым поделить все поровну? Нет, мой милый зятек. Справедливо будет, если ты получишь тридцать процентов, а я семьдесят. И если только завтра я не получу денег, то я тебе не завидую!.. — в Антоновом взгляде Форс поймал ненависть. — Ты на меня волчонком-то не смотри, а лучше слушай, что тебе говорят. Значит, завтра, чтобы хоть как-то отработать свои тридцать процентов…
— Сорок! — Антон нашел в себе силы торговаться.
— …Завтра, чтобы хоть как-то отработать свои двадцать процентов…
— Сколько?
— Двадцать, щенок! — Форс говорил тихо, сквозь зубы, но Антону достаточно было один раз посмотреть ему в глаза, чтобы больше не возражать.
Форс продолжал:
— Завтра с утра ты сам пойдешь к Астахову и возьмешь с него деньги.
— Да вы что! — Антон совеем испугался. — Я не могу, Леонид Вячеславович!
— Сможешь. Скажешь ему, что ты посредник.
— Посредник между кем и кем?
— Между Астаховым и Удавом.
— Удавом? А кто такой Удав?
— А вот кто такой Удав, тебе и в самом деле лучше не знать — уж поверь мне на слово. Света, доченька, где же чай, мы с Антошенькой уже заждались! — крикнул адвокат в сторону кухни.
— Иду, иду!
Света внесла поднос с тремя чашками.
— М-м! С бергамотом? — спросил Форс после первого глотка так, как будто разговора с Антоном и вовсе не было.
— Да, как ты любишь, папочка.
Допив чай, Форс засобирался по делам, поцеловал дочь, пожал руку будущему зятю и распрощался.
Как только он ушел, Свегка повернулась к Антону с очень серьезным выражением лица:
— Так, а теперь выкладывай — что это вы там с папой затеяли?
Антон молчал.
— Я прекрасно видела, как вы с отцом специально отправили меня на кухню, чтобы я ничего не слышала.
— Тебе показалось, Свет.
— Показалось? Сначала Максим приходит, ругает тебя и в чем-то там обвиняет. Потом приходит папа, и вы с ним о чем-то шепчетесь. Скажи мне правду — это связано как-то с похищением Кармелиты?
— Свет, ну что ты такое говоришь! — Антон ходил по комнате из угла в угол. — Как тебе это вообще в голову пришло?
— Хорошо, а о чем же вы тогда говорили с папой?
— Это вопрос деловой, и я не хотел бы обсуждать его даже с тобой. Не обижайся, пойми меня правильно.
— Хорошо, Антон. Но ответить мне на один вопрос, только на один. Ты знаешь, где Кармелита?
— Нет.
— Антон, это правда?
— Ну конечно, правда, недоверчивая ты моя!
— Ну, слава Богу! — и Света бросилась к Антону на шею. — Знаешь, а я так испугалась! Ты никогда мне не ври, ладно? Никогда. Ну, я ведь сразу почувствую обман и потом тебе не прощу. Договорились? — и она поцеловала жениха.
Вскоре после этого Антон стал прощаться — как-то очень уж быстро.
Выскочил из дома и набрал по мобильному Тамару:
— Алло, ма, привет! Нам надо срочно встретиться…
Максим как раз брал у дежурной ключ от своего гостиничного номера, когда на плечо ему легла женская рука в цыганских браслетах.
— Кармелита?! — выдохнул он, не веря такому счастью. Но, обернувшись, увидел Люциту.
— Опять ты?
— Максим, выслушай меня!
— Я не собираюсь с тобой разговаривать — ты же опять станешь защищать этого своего поганого Рыча!
— Он хотел помочь Кармелите!
— Да я собственными глазами видел, как он схватил ее! — возмущению Максима не было предела.
— Но Богдан… Ну, в смысле, Рыч — такая же жертва, как и Кармелита. Им обоим грозит опасность!
— Я тебе не верю.
— Но ты же не все знаешь, Максим.
— До свидания! — он развернулся и пошел по коридору к себе в номер.
— Выслушай меня! — гордая цыганка побежала за этим молодым гаджо, потому что он был последней ее надеждой.
— Разрешите? — Форс зашел в кабинет Баро, тот предложил ему сесть. — Вам удалось поговорить с Кармелитой?
— Да. А ты откуда знаешь?
— Рыч звонил. Сказал, что вы разговаривали. И еще, он назначил день передачи денег.
— Когда?
— Завтра. Утром. Надеюсь, у вас все готово?
— Готово.
— Значит, вы твердо решили отдать деньги?
— Я твердо решил спасти свою дочь.
— Мне кажется, что это совершенно правильное решение, господин Зарецкий. Похитителям надо заплатить. И, по-моему, не стоит при этом пытаться их задержать.
— Я не нуждаюсь в твоих поучениях. Если тебе нечего больше сказать — до свидания!
