причинять страдания. И последнее: Мюррей сказал, что любой из них может при желании покинуть эксперимент, но на самом деле в максимальной степени использовал все свое обаяние и авторитет, чтобы удержать их, повторяя, что уход может погубить все исследование.
В полном соответствии с данным ему прозвищем Законник оказался одним из самых обязательных участников. На протяжении трех лет он выдержал более 200 часов издевательств, в том числе и таких, как описано в выдуманной сцене в начале главы, когда юрист высмеивал его неопрятную густую бороду. Качинский позже называл этот эксперимент «худшим опытом» в своей жизни, но упорно приходил на занятия неделя за неделей. И у него был ряд причин. Первая – упрямство. «Мне хотелось доказать, что я могу выдержать, – однажды сказал он, – что меня не сломить». Один из историков отметил, что делал он это и потому, что Мюррей платил за участие – а парень из рабочей семьи нуждался в деньгах.
Вы можете полагать: то, что делал Мюррей с Качинским, не тянет на уровень пыток. В конце концов, он никогда и пальцем не коснулся юноши, не высказывал угроз в его адрес или в адрес его близких. Но то, что Качинский испытывал страдания из-за Мюррея, причем страдания тяжкие, несомненно. Свидетельство этому – и его поздние воспоминания, и реакция на эксперименты (например, учащенное сердцебиение). Более того, если экстраполировать ощущения жертв пыток на ощущения Качинского, то можно предположить, что его страдания были особенно тяжкими. Те, кто страдает по делу, надеются, что мучителей постигнет возмездие. Это называется феноменом Жанны д’Арк – их страдания благородны, и пытки только укрепляют их. Напротив, те, кто случайно подвергается насилию, или те, кто участвовал в каком-то деле не по своей воле и был пойман, обычно переносят страдания гораздо тяжелее и часто не имеют сил сопротивляться. Они ничего не могут рассказать, за ними не стоит никакого благородного деяния, которое действует как бальзам на раны. Пытки их ломают.
Нет, говорить, что эксперимент Мюррея превратил Качинского в Унабомбера, – значит сильно упрощать дело. В конце концов, сходные ощущения испытывал еще 21 студент, но никто из них впоследствии не построил хижину в Монтане и не стал посылать людям бомбы по почте. Мюррей первым бы подчеркнул, что каждый человек – сложная и уникальная личность, и причинно-следственная связь далеко не всегда действует прямолинейно. Аналогичным образом примитивно было бы полагать, что в насильственных действиях Качинского виноваты «плохие гены» или воспитание в «плохом доме».
Однако вполне уместно говорить о сочетании плохих генов и негативного опыта как о триггере насилия. Возьмем, к примеру, ген МАОА в Х-хромосоме. Этот ген производит белок, который разрушает нейротрансмиттеры мозга. Различные версии этого гена оказывают воздействие в разной степени, а наличие или отсутствие определенных нейротрансмиттеров может влиять на наши мысли, эмоции и поведение. Это важно, поскольку люди, родившиеся с определенными версиями МАОА, могут оказаться склонными к насилию и к асоциальному поведению – но только если они испытывали насилие или пренебрежение в детстве. Если они не знали насилия и были окружены вниманием и заботой – они будут нормальными людьми. Эффект проявляется только при сочетании плохих генов и негативного жизненного опыта.
В отсутствие генетического анализа можно только строить гипотезы о структуре ДНК Качинского. Но в детстве он явно был легковозбудимым и даже истеричным (вспомните кролика). Кроме того, он рос в неблагополучном доме, где родители называли его «слабаком» за неумение заводить друзей и где ему приходилось иметь дело с несовместимыми требованиями преуспевать в учебе и быть идеальным в общении. Честно сказать, гениальные способности тоже не помогают. Многие одаренные люди чрезвычайно хрупки в психологическом плане. Они подобны орхидеям, которые прекрасно цветут, если за ними правильно ухаживать, и часто вянут в неблагоприятной среде. Если Качинский был действительно склонен к психическим заболеваниям, то школа и дом, скорее всего, усугубили его проблемы.
Затем он встретился с Мюрреем. Еще раз: вы можете соглашаться или не соглашаться с аналогией с пытками, но наиболее эффективный способ сломить задержанного на допросе очевиден: нужна изоляция, нужен стресс, и желательно в течение длительного времени. Шестнадцатилетний Качинский, приехавший в Гарвард, и так был, по существу, одиночкой, а в «гетто для зануд» ситуация стала еще хуже. Исследование Мюррея добавило ему лишний стресс – и упрямец Качинский находился под этим стрессом три года. Надо заметить, что длительный стресс может приводить к необратимым изменениям в мозге: некоторые части атрофируются, а другие, например, обрабатывающие импульсы гнева и страха, испытывают повышенное напряжение. Это не означает, что вину за убийства, совершенные Качинским, следует возложить на Мюррея; еще в меньшей степени виноваты дети, которые не хотели играть с маленьким Тедди. Но подростковый возраст – период формирования личности, и неэтичный многолетний эксперимент, безусловно, мог подтолкнуть юношу с неустойчивой психикой к тому, что с ним произошло дальше.
