Во имя Науки! Убийства, пытки, шпионаж и многое другое — страница 25 из 67

Коуп почувствовал себя униженным. Он, конечно, был весьма перспективным, но все-таки еще молодым ученым, и столь грубая ошибка могла испортить карьеру. Он начал скупать и уничтожать все доступные экземпляры журнала со своей статьей об эласмозавре, даже просил коллег прислать экземпляры – за его счет. (Позже он опубликовал новую статью, в которой исправил ошибку.) Марш честно отправил ему свой экземпляр, но втайне купил два других и хранил их до конца жизни. Инцидент показался ему очень смешным. А разъяренный Коуп никогда не простил Марша, который подставил его.

Но даже если бы Марш не подставил Коупа, они все равно бы разошлись из-за особенностей характера. Коуп был быстр, Марш – медлителен. Коуп был очарователен, Марш – всегда настороже. Марш полностью поддержал новую эволюционную теорию Чарлза Дарвина и был одним из первых его пропагандистов в Соединенных Штатах, Коуп симпатизировал креационистам и с трудом воспринимал эволюцию как факт. В любом случае он сохранял за Богом определенную роль в этом процессе, на что Марш только презрительно фыркал.

И все же, несмотря на взаимную неприязнь, их отношения не переросли бы в открытую ненависть, если бы не смена обстановки. Пока они находились в замкнутом музейном мире на Востоке, антипатия проявлялась в цивилизованных формах. Когда они перебрались на Дикий Запад, характерная для Коупа «война любой ценой» стала неизбежна.



Миллионы миллионов лет назад внутренняя территория Северной Америки представляла собой гигантское море – американское Средиземноморье. Бесчисленное множество живых созданий умирало и оставалось погребенными в его глубинах и на побережье. Эрозия и тектонические сдвиги со временем обнажили их останки. В результате возник один из богатейших ископаемых пластов в истории. В середине 1800-х годов в некоторых местах на Западе ископаемых останков было так много, что они просто лежали на поверхности, как следы доисторических пикников, и один пастух из Вайоминга построил себе целый дом из древних костей – остеологическую хижину.

После Гражданской войны слухи об этой палеонтологической золотой жиле дошли до Востока, и в 1870 году Марш организовал экспедицию на поиски ископаемых, оплаченную частично из наследства дядюшки Джорджа. Основными его полевыми рабочими была дюжина молокососов из Йеля, но важнейшую поддержку оказала армия. В 1870-е годы было намного проще путешествовать с Восточного побережья в Европу, чем в некоторые места к западу от Миссисипи, и группа Марша в плане снабжения почти полностью зависела от армейских пограничных постов. Более того, учитывая усилия правительства по вытеснению индейских племен с их исконных земель (если не по истреблению), без армейской поддержки Марш и его студенты могли запросто попасть в засаду и сгинуть навсегда. В первом же промежуточном пункте, где они остановились, в форте Небраска, им встретился охотник на антилоп, который буквально днем ранее едва добрался туда со стрелой в теле.

В первой экспедиции Марша было семьдесят человек, включая солдат сопровождения и нескольких индейцев пауни в качестве проводников. Каждый был вооружен охотничьим ножом, карабином и шестизарядным револьвером. Самым примечательным в этой компании был Уильям Коди, позже получивший известность как Буффало Билл, – шоумен, устраивавший постановки «Дикий Запад» (в это время он был совсем не знаменит и служил скаутом в американской армии). По дороге Билл слушал рассказы Марша о существовавших давным-давно громовых ящерах и о том, что все эти пыльные территории когда-то были морским дном. Билл кивал, усмехаясь про себя и делая вид, что всему верит. Он в свое время тоже увлекался небылицами, но перед Маршем вынужден был уступить: такой брехни ему даже в голову прийти не могло.

Буффало Билл на второй день работы отошел в сторону, не имея желания копаться в земле. Солдаты, сопровождавшие Марша, охотно ему помогали (индейцы колебались, но после того, как Марш показал им некие доисторические кости, сказав, что это останки диких лошадей, очень обрадовались и изменили свое мнение). Прочесывая территорию в поисках костей, рабочие обращали внимание не только на форму, но и на текстуру – кости были светлее и более гладкими, чем камни, и часто пористые внутри. Для раскопок использовались долота, ножи, лопаты, кирки. Всем приходилось часами буквально ползать на коленях, выискивая фрагменты костей или отдельные зубы. Хрупкие предметы упаковывали в хлопковую ткань или газеты и складывали в сигарные ящики или банки из-под чая, подготавливая к отправке на Восток. Огромные бедренные кости, вес которых порой достигал четверти тонны, заворачивали в мешковину, предварительно пропитанную гипсом, – примерно так же, как современные врачи используют гипс для фиксации переломов.


Задумчивый палеонтолог Отниел Чарльз Марш и вождь Красное Облако, который называл его «лучшим бледнолицым из всех, с кем встречался» (с разрешения Yale University).


