— Ваша светлость, теперь моя мама и Тревер смогут наконец пожениться. Вы придёте на их свадьбу? Он хороший парень, бывший солдат. Работящий, хотя у него одна рука еле шевелится.
Баронесса и тут не удержалась и воскликнула:
— Если рука цела, но не шевелится, то я могу её вылечить. Кларина, завтра же приходите со своим кавалером ко мне.
Когда они вышли из дома вдовы, бургомистр чуть было не бросился обнимать Иля и тут же радостно воскликнул:
— Ваша светлость, вы просто гений! У меня есть свободные денежки и теперь я знаю, куда мне их вложить. Пойдёмте я скорее к кожевеннику, мне не терпится посмотреть, сколько денег вы сможете с него стрясти за его жадность.
Иль приосанился и воскликнул:
— Да, уж, никак не меньше пяти тысяч даргов золотом. Посчитайте сами, господин бургомистр, мне нужно ведь будет не только вернуть потраченные деньги, но и заплатить этим парням, которые готовы раскидать его дом по камешку.
Когда кожевник узнал о том, во сколько раз вырос его долг вдове Кларины Леван, он чуть умом не тронулся, но когда узнал о том, какую пеню потребовал с него граф, сразу же бросился к своей кубышке и расплатился не только с ним, но и со всеми прочими своими кредиторами, видя как поглядывает на хозяйство бургомистр. Пьянка в этот день в таверне была просто грандиозная, но Виго на неё не пригласили. Мал ещё.
Глава пятаяИль и его спутники входят во вкус
Граф де-Шорн придирчиво осмотрел меч, поданный ему кузнецом Гастером Колксом, рассёк им подброшенный носовой платок и проведя боковиной меча по щеке, сказал:
— Гастер, вы прекрасно усвоили все мои уроки. Это настоящая наурская сталь. С этой минуты Дерваран в жопе. Друг мой, я вас поздравляю, вы прекрасный кузнец. Ну, а что касается того, что моя кольчуга всё же лучше и главное легче вашей, так извините, такого металла на Ромварене ещё не научились выплавлять, так что не тужите. Всё равно ваши кольчуги из стали-серебрянки, равно как и доспехи, превосходят всё, что только умеют ковать на всей Веде. Полагаю, что эти пять с половиной месяцев не пошли молору под хвост или мивхе в трещину.
Кузнец, обрадованный похвалой графа, тут же радостно заулыбался, закивал головой и громко воскликнул:
— Ваша светлость, ещё тогда, когда Виго только попробовал этот клинок на искру своим испытательным камнем, я сразу же понял, что мне удалось выковать нечто особенное. И всё благодаря вам. Виго сказал мне, что сталь этого клинка приближается по твёрдости к стали вашего собственного клинка и при этом он всё равно гибкий, словно прутик. Но знаете, ваша светлость, ваши шашки и сабли мне всё-таки нравятся больше, чем ваш меч.
Иль улыбнулся и сказал:
— Всё правильно, Гастер, и вы не прогадаете, если начнёте их ковать прямо сейчас. Через три месяца, друг мой, шашки и сабли будут расхватываться у вас влёт и первыми их купят эти вредные типы из городской дружины. Вот увидите.
— Уф, вы, ваша светлость, опять что-то задумали. — Шумно выдохнув из своей мощной груди воздух сказал кузнец — Ну, раз вы так говорите про шашки и сабли, то я на них всенепременно всё закупленное железо переведу. К вашим словам, да, не прислушаться, это последним дураком нужно быть. Да-а-а, хотелось бы мне и на этот раз постичь глубину вашего замысла, граф.
Иль покивал головой и смеясь сказал, протягивая кузнецу сложенный вчетверо лист пергамента, который он достал из накладного кармана камзола:
— Постигнете, Гастер, но для начала изучите этот чертёж, а потом пошлите подмастерье в нашу гостиницу, пусть он тщательно измерит копыта наших молламов. Мне нужно, чтобы вы выковали для них прочную стальную обувку, но такую, чтобы копыта у них могли свободно сжиматься и разжиматься, как это свойственно природе этих животных. За срочность плачу золотом. Ну, впрочем вы мою натуру уже хорошо знаете, Гастер.
Кузнец, взглянув на аккуратный чертёж сделанный тушью, тут же взмолился:
— Ваше сиятельство, ну, хоть один разок дозвольте мне сделать вам хоть один единственный подарок. — Снова заглянув в чертёж, он кивнул головой и тыча в него пальцем сказал — Очень уж эти стальные башмачки на копыта просто выглядят, ваше сиятельство. Вы не будете против, если мой гравер для них рисунки придумает и украсит их серебряными накладками?
Иль вздохнул и ответил:
— Валяйте, Гастер, только давайте договоримся так, этих молламов вы подкуёте простыми подковами, без художеств, а потом, когда речь зайдёт об особом случае, вы сделает мне подарок и подкуёте нескольких молламов особыми.
