Такое участие оказалось крайне необходимо, потому что в это время школьные проблемы Бренды уже стали перехлестывать через край. У нее всегда были плохие оценки и нелады с дисциплиной. Осенью 1979 года родители все-таки перевели ее в другое учебное заведение – в среднее профессионально-техническое училище, где готовили автомехаников. Здесь она моментально забыла все свои девичьи привычки, стала носить джинсовые куртки и строительные ботинки и оказалась первой девушкой в истории училища, осваивающей профессию мастера по ремонту бытовой техники. Но новая школа располагалась в неблагополучном районе города, и один из учащихся вскоре стал приставать к ней с ножом. Кое-кто из однокурсниц уже подрабатывал по ночам проституцией, и когда они однажды увидели, как Бренда отправляет малую нужду стоя, то пригрозили убить, если она еще раз зайдет в женский туалет. Ей пришлось бегать в ближайший переулок.
На фоне всего этого хаоса один местный врач (после консультации с Маккенти) все-таки убедил Рона и Джанет перестать темнить и рассказать Бренде всю правду о ее жизни. На самом деле Рон уже однажды собирался это сделать, примерно в то время, когда Мани настаивал на новой операции. Но не хватило духу, и он сумел лишь промямлить что-то об ошибке, которую давным-давно сделал один доктор «там, внизу», и теперь другой врач хочет ее исправить. Бренда, озадаченная, не поняла, что он имеет в виду. Она только спросила про доктора: «Ты его побил?»
На сей раз Рон пригласил Бренду купить мороженого. Такая доброта сразу насторожила ее. Может, родители собрались разводиться, или, не дай бог, предстоит новая операция? Рон не сказал. Точнее, он вообще ничего не сказал. Они купили мороженое и поехали домой. Молча. В очередной раз он струсил.
Но, подъехав к дому, Рон все-таки взял себя в руки. Он заставил себя говорить и вывалил все сразу – и неудачное обрезание, и то, как она была мальчиком, и гендерные теории Мани, и план вырастить ее как девочку. Рон говорил и говорил без умолку, пока не начал заплетаться язык, и он разрыдался прямо в машине.
Бренда слушала молча, не замечая, как по руке течет растаявшее мороженое. Конечно, она была ошеломлена, но при этом чувствовала большое облегчение. «Вдруг все встало на свои места, – позже вспоминала она. – Впервые все обрело смысл».
С этого момента Бренда решила жить мужской жизнью. Она задала отцу только один вопрос: «Как меня звали?» Он выдавил: «Брюс». Но Бренда решила, что это слишком скучно. Она станет Дэвидом, в честь библейского царя: «Имя напоминало мне о человеке, против которого было все, о человеке, который выступил против гиганта восьми футов ростом. Оно напоминало мне о мужестве».
Дэвиду понадобится мужество. Его публичный дебют в качестве мужчины состоялся через шесть месяцев – на свадьбе. У него по-прежнему был лишний вес и пухлая грудь, и увеличившаяся семья изумилась, когда он появился в костюме. Но он настоял на танце с невестой и благополучно пережил ночь. После этого он обрел уверенность, начал принимать тестостерон, быстро подрос на дюйм и, совершая классический мужской переходный обряд, стал отращивать жиденькие усы.
Во всей этой кутерьме отсутствие друзей у Дэвида внезапно пошло на пользу. Никто не мог проболтаться о его переходе или постыдном факте отсутствия пениса. Брайан извинился за предыдущее поведение и ввел Дэвида в круг своих друзей. Близнецы придумали не очень правдоподобную историю о том, что Дэвид – двоюродный брат, который приехал к ним жить. Что касается Бренды, то она погибла в авиакатастрофе, когда летела навестить своего давнего друга в Британской Колумбии. Никто всерьез этому не поверил, но, по крайней мере, легенда избавила от лишних вопросов.
Дэвид, конечно, теперь гораздо лучше себя чувствовал, но после десятка лет «промывания мозгов», как он говорил, проблемы не могли исчезнуть по мановению волшебной палочки. В особенности его распаляли планы мести врачу, который так неумело сделал обрезание. К сожалению, гнев и таблетки тестостерона совмещаются плохо. Дэвид взял двести долларов, которые сэкономил от зарплаты разносчика газет, купил на улице Виннипега незарегистрированный «русский люгер» и проник в клинику, где работал врач. Когда Дэвид ворвался в кабинет и выхватил пистолет, тот сделал вид, что не знает его. «Присмотрись получше!» – потребовал Дэвид. Доктор заплакал. Дэвид заорал: «Ты хоть представляешь, через какой ад мне пришлось пройти?»
Но слезы врача расслабили Дэвида. Он повернулся, чтобы уйти. Доктор крикнул ему в спину «Подожди!», но поздно. Он добрался до берега реки, где расколотил люгер камнем. Из-за врачебной ошибки он едва не расстался с жизнью, но решил, что смертей достаточно. Жизнь, к сожалению, распорядилась иначе.
В октябре 1980 года, в возрасте пятнадцати лет, Дэвид сделал операцию мастэктомии – удалил себе груди, в следующем июле фаллопластику – создание мужских гениталий. Хирурги сконструировали ему пенис из мышцы бедра и восстановили мошонку из плоти того, что раньше было вульвой. Яички были исключительно декоративными, из пластика. Но новая уретра плохо функционировала и постоянно воспалялась. В первый год после операции ему пришлось восемнадцать раз обращаться в клинику. Да и странные ощущения вызывал искусственный пенис, болтающийся между ног.
