presto chango[66], воспитание преодолеет все и создаст совершенно нормального мальчика или девочку.
Даже притом, что таких детей теоретически можно качнуть в любую сторону, на практике Мани обычно рекомендовал перекроить интерсексуального младенца в девочку. Почему? Фрейдист может вспомнить его высказывание о кастрированных самцах и нахмурить брови. Но на практике с точки зрения хирургии гораздо проще сконструировать вагину, чем пенис (часто с использованием куска толстой кишки). Как откровенно заметил один хирург, «можно сделать дырку, нельзя соорудить палку». А поскольку такие операции делаются рано (до двух – двух с половиной лет), у родителей есть достаточно времени, чтобы вырастить ребенка мальчиком или девочкой.
В 1960-е годы взгляды Мани на подвижность пола и гендера доминировали в научной среде психологов. Такой «консенсус», как заметил один историк, «редко можно встретить в науке». Но попытки дать вооруженный отпор все-таки были. В конце 1950-х годов группа ученых из Канзасского университета провела ряд экспериментов на зародышах морских свинок. Мозг животных еще в утробе самки омывается мужскими или женскими гормонами в зависимости от наличия тех или иных гонад. Имитируя эти условия, ученые взяли несколько зародышей морской свинки женского пола и оросили их, in utero[67], тестостероном в количестве, характерном для мужского пола. Когда эти самки родились, выросли и стали половозрелыми, они вели себя как самцы: в агрессивной манере вскарабкивались на самок и начинали характерные телодвижения бедрами. Аналогичные эксперименты, в которых зародыши мужского пола in utero получали женскую дозу гормонов, в результате давали самцов, которые в соответствующий момент лежали смирно и приподнимали зад, чтобы облегчить проникновение (инстинктивное поведение животных, которое называется лордоз). В целом одни только гормоны – биологический фактор – судя по всему, являлись определяющим фактором мужского или женского поведения морских свинок. И, в отличие от людей, трудно сказать, что на это поведение в какой-то степени могла оказать влияние культура морских свинок.
Мани отмахнулся от полученных находок, назвав их «свинским исследованием», небезосновательно. Как уже говорилось раньше, результаты экспериментов на животных не всегда можно экстраполировать на людей. Это особенно справедливо в такой сложной области, как человеческая сексуальность. Учитывая значительный статус Мани и его влияние, легко понять, почему результаты, полученные в канзасской лаборатории, должны были тихо уйти в песок – если бы не один случай. В 1965 году один дерзкий аспирант из этой лаборатории, по имени Милтон Даймонд, решил дать бой Мани, опубликовав статью, в которой разнес на клочки теорию «чистого листа» сексуальности человека.
Мани принял вызов и ответил, причем не только в прессе. Через несколько лет на конференции по гендерным вопросам пьяный Мани отловил Даймонда на коктейльной вечеринке, набросился на него с нецензурной бранью, а затем двинул кулаком (вероятно; свидетельства различаются) Милтону в челюсть.
Особенно распалило Мани одно утверждение из статьи аспиранта. Гермафродиты обладают как мужскими, так и женскими половыми признаками, и Даймонд написал, что в таких случаях имеет место подвижный гендер. Но из этого не следует, что пол и гендер в равной степени подвижны у всех людей. Даймонд писал: «Нам не представили ни одного нормального индивидуального проявления безусловно мужского [т. е. родившегося как мужчина] ‹…› успешно переделанного в женское».
Через двадцать месяцев Мани выступил в той самой программе на CBC. А вскоре получил письмо из Виннипега от Рона и Джанет Реймер, в котором они рассказали о своем искалеченном сыне Брюсе.
Это был подарок небес. Мани как-то жаловался, насколько врачебная этика ограничивает «права клинических исследователей» на эксперименты над людьми. И вдруг, совершенно внезапно, ему в руки падает идеальный естественный эксперимент. Воспитание Брюса девочкой даст достойный ответ этому сопливому дураку Даймонду и окончательно докажет, что сексуальность – это чистый лист. К тому же у мальчика есть идентичный брат-близнец, с которым можно проводить сравнение.
Мани взял ручку и написал Реймерам, что приглашает их привезти Брюса в Балтимор. Он был готов начать эксперимент, который один критик назвал «психосексуальной инженерией».
Две газеты Виннипега ухватились за историю о небрежно сделанном обрезании и опубликовали большие статьи по этому поводу. Поразительно, но фамилия Реймеров не прозвучала. Рон и Джанет панически боялись огласки. Они даже не смели пригласить няньку и хотя бы на один вечер уйти из дома и расслабиться. А если Брюсу понадобится поменять подгузник и нянька увидит? Они сидели дома и горевали. Джанет упрекала Бога за то, что допустил искалечить сына. Рон стал много пить, ему снились беспокойные сны, в которых он душил злополучного доктора.
И вот в один из таких вечеров они увидели Мани на канале CBC. В полном отчаянии они написали ему – и, к огромной радости, получили ответ от знаменитого ученого, выступающего по телевидению. Вскоре они отправились в Балтимор.