— Нет, Баро, мне есть еще что сказать. Рыч передал вам свой план передачи денег. Завтра утром вы должны прийти в театр и ждать, когда к вам подойдет человек от Рыча и заберет деньги.
— Подожди. Он что, будет один? — Да.
— Нет, так не пойдет… Позвони Рычу и скажи ему, чтобы этот человек пришел с Кармелитой!
— Баро, ну неужели вы думаете, что я ему этого не говорил?
— И что?
— Рыч отдаст Кармелиту только тогда, когда позвонит его человек и скажет, что вы передали деньги.
— Так что ж это получается — у меня нет никаких гарантий? Так же, как и тогда с Бейбутом?
— Получается, что так, Баро. Но у нас с вами нет и другого выхода — остается только поверить Рычу.
— Как? Как я могу поверить человеку, укравшему мою дочь?! У этого бандита не дрогнет рука ее… — Баро осекся, боясь произнести вслух посетившую его страшную мысль.
— Давайте не думать о плохом, Баро. Если выполнить условия Рыча, я думаю, все будет нормально, — Форс отвел глаза от тяжелого взгляда цыганского барона. — И еще, Баро, я хотел бы прояснить одно обстоятельство…
— Говори.
— Рыч сказал, но я, честно говоря, не знаю, верить ли… Ну, в общем, он сказал, что Кармелита — не ваша дочь, а дочь Астахова.
— Я мог бы сказать тебе, Леонид, что это не твое дело, но я тебе отвечу. Да, это правда. Но то, что Кармелита — не моя дочь по крови, ничего не значит. Она — моя дочь! Слышишь? Моя дочь! И я никому ее не отдам!
— Я понимаю вас, Баро. Но я боюсь, что теперь бандиты потребуют выкуп еще и с Астахова. Недаром же эта информация всплыла именно сейчас, когда ее похитили.
— Так что же, я должен прийти туда вместе с Астаховым?
— Нет. Просто вполне возможно, что освобождение Кармелиты зависит сейчас не только от вас, но и от Астахова… И еще Баро, я понимаю, в каком вы положении, и не обижаюсь на ваши слова, но поймите и вы меня правильно. В вас кипит сейчас негодование, гнев и ненависть — и это понятно. Но завтра ~ завтра жизнь Кармелиты будет зависеть от вашего благоразумия…
Рука вот уже полчаса сидел в дальнем закоулке приволжских катакомб над связанным Рычем, а тот все это время, не переставая, мычал сквозь скотч, которым был наглухо залеплен его рот. Наконец Рука не выдержал и скотч со рта Рыча снял.
— Да чего тебе?
Рыч сразу же заговорил:
— Слышь, Рука, ты хоть о душе подумай!
— А ты что — священник, что ли? — Рука сильно удивился.
— Нет, я простой человек, хотя и верующий. Вот и тебе тоже предлагаю остаться человеком!
— Ты это о чем?
— Послушай, Рука, отпусти нас!
— Чего?!
— Отпусти нас с Кармелитой. А еще лучше — давай дождемся Удава, возьмем его и сдадим в милицию. Тогда и нам с тобой за наши преступления скидка будет!
— А с чего это ты, Рыч, заинтересовался поимкой Удава?
— Да пойми ты, Рука, что раз Кармелита знает, кто такой Удав, вы же ее в живых не оставите, так? — Рука кивнул в знак согласия, и Рыч закончил свою мысль: — На тебе ж есть уже один труп. Так неужели тебе мало? Не бери грех на душу — давай спасем девчонку!
— Неумный ты человек, Рыч. Не понимаешь, что ли, что не только Кармелите, но и тебе конец будет скоро. Мы ж как только получим деньги, так Кармелита нож в живот получит.
— Ну так а я о чем?
— Да ведь не просто нож она получит, а твой нож, Рыч, твой! И тебя Удав, то есть уже не Удав, а адвокат Форс, убьет при попытке сопротивления.
— Ага, только тогда рядом с моим трупом вам придется оставить и деньги.
— Ну почему же? Деньги на тот момент ты уже спрячешь.
— Куда это?
— Ну, кто ж это узнает? Только так все подумают, когда адвокат Форс предъявит цыганскому барону Зарецкому два трупа: его дочери и ее убийцы.
Понял?
— Это-то все я понял. Я только не понимаю, как же ты жить после этого собираешься?
— Хорошо жить собираюсь. На каких-нибудь там Канарских островах.
— Ошибаешься.
— Почему это?
— Потому! Ты что, думаешь — Удав оставит в живых такого свидетеля и сообщника, как ты?
Рука сразу перестал улыбаться, а Рыч все объяс няли объяснял:
— Ну, грохнешь ты меня, ну, убьешь Кармелиту Но ты же сам и будешь следующим. Удаву ты живым не нужен!