Имея все это в виду, показательно будет сравнить Теда Качинского с его младшим братом. В юности Дэвид был едва ли не большим нелюдимом, чем Тед. Оба окончили учебные заведения Лиги Плюща (Дэвид – Колумбийский университет), после чего, в полном презрении к обществу, ушли в природу. Дэвид избрал даже более примитивный образ жизни, чем Тед в своей хижине в Монтане. По крайней мере, в жилище Теда были стены и нормальная крыша. Дэвид попросту вырыл в техасской пустыне яму, напоминающую могилу, которую на ночь накрывал листом жести. Библейские отшельники жили в большей роскоши. Тем не менее при одинаковом презрении к обществу и несмотря на воспитание в одной семье и наличие многих одинаковых генов, орхидея Дэвида выжила, вероятно, потому, что ему не пришлось пережить ничего подобного психологическому эксперименту профессора Мюррея. Через восемь лет Дэвид все-таки расстался с техасской пустыней и женился на своей школьной пассии. Еще более показательно другое: Тед презирал традиционную мораль как буржуазное средство управления сознанием, а у Дэвида оказались достаточно строгие нравственные принципы, чтобы спустя несколько лет, прочитав в газете «Манифест Унабомбера», донести на собственного брата[58].
Надо отметить, Качинский отрицал связь между экспериментом Мюррея и собственными преступлениями. Он считал такое сопоставление примитивным и рассчитанным на сенсацию (в своих проблемах он обвиняет родителей, что тоже выглядит слишком упрощенно). Но по его словам видно, насколько определяющим для его личности оказался эксперимент. Его широко известный манифест акцентирует внимание на том, как современные технологии разлагают и обесценивают человеческую душу. В первых строках говорится: «Промышленная революция и ее последствия оказались бедствием для рода человеческого». Он также неоднократно нападает на психологов и психологию. На суде он сказал своему адвокату: «Я категорически против развития науки о сознании человека». Еще в Гарварде Качинский испытывал проблемы со сном, и спустя много лет его мучили ночные кошмары, в которых психологи «пытались убедить меня, что я болен ‹…› или пытались управлять моим сознанием с помощью психологических приемов».
Будь это кто-то иной, подобную фразу сочли бы признаком паранойи типа «шляпы из фольги». ЦРУ контролирует мой мозг! Но психолог, имевший отношение к миру разведки, действительно ставил эксперимент на Качинском и действительно пытался повлиять на его сознание.
Случай Мюррея – Унабомбера уникален для анналов неэтичной науки в том смысле, что жертва совершила гораздо более тяжкий грех, чем преступник.
Известно несколько исследований про гениев, которые совершали преступления, но один из явных признаков возможных проблем – несоответствие между IQ (коэффициентом интеллекта) и EF (исполнительной функцией).
Исполнительные функции регулируются фронтальными долями головного мозга (теми самыми, что были удалены у шимпанзе Бекки и Люси). Они помогают, среди прочего, управлять эмоциями, принимать решения и осуществлять самоконтроль.
Как выразился один психолог, «IQ – это чистая мощность автомобильного двигателя, в то время как EF – трансмиссия, направляющая эту мощность на полезное дело». Но если IQ существенно превосходит возможности EF, то у вас получается драг-рейсер без рулевого управления: машина может быстро выйти из-под контроля и выбросить владельца на обочину приемлемого поведения. Более того, даже притом, что гении совершают преступления по тем же причинам, что и мы, остальные придурки (ревность, жадность и т. п.), их преступления обычно гораздо более сложные и отличаются продуманным планированием. Качинский в течение ряда лет проектировал и испытывал свои бомбы, делая тщательные зашифрованные записи[59] каждого «эксперимента». Он так же тщательно скрывал следы, в частности, вымачивая все компоненты в морской воде и соевом масле, чтобы ликвидировать отпечатки пальцев.
И наконец, криминальные гении склонны к нигилизму, к отрицанию общепринятых нравственных норм в глубокой убежденности, что жизнь не имеет смысла. Качинский, безусловно, разделял эту идею, что видно по его дневнику. (Например: «Нравственность – лишь один из психологических инструментов, с помощью которых общество управляет поведением людей».) Не исключено, что он мог сам прийти к такому убеждению вне зависимости от того, что с ним произошло в жизни. Со многими так бывает. В то же время нельзя считать случайным совпадением, что модный юрист в исследовании Мюррея специально атаковал нравственные ценности студентов, показывая их бессмысленность. Если хотите получить нигилиста – очень удачный старт.
Как многие злоумышленники, гении или нет, Качинский начинал с мелких преступлений. Поселившись в своей хижине в Монтане и обнаружив, что местность не настолько безлюдна, как ему бы хотелось, он взялся приводить в негодность оборудование ближайшей лесозаготовительной базы. Потом он нашел дорогу к роскошному коттеджу соседей, разгромил его и для полного счастья разбил их мотоцикл и снегокаты. Затем он перешел к более серьезным делам – например, стрелял из винтовки по пролетающим вертолетам и натягивал проволоку, на которую напарывались водители снегокатов. Потом он начал конструировать бомбы и либо отправлять их в виде посылок посторонним людям, либо оставлять в многолюдных общественных местах. Нельзя сказать, что он действовал наобум, но особого значения выбору адресатов тоже не придавал. Также он не строил иллюзий по поводу того, что несколько взрывов могут подорвать всю «систему» «психологического контроля», которую он глубоко презирал. Он просто был зол и бил наотмашь, надеясь убить.