Их поразил интерьер офиса Мани, в особенности образцы первобытного искусства с разверстыми вагинами и причудливыми фаллосами (их удивление, несомненно, приятно возбудило его). Как только все устроились, Мани изложил свой план превращения Брюса в девочку. Он заверил их, что хирурги Хопкинса неоднократно проводили необходимые процедуры и могут изготовить прекрасную вагину для Брюса, даже способную на оргазм. У Брюса никогда не будет детей (отсутствие матки), и ему придется позже принимать дополнительный эстроген, но во всем остальном он станет совершенно нормальной женщиной.
Но Рон и Джанет колебались. Операция в таком юном возрасте? Они вернулись в Виннипег все обдумать.
Они не могли решиться в течение нескольких месяцев, и это раздражало Мани. Если они не согласятся, прекрасный эксперимент не состоится. Он начал писать им письма, в которых объяснял, что их бездействие обрекает Брюса на мучительную жизнь. Впрочем, Мани не сказал (явное нарушение этики), что предлагаемое вмешательство – исключительно экспериментальное. Врачи из клиники Хопкинса действительно уже проводили операции по конструированию вагины, но только детям с неопределенным полом. Никто еще не воспитывал анатомически типичного мальчика как девочку.
В конце концов Реймеры сдались: операция показалась им лучшим способом минимизировать унижение для Брюса – и для них самих. В июле 1967 года они снова прилетели в Балтимор и отдали ребенка под нож. Хирурги закрепили его маленькие ножки в держателях, провели кастрацию и переделали пустую мошонку в вульву.
Дальше предстояло самое сложное. Прежде чем отправить Брюса домой, Мани тщательно проинструктировал Рона и Джанет о необходимости соблюдения двух условий: полной секретности и последовательности. Брюс не должен узнать, что когда-то был мальчиком, родители должны относиться к нему и воспитывать исключительно как девочку. Это означало и смену имени (родители выбрали имя Бренда), и одежду, и длинные волосы, и игрушки для девочек. Бренда должна будет полностью социализироваться как женщина.
Увы, у Бренды оказалось свое мнение на этот счет. В первые несколько месяцев после операции ничего особенного не происходило. Младенцы легко все забывают. Но, уже начав ходить, Бренда стала устраивать истерики по поводу одежды. Собираясь организовать домашний праздник для своей дочки, Джанет сшила кружевное платьице из своего свадебного платья. Бренда буквально содрала его с себя. Она также терпеть не могла, когда ее не допускали до мужских занятий. Однажды близнецы наблюдали за утренними процедурами родителей. С Брендой случился буквально припадок, когда Брайану предложили учиться бриться, а ей – накладывать макияж.
Другим полем битвы стали игрушки. Уже в начальной школе Бренда тайком тратила карманные деньги на покупку пластмассовых пистолетов, а когда Рон и Джанет подарили ей игрушечную швейную машинку, она утащила у Рона отвертку и развинтила машинку на части. Честно сказать, многие девочки – будущие инженеры или военнослужащие – поступили бы так же. Но Бренда оказалась совсем не девочкой «из конфет и пирожных и сластей невозможных», как обещал Мани.
Хронической проблемой было мочеиспускание. Бренда постоянно отказывалась писать сидя. Она хотела это делать стоя, что, конечно, весьма непросто для девочки. Но, поскольку мочеиспускание у нее происходило через отверстие, где был раньше пенис, струя мочи исходила горизонтально, забрызгивая все вокруг. Тем не менее Бренда упрямо делала это стоя, даже в школе, что вызывало отвращение у одноклассниц.
Ровесники начали сторониться Бренды уже в детском саду. В школе ее тоже чурались. Учителя смотрели с подозрением. Надо отдать должное Джанет: она делала для Бренды все что могла: заплетала красивые ленты в ее кудрявые волосы, заставляла держать книжки на голове, чтобы исправить сутулость. Короче, выглядела Бренда совершенно по-девичьи, но, как только начинала идти или говорить, непроизвольно выдавала себя как абсолютно неженственную натуру.
Надо задуматься: а есть ли какие-то характерные существенные «мужские» манеры разговора или походки? Дело в том, что по каким-то непонятным причинам большинство людей мужского пола, выросших в североамериканской культуре, действительно ходят и разговаривают как-то по-особому, и Бренда инстинктивно копировала эти манеры для себя. Но почему? Потому что, несмотря на отсутствие пениса и на годы воспитания и социализации как девочки, она по-прежнему идентифицировала себя как мужчину. На каком-то первоначальном уровне она по-прежнему чувствовала себя мужчиной.
К сожалению, одноклассники Бренды не догадывались о ее состоянии. Они просто видели, что конкретная девочка подражает мужским манерам, и, как часто бывает с детьми, ухватились за эту особенность и стали называть ее «гориллой» и «дикаркой». Особенно раздражала их ее агрессивно