— Ишь, балаболы! — воскликнул Дражко, тут же зажмурившись.
— Да знаю, братишка. Не серчай. Что с этих торгашей взять?
Ратмир приобнял его и наконец обратил внимание на Ингигерд. Подмигнул, ухмыльнулся, шевельнув усами, чём вогнал девушку в краску.
— Скажи отцу, — прошипел Дражко, сжав рукав брата, — Я иду с вами.
— Послушай, я…
— Ратмир! — Взгляд Дражко подсказывал, что спорить бессмысленно. — Я должен.
Ратмир обречённо вздохнул, опустив голову, но вслух ничего не обещал. Отец не уступал упрямостью, а оказаться между молотом и наковальней не хотелось.
Вдруг он нахмурился, присмотрелся.
— Это что ещё такое? — Он поднял с пола камешек, повертел его и перевёл взгляд на Ингигерд.
По спине пробежали мурашки.
— Ведьма…
— Стой! — Дражко схватил его за рукав, не позволив вытащить нож.
— Одумайся, брат! Ладно простая девка — но ведьма может наслать проклятие! Если не сделала это прежде…
Отказаться от своей доли ради рабыни — поступок не слишком благорассудный, если только она не стоит больше выброшенного золота. Но даже если и так, Дражко явно не собирался продавать её.
— Она — моя, — отрезал он.
— Болван! — Ратмир со злостью выбросил руну в окно и пошагал прочь, кинув напоследок: — Ну ничего, матушка скоро тебе мозги вправит. На Руяне!
Дражко поднял другой камень, повертел в руках, рассмотрел неловко нацарапанный знак. Если Инги и ведьма, то явно не особо умелая.
— О чём просила богов? — Он кинул руну рядом с ней.
Девушка спешно подхватила камешек, сжала в кулачке.
— Я обратилась к Фрейе*. Хотела узнать, долго ли мне жить жизнью рабыни.
(*Фрейя — скандинавская богиня красоты, любви и плодородия. Также она связана с магией видения будущего и влияния на него)
— И каков же ответ?
Дражко неразборчиво, с трудом выплюнул чужие слова, но Инги поняла их.
— Я… я не смогла разобрать. Он какой-то… — Она нахмурила нос, подбирая, что сказать. — Неопределённый. Будто Фрейя и сама не знает, что меня ждёт.
— Ясное дело — не знает. Никто не знает.
Дражко хотел бы остаться здесь, с Инги. Девушка привыкала к нему, страха уже не было. Когда она забывала ненадолго о своей участи, удавалось увидеть её настоящую — спокойную, смешливую, бойкую. И безрассудно храбрую. Кстати…
— Твой брат жив. Дан, которого я убил, говорил о нём.
— Ингвар… — Новость заставила выступить слёзы. Одновременно полегчало и одолела тоска. Всё было не зря.
Она вытерла глаза, шмыгнула, огляделась и поняла, что осталась в комнате одна.
В руке лежала руна, означающая надежду.
– Ингвар, не ищи меня. Прошу, живи. Если богам будет угодно, я сама тебя найду. Только дождись.
━─━────༺༻────━─━
На улице закипала жизнь. Из леса возвращались горожане, выжившие и способные праздновать ополченцы глотали мёд, пели, танцевали. Дружина вела себя сдержаннее, но нет-нет, да поглядывала на счастливчиков.
«Лебедь» осторожно лавировал между ладей, чтобы подобраться к причалам. Веремуд ловко рулил на корме, решив, что Яромиру пока рановато доверять такой сложный путь.
Княжич сидел неподалёку, насупившись. На время осады скрепя сердце пришлось признать старшинство Деяна. Показать свою удаль опять не получилось, даже шрама не заработал, чтобы красоваться им перед девами.
А теперь ещё отец прибыл…
Нет, Яромир, конечно, рад. Но скоро его ждёт тяжёлый разговор один на один. И чем он может похвастаться? Командовал десятком, ремонтируя ладью? Оставил дружину, чтобы предупредить засадные отряды? Торчал в крепости, скидывая врагов со стены, пока Дражко наводил беспорядки прямо в лагере саксов?
— Не кручинься, княжич, — угадал Веремуд. — Молод ты ещё. Не время подвиги совершать.
— Дражко тоже молод.
— Дражко безрассуден, — с некоторым раздражением ответил кормчий. — А тебе суждено стать князем. Для князя безрассудство непозволительно.
Отец всегда вёл себя сдержанно, холодно. Каждое слово было обдуманно и взвешенно. А в движении читались власть и уверенность. Даже Буревой, которого Яромир безмерно уважал, рядом с Виславом меркнул.
«Лебедь» дрогнула, соприкоснувшись с пристанью. Деян затянул узел на крепёжном столбе, а Веремуд уже перепрыгнул через борт.
— Что там такое?
Суета возле крепости как-то изменилась, будто людей всколыхнула какая-то сила.
Руяне на всякий случай похватали щиты, оружие и отправились в гущу событий.
Уже в городе, пробегая взволнованные толпы жителей, они наткнулись на Сбыслава.
— Что происходит?! — спросил Ратмир не то с тревогой, не то с надеждой.
Если нагрянул враг, выдастся ещё одна возможность показать себя.
— Мстивой привёл дружину!
Князь Стариграда наконец прибыл.
Глава 19. Послы
Город теперь напоминал ставку войска, находящегося в походе. На месте разрушенных хижин и сожжённых дворов стояли палатки и шатры, между которыми патрулировали вооружённые отряды. Мстивой не питал ложных надежд и готовился на случай, если враг вернётся.