Когда воспалительные процессы прекратились, Дэвид привык к своему телу и стал осваивать свою мужскую сущность. Достигнув восемнадцатилетия, он взял часть из 170 000 долларов компенсации, выплаченной клиникой за неудачное обрезание, и купил себе автофургон с телевизором и баром, чтобы «заарканивать каких-нибудь дамочек». Назвал он его «секс-фургон». При своей яркой, симпатичной внешности, с накачанными тестостероном мускулами и шапкой кудрявых волос у него никогда не было недостатка в подружках.
Недостаток был в том, что он не знал, что делать с этими подружками, кроме как целоваться. Боролся со страхом перед сексом он просто: быстро напивался до бесчувствия и отрубался раньше, чем мог произойти какой-то физический контакт. Но однажды утром, проснувшись, он обнаружил свою подругу рядом с собой и по выражению лица понял, что она заглянула ему в штаны. Девица вскоре разболтала по всему городу про его франкенпенис, и старики вспомнили историю, опубликованную в газетах много лет назад, про несчастного мальчика, который лишился мужского достоинства. Унижение оказалось невыносимым для Дэвида. Буквально на следующий день он выпил пузырек материных антидепрессантов и повалился на семейный диван в ожидании смерти.
Родители обнаружили его без сознания, а рядом – пустой флакон. Страшное дело, но Джанет вслух произнесла, не оставить ли все как есть: впервые в жизни Дэвид выглядел таким умиротворенным. Но, конечно, она не могла допустить, чтобы сын умер, и через минуту они с Роном повезли его в клинику. Он пробыл там неделю. После выписки он тут же попытался покончить с собой еще раз – наглотался таблеток и решил утонуть в ванне. Но потерял сознание раньше, чем успел забраться в нее, и в клинику его доставил брат.
Попытки суицида прекратились, но мрачные мысли остались. Брайан вскоре женился, у него родились дети. Дэвид всегда об этом мечтал. Он возненавидел весь мир и стал месяцами пропадать в хижине, которую построил себе в лесу неподалеку от Виннипега.
Но в последующие годы жизнь стала потихоньку налаживаться. Не без сомнений, он все же рассказал нескольким друзьям о своем детском несчастном случае и о предыдущей жизни девочкой. Затем жена брата познакомила его с женщиной по имени Джейн, тоже с непростой жизнью (трое детей от трех разных мужчин), которая была готова остепениться. Они с Дэвидом быстро нашли общий язык, а еще ему понравилось то, что у нее уже есть дети и он может их усыновить. Тем не менее о своем прошлом он предпочитал помалкивать из опасения, что она его отвергнет. В конце концов, когда уже не было сил скрывать, он начал признаваться, надеясь, что она заставит его замолчать. Но Джейн знала все, знала еще до их первой встречи. Сердце Дэвида растаяло: «Тогда я понял, что это серьезно. Я понял, что я ей небезразличен». Он продал секс-фургон и купил кольцо с бриллиантом. В сентябре 1990 года они поженились.
Дэвид (он же Брюс, он же Бренда) Реймер позирует в гостиной своего дома с женой Джейн и приемным сыном Энтони.
К этому моменту у Дэвида был новый пенис. Фаллопластика за прошедшее десятилетие продвинулась далеко вперед. В ходе операции, которая длилась тринадцать часов, хирурги соорудили достойно выглядящий орган из тканей и нервных волокон предплечья и хрящевой части ребра. Он был достаточно функционален, чтобы заниматься сексом; ощущения были, конечно, слабые, но Дэвид мог производить семяизвержение[71] и ощущать оргазм. Дэвид быстро привык к семейной жизни, устроился уборщиком на скотобойню: тяжелая, кровавая работа возбуждала его. Казалось, все наладилось окончательно.
Отказываться от своих убеждений было не в стиле Джона Мани, но в 1980-е годы в разговорах и публикациях он перестал упоминать о деле близнецов. Молчание озадачивало коллег, которые не знали реальной истории и недоумевали, почему он забросил дело своей жизни. Когда его спрашивали про близнецов, Мани злился и говорил, что «они пропали из виду». Однако тысячам младенцев по всему миру продолжали делать операции на гениталиях, опираясь на его «научно-фантастические игры» – пример такой научной недобросовестности, какую еще поискать надо.
Падение Мани началось лишь благодаря Милтону Даймонду, бывшему аспиранту из Канзаса, который участвовал в эксперименте по внедрению гормонов в зародыши морских свинок. Став профессиональным психологом, Даймонд не перестал сомневаться в достоверности утверждений Мани и, как говорят, даже размещал объявления в научных журналах с просьбой ко всем, кто знает о судьбе близнецов, помочь ему вступить с ними в контакт. Он вышел на их след только в середине 1990-х годов. Все, что рассказал Дэвид, только укрепило его сомнения относительно Мани. Надо отметить: Даймонд не был биологическим детерминистом. Он соглашался с тем, что человеческую сексуальность во многих смыслах формируют окружающая среда и культура и что у каждого из нас есть мужские и женские черты. Между полом и гендером небинарные отношения. Но он настаивал, что биология играет важную роль в человеческой сексуальности и что идеологи типа Мани не просто ошибаются, но наносят серьезный вред своим пациентам.