— Нам еще нужно их переписать. Может, к вечеру… А пока вы можете взять отпечатанный текст.
— Хорошо, — согласилась Андреа.
Кауэрт покосился на редактора. Женщина-полицейский внезапно стала подозрительно сговорчивой.
— Возможно, мне придется с вами еще связаться, — обратилась она к журналисту. — Вы никуда не собираетесь уезжать?
— Я поеду домой и лягу спать.
— Я свяжусь с вами насчет кассет.
— По этому вопросу звоните мне, — сказал редактор.
Шеффер кивнула, а Вайсс убрал блокнот в карман.
— И вот еще что, — вдруг добавила Андреа, — на пресс-конференции после казни Салливана вы заявили, что он говорил с вами об убийстве девочки в Пачуле.
— Да. — Кауэрт внутренне содрогнулся.
— Но на кассетах об этом тоже ничего нет.
— Я же сказал, что он велел мне выключить магнитофон.
— Так я и подумала, — усмехнулась Шеффер и, немного помолчав, добавила: — Только вот в записи нет слов Салливана «Выключите магнитофон!» или чего-нибудь в этом роде.
— Он упомянул об убийстве Джоанны Шрайвер, когда рассказывал об убийстве своей матери и отчима, — вывернулся Кауэрт.
— Вот как! Странно, что вы об этом раньше не упомянули, очень странно. В записи есть все об остальных убийствах, а об этих двух — ни слова. Ни слова об убийстве, благодаря которому вы познакомились с Салливаном, и ни слова об убийстве, на котором ваше знакомство с ним закончилось. Очень странно, вы не находите?
— Не знаю, Салливан и сам был очень странным человеком.
— Вы тоже странный человек, мистер Кауэрт, — заявила Андреа.
Детективы направились к выходу, и Кауэрт мельком отметил развитые мышцы на ногах у женщины. Скорее всего, раньше она наверняка занималась бегом, но сейчас выглядела усталой и несчастной. Журналисту очень хотелось надеяться, что Шеффер поверила его словам.
Редактор тоже проводил глазами детективов и тяжело вздохнул:
— Мэтти, она ведь не поверила ни единому твоему слову. Ты рассказал ей правду о вашем разговоре с Салливаном?
— Да, почти.
— Но прозвучало это очень неубедительно. Что вообще происходит?
— Да ничего. Просто Салливан был таким человеком — он любил загадывать загадки, он все время всем их загадывал, и мне тоже. Так он развлекался в свободное от умерщвления людей время.
— А что насчет двух убийств, о которых спрашивали детективы?
— Дело в том, что Салливан как-то по-разному относился к своим преступлениям. — Журналист изо всех сил старался говорить убедительно. — Два убийства, о которых спрашивали детективы, чем-то отличались для него от всех остальных. Может, другим он придавал меньше значения или якобы сознался в них просто для того, чтобы люди содрогались, вспоминая о нем. Я не психолог, я в этом не разбираюсь.
— Ты пишешь об этом в своей статье?
— Ну да, что-то в этом роде.
— Прошу тебя: будь осторожен. Если ты в чем-то хоть чуточку сомневаешься, не пиши об этом вообще или сначала как следует в этом разберись. Всегда можно будет написать еще одну статью.
— Я постараюсь.
— Да уж постарайся. Ведь уже сейчас возникает множество вопросов. Например, кого не захотел выдавать Салливан. Кто этот загадочный убийца? Ты ведь попытаешься это узнать, пока Эдна проверяет данные о других убийствах, которые якобы совершил Салливан, правда?
— Конечно.
— Это будет настоящая сенсация! Накануне собственной казни серийный убийца организует убийство своей матери и отчима! Кто их убил? Продажный работник тюрьмы? Адвокат? Кто-то из заключенных? Отдохни и принимайся за работу. Ты знаешь, с чего начать?
— Разумеется, — ответил Кауэрт. Он прекрасно понимал, что его расследование начнется и закончится одним и тем же человеком — Робертом Эрлом Фергюсоном.
Несмотря на усталость, Мэтью просидел в редакции до самого вечера. Он забыл о журналистах, поджидавших его у входа с телекамерами, но когда руководители всех телевизионных каналов достали его главного редактора, Кауэрт спустился к ним и что-то промямлил в ответ на шквал вопросов. Разочарованные, они не разошлись и после того, как Кауэрт вновь вернулся в свой кабинет. Ему обрывали телефон, желая взять интервью, но он просто сидел и ждал, когда сможет незаметно скрыться под покровом темноты. Взяв свежий номер газеты, он медленно прочитал свою статью, словно собственный текст внушал ему ужас. Для вечернего выпуска газеты он чуть-чуть переделал статью, сделав акцент на загадочности слов и поступков казненного убийцы. Потом Кауэрт поговорил с Эдной Макджи и редактором отдела новостей, старательно делая вид, что координирует с ними свою работу, и спустился на грузовом лифте на первый этаж мимо отдела компьютерной верстки, рекламного отдела, кафетерия и типографии. Стекла звенели от грохота печатных станков, из которых выходили сотни тысяч экземпляров газеты, и пол под ногами Кауэрта дрожал.