Иль пожал кузнецу руки и быстрыми шагами направился к выходу из кузницы. Как только он вышел на улицу, в кузнице снова загремели молоты и зазвенела сталь. На его взгляд довольно многие кузнецы Малой Степи могли теперь отдыхать. Гастер Колкс был кузнецом от Бога и ему было дано научить его только новым технологиям, да, передать основы металлургии, то есть шесть толстых книженцией, являющихся якобы написанными от руки адаптированным пересказом земной науки о стали и чугуне. Первый том, в котором излагались основы, кузнец уже изучил и взялся за второй. Гастер Колкс был по ведийским понятиям очень широко образованным человеком и настоящим учёным, поскольку всерьёз интересовался ещё математикой и механикой. Поэтому Иль не сомневался в том, что уже очень скоро кузнец ошарашит народ не только саблями и шашками. Он взобрался в лёгкий тарантас, изготовленный им в кузнице Гастера, запряженный парой молламов и поехал к ещё одному своему другу, постоянно жившему в поместье за городом и приезжавшим в Тевран не чаще трёх раз в неделю.
На то, чтобы полностью перевооружить весь свой отряд, у Иля ушло целых пять с половиной месяцев и хотя профессор Стюарт иногда ворчал, всё же соглашался, что благодаря им город Тевран уже начал меняться в лучшую сторону. Правда, он не очень-то поощрял их разгульный образ жизни, из-за которого чуть ли не все его учёные теперь хотели стать наблюдателями. Ворчать-то он ворчал, но тем не менее по первому же требованию спускал со станции на поверхность Веды всё, что им было необходимо, в основном золото и нановакцину. Юная баронесса после того, как она исцелила раненую и уже начинающую сохнуть руку теперь уже мужа Кларины, отставного солдата Тревера Дарта, чуть ли не каждый день принимала по десятку пациентов, которых лечила какими-то знахарскими снадобьями, сначала погрузив в глубокий сон. Она бралась только за самые тяжелые случаи, но лишь тогда, когда не требовалось хирургического вмешательства. Занимались целительством и её спутники, святой отец Вастос и камеристка, которые также прослыли знатными знахарями и потому гостиница была ещё и поликлиникой.
Юные бароны, карманы которых были всегда полны золота, также сделались в городе очень популярными благодаря своей щедрости и изобретательности по части придумывания всё новых и новых удочек. Однако, самым радикальным образом изменилась всё-таки судьба Виго Левана и его семьи. Они работали теперь в точильной мастерской вдвоём вместе с отчимом. Поскольку мастерская была большая, а поток заказов на заточку оружия и инструмента не иссякал и вскоре вообще грозил резко увеличиться, ведь теперь все кузнецы города работали по-новому, а потому точить топоры, мечи, кинжалы и разный инструмент, выкованный из особо прочных сталей по старинке было просто невозможно, Иль подарил ему ещё один точильный агрегат. Благодаря этому был достроен их дом, сам Виго ходил одетый в точно такую же одежду, как и его друг, граф де-Шорн и вообще был просто счастлив. От Иля не отставал и отец Вастос, но тот действовал в общем-то примитивно, поскольку запуская руку в их общую казну только и делал, что выдавал замуж своих так называемых прихожанок, давая за ними богатое приданое.
Через кузницу Гастера Колкса прошел весь отряд Иля, который за это время увеличился втрое, равно как и через целительство баронессы, её камеристки и отца Вастоса, но по большей части с одной только целью, — научиться обращаться с железом и развить свою мускулатуру в качестве молотобойцев. Из всех этих молодых людей один только Жедон стал прекрасным кузнецом, зато все парни хорошо окрепли физически, хотя они и без того не были хлюпиками. Иль не проводил в кузнице дни и ночи напролёт. Превратив двор их гостиницы в тренировочную площадку, он ещё и обучал своих друзей фехтовальному искусству. Если раньше у него было всего сорок солдат и три офицера, то теперь число парней, щеголяющих в тёмно-зелёных камзолах перевалило за сто двадцать человек и все они были молодыми людьми в возрасте от двадцати, до тридцати лет, которым по большому счёту в жизни было три пути, — в солдаты, разбойники, или монахи. Иль всемерно развивал в голове Рейна идею о строительстве своего собственного города, а потому все эти молодые люди мечтали стать в нём кузнецами и пекарями, портными и сапожниками, фермерами и мельниками, винокурами и молламоводами.
В принципе число легионеров могло увеличиться ещё душ на шестьдесят, но уже за счёт представительниц слабого пола, которые души не чаяли в молодых баронах, но особенно в красавце графе де-Шорне, через постель которого прошел не один десяток девушек, но Иль пока что не объявлял призыв дамского контингента под свои знамёна, но был намерен сделать это уже очень скоро. Ну, а пока что он собирался воплотить в жизнь одну из самых сумасшедших своих идей, — оседлать молламов и потому ехал в поместье своего нового друга, бургомистра города Теврана — Гайера Флагора, богатейшего молламовода, который каждый год продавал до десяти тысяч пар этих гужевых животных и это были молламы самой лучшей, флагорийской породы, на диво рослые, ростом чуть ли не с Принца, если отпилить им их жировой горб, который рос ни к селу, ни к городу, как раз там, где положено было сидеть всаднику. Этот горб с одной стороны был на редкость прочной частью тела молламов, так как внутри него находились три длинных отростка костей позвоночника, так и едва ли не самой чувствительно его частью, поскольку лишь слегка поворачивая горб вправо или влево, можно было заставить моллара или мивху идти куда угодно.