Перебираясь с места на место, отряд совершал длительные, до четырнадцати часов, переходы при дневной температуре до 120 градусов по Фаренгейту (около 50 по Цельсию). Еды было достаточно много: стейки из мяса бизонов, тушеные зайцы, консервированные овощи и фрукты, – а вот с водой плохо. Во время дождей и гроз влагу для питья собирали буквально в шляпы. Поблизости бродили медведи и койоты, по ночам в палатки забирались крысы и саламандры. Но для Марша никакие трудности не могли приглушить восторг от находок. Помимо динозавров его команда обнаружила останки мастодонтов, доисторических верблюдов и носорогов, а также несколько различных видов вымерших лошадей.

Когда экспедиция оказалась в штате Юта, сам Бригам Янг подробно расспрашивал Марша про останки лошадей. Натуралист был удивлен таким интересом, но Янг все объяснил. Согласно теологии мормонов, родина лошадей – Америка, а не Евразия, и он искал подтверждение. В те времена ни один натуралист не поддерживал эту идею, но работа Марша доказала, что Янг был прав (йельская студенческая молодежь гораздо больше заинтересовалась двадцатью двумя дочерьми Янга, с которыми они флиртовали в ложе местного театра).

К декабрю, когда завершалась экспедиция, Марш отправил в Йель целые вагоны, полные ископаемых останков. Но самую выдающуюся находку он сделал буквально в последние часы полевых работ в Канзасе. Убирая какие-то камни с тропы, он обратил внимание на половинку кости, лежащей на земле. Она была шести футов в длину и полая, как толстая соломинка для коктейля. Он определил ее как часть кисти, примерно как фрагмент мизинца. Но какому виду она принадлежала, он не знал.

Увы, день подходил к концу, и у Марша не было времени искать вторую половинку этой кости. Все, что он успел, – процарапать крест на ближайшей скале, отметить место, чтобы вернуться сюда на следующий сезон.

Марш всю зиму размышлял над фрагментом. Основываясь на характерной форме, он пришел к выводу, что кость принадлежит птеродактилю. Единственная проблема состояла в том, что у всех известных к тому времени птеродактилей был относительно небольшой размах крыльев, как у ястреба или даже меньше. Если кость действительно соответствует мизинцу, то этот зверь должен быть голиафом с размахом крыльев как минимум двадцать футов – «драконом», как говорил Марш.

Такое открытие должно было принести ему славу – если окажется, что он прав насчет размеров дракона. Но что, если другая «половина» кости окажется намного меньше или эта кость не имеет отношения к мизинцу? Марш забыл об осторожности и в нехарактерной для себя манере отправил статью в печать. Несколько месяцев он провел в беспокойстве. Не обернется ли его спешка очередным прикреплением головы к хвосту, дубинкой, которой не преминет воспользоваться Коуп?

Новую весеннюю экспедицию Марш начал с Канзаса. Как только были поставлены палатки, он поспешил к помеченной крестом скале. Через несколько минут он нашел вкрапленную в скалу вторую половину кости, а также несколько других костей крыльев. Дракон действительно оказался таким большим, как Марш себе представлял. Это была эпохальная находка такого масштаба, что все палеонтологи мира могли позеленеть от зависти.

Больше всех позеленел Коуп. В то время как его соперник, используя наследство дядюшки, совершал сенсационные открытия на Западе, Коуп вынужден был торчать в Нью-Джерси, едва сводя концы с концами. Что особенно досадно, у отца Коупа денег было предостаточно. Тот просто не хотел, чтобы сын тратил их на поиски костей; он все еще надеялся, что сын станет благородным фермером. Наконец, через несколько лет уговоров, Коуп заставил отца продать участок земли, который предназначался ему в наследие. И очень вовремя: вскоре после продажи Марш опубликовал ряд статей о новых находках, что вызвало у Коупа приступ жгучей ревности.

Помимо самих открытий, Коуп был категорически против пагубного, по его мнению, влияния Марша на изучение динозавров в целом. Не стоит углубляться в психоанализ, но Коуп по непонятной причине представлял динозавров похожими на себя – быстрыми, шустрыми, стремительными. Марш, напротив, создавал их образ по своему подобию – медлительными, основательными животными, передвигающимися тяжело, создавая много шума. Оба ученых отвергали представления друг друга как абсурдные, но внезапная известность Марша дала ему больше оснований утверждать свои взгляды в палеонтологии. На вырученные от продажи земли деньги Коуп в сентябре 1871 года снарядил собственную экспедицию за ископаемыми на Дикий Запад. Ахилл скоро встретится с Аяксом на поле битвы.

Естественно, до Марша дошел слух об экспедиции Коупа. Учитывая, как сам Марш напросился без приглашения посетить карьеры в Нью-Джерси, для него было верхом неприличия возражать против поездки Коупа на Запад – особенно притом, насколько обширны эти территории. Но он провел соответствующую подготовку. Среди своих армейских знакомых он распространил слух о ненадежности вторгающегося на чужие территории деятеля, и, когда Коуп прибыл на фронтир, многие солдаты и скауты в фортах встречали его весьма прохладно. В о