Жители тем временем уже принялись восстанавливать утраченное. С опушки неподалёку раскатывались удары лесорубов, по улицам разносился запах свежего дерева и голоса старших мастеров.
— Куда ло́жишь, увалень?! Глазеньки свои раззявь! Энто бревно наверх надобно, а не в сам низ. Вон то тащи, толстое! Давай, давай!
Работа спорилась, люди бодро, с шутками-прибаутками, да песнями восстанавливали надлежащий облик города. Збигнев уже примерялся, как бы сделать понадёжнее, крепче прежнего. Дражко нашёл его в сторожке, откуда открывался обзор на вёрсты вокруг.
— Оправился? — Жупан повернулся, как только он взобрался по лестнице.
— Почти, — коротко ответил Дражко, стараясь не тревожить рану.
— Буревой отправляет домой?
По угрюмому молчанию он понял, что угадал.
— Не хочешь, значит, в родные края… Ну, и дурак.
На вспыхнувшее негодование он лишь хихикнул, примирительно похлопал по плечу.
— Ты вперёд батьки в пекло лезешь, Дражко. Шибко храбрый, бойкий. Боги таких любят, да так, что к себе зовут раньше времени.
Юный воевода насупился, махнул рукой, всем видом давая понять, как ему надоели подобные уговоры.
Збигнев вздохнул.
— Вот доживёшь до седин и поймёшь. Нет земли краше той, на которой уродился. И нет богатства больше, чем собственный род. Злато и серебро приходит и уходит, неча за ним гоняться очертя голову.
Дражко лишь хмыкнул: «Сам-то с нами по данским селениям огнём и мечом прошёлся! Не до мудрых речей было, пока добычей ладью грузил».
— Да, спору нет. Сам не без дури… — вдруг он прищурился, чтобы разглядеть полосу поднимающейся пыли, которая двигалась в сторону крепости. — Это ещё что за лихо принесло?
━─━────༺༻────━─━
Лихом оказались франкские посланники. Именно франкские — саксонец среди них был только один, да и тот потрёпанный по сравнению с двумя другими всадниками, которые пренебрежительно задвигали его назад. Один из них, длинноносый морщинистый муж, явно высокого положения, судя по манере держаться в седле. Не утруждаясь переходить на язык противника, он требовательно заявил:
— Мы прибыли, чтобы говорить с вашим герцогом!
«Герцог».
Франки далеко не всегда признавали чужих правителей ровней королевскому титулу. А сейчас специально принизили Мстивоя, желая спровоцировать на неосторожный ответ.
— Это не люди Людольфа. — Ариберт с волнением смотрел на посланников со стены, стоя рядом с Дражко.
— Плевать, кто они, — прорычал Збигнев. — Укоротить бы их на головушку…
Надо отдать должное франкским смельчакам. Их окружали жадные до крови отряды вагров и руян — безбожных язычников-вендов, яростных поборников ложных богов и любителей приносить в жертву праведных христиан, — но всадник продолжал вести себя так, словно все они — пыль под копытами мерина.
— Кто такие?! — не скрывая неприязни, крикнул Ариберт. Так же не снизойдя до языка врагов.
— Мы послы Его величества короля Людовика*!
(*Людовик Немецкий — правитель Фосточно-Франкского королевства в описываемый период)
— Забери их Марена, — прорычал Збигнев. — Он ведь должен воевать своего брата в Галии*!
(*Здесь Галия — территория одного из франкских королевств)
Внуки Карла Великого разделили государство и постоянно воевали между собой, в перерывах отвлекаясь на окружавших некогда единые земли соседей.
— Боги меня услышали! — прогремел радостный Рорик, только что выскочивший из княжеского терема. Он чуть ли не бегом промчался до ворот, едва не перепрыгнув через бойницу. — Всё проклятое племя собралось у наших стен! О, Харибод, и ты здесь! Я уж думал, ты кормишь червей, ан и нет, глядите — жив-здоров! Как дочурка? Вспоминает меня ночами?
— Рорик… — прошипел посланник.
Слышно его не было, но по губам удалось разобрать даже на расстоянии. А по лицу, в миг ставшему из надменного в ненавистное, выходило, что эти двое хорошо знакомы.
Дражко с интересом ждал, чем закончится их встреча, но объявившийся Мстивой не позволил это сделать.
— Открыть ворота! — приказал он, раздражённо взглянув на Рорика.
Тот понял — заигрывать с гостями не стоит. Однако, прежде чем уйти от бойниц, с такой же издевательской повадкой кинул:
— Заходи, не бойся! Угостим пивом, как ты любишь!
Харибод несколько секунд размышлял, стоит ли входить через открытые ворота, но долг всё же превысил нежелание встречаться с проклятым вендом.
Князь вагров, правитель Стариграда Мстивой отличался таким же хладнокровием, как и его родной брат Вислав, но, к тому же, слыл человеком чрезвычайно осторожным. Даже слишком осторожным.
И не мудрено. Земли Вислава со всех сторон защищало море, распоясавшихся викингов встречали не менее лихие ватаги, а вот Мстивою приходилось отбиваться от лютичей с юга и востока, саксов и франков с запада и данов, которые могли нагрянуть с моря или по земле, через Нордальбингию. Да и Руян мог быть угрозой — сейчас дружба держалась лишь на кровных узах верховных князей, да их братских отношениях.