Фургон для перевозки мебели доставил журналиста почти к самому дому. Сунув под мышку утренний номер газеты, Кауэрт зашагал по тротуару. На город уже опускалась ночь, никто не обращал на него внимания, и он немного успокоился.
Подойдя к дому, Кауэрт огляделся по сторонам в поисках карауливших его журналистов или детективов из округа Монро, которые вполне могли устроить за ним слежку. Улица была пустынной, и журналист, стараясь держаться в тени, проскользнул в свой подъезд. Впервые с того дня, как он поселился в этой недорогой квартире, он пожалел о том, что при входе в дом нет охраны. Потоптавшись перед лифтом, Кауэрт передумал и помчался вверх по лестнице.
Оказавшись в разгромленной им же самим квартире, Мэтью перевел дух, подошел к окну и стал разглядывать темный океан, где гасли отблески огней большого города, падавшие на его беспокойные черные волны.
Кауэрт ощущал полное одиночество, даже не подозревая, что за ним пристально наблюдают, ожидая, когда он сделает следующий ход.
Андреа Шеффер сидела в машине за целый квартал до дома журналиста, внимательно наблюдая в бинокль ночного видения за тем, как он крадется, прячась от света уличных фонарей. Она была так сосредоточена на этом занятии, что не заметила Тэнни Брауна, скрывавшегося в тени соседнего здания. Лейтенант поднял голову и стал ждать, когда в квартире Кауэрта загорится, а потом снова погаснет свет и когда уедет машина, из которой кто-то следил в бинокль за журналистом. Потом полицейский из Пачулы крадучись двинулся к его дому.
Глава 14Признание
У двери в квартиру Тэнни Браун постоял, прислушиваясь, но сюда доносился только далекий шум города да жужжание какого-то насекомого, самозабвенно бившегося о лампу. Внезапно в соседней квартире кто-то громко захохотал, и лейтенант вздрогнул. Но из квартиры журналиста по-прежнему не доносилось ни звука. Взявшись за дверную ручку, лейтенант Браун осторожно ее повернул, но дверь была заперта.
Лейтенант тихо чертыхнулся: ему очень не хотелось стучаться домой к Кауэрту. Он предпочел бы, как тать в ночи, потихоньку проскользнуть в квартиру к журналисту, возникнуть как привидение в его спальне и потребовать от ошеломленного хозяина квартиры немедленно сказать всю правду.
За спиной у детектива что-то лязгнуло и загудело. Браун отскочил от двери журналиста и машинально схватился за пистолет, но это был всего лишь лифт, проследовавший на верхние этажи. Оставив в покое пистолет, детектив снова шепотом выругал себя за то, что так нервничает. Покосившись на дверь Кауэрта, лейтенант понял, что, если кто-нибудь заметит, что он здесь ошивается, его, несомненно, примут за злодея и вызовут полицию, в чем, собственно говоря, не было особой необходимости, так как он сам был полицейским.
Переведя дух, Тэнни постарался побороть усталость, привести в порядок мысли и сосредоточиться на том, что его привело сюда. Вспомнив об этом, лейтенант вспыхнул от гнева и решительно постучал в дверь.
Сидя по-турецки на полу своей разгромленной квартиры, Кауэрт решал, что делать дальше. Когда раздался громкий стук в дверь, он сначала оцепенел, как дикое животное, ослепленное ярким солнцем, а потом ему захотелось спрятаться под кровать. Однако он встал и, пошатываясь, побрел к двери.
— Кто там? — собравшись с духом, спросил он.
— Лейтенант Тэнни Браун. Мне нужно с вами поговорить. Откройте!
Приоткрыв дверь, Кауэрт невесело усмехнулся:
— Сегодня за мной охотятся все. Я думал, это опять несносные журналисты.
— Здесь только один несносный журналист, и это вы, — парировал лейтенант Браун. — А я работаю в полиции.
— И все-таки я уверен, вы сейчас засыплете меня вопросами, как настоящий журналист… Кстати, как вы узнали мой адрес? Меня нет в телефонной книге, а в редакции вам не стали бы его говорить.
— Очень просто, — ответил детектив сквозь приоткрытую дверь. — Когда вы всеми силами старались выпустить Фергюсона на свободу, вы дали мне свой домашний телефон. А я просто позвонил в телефонную компанию, и они сообщили мне ваш адрес в интересах следствия.
— Я мог бы и догадаться, что вашего визита сегодня не миновать, — покачал головой журналист. — Сегодня вообще жуткий день.
— Мне что, так и стоять в коридоре или вы все-таки впустите меня?
— Заходите, конечно, — широко распахнув дверь, ответил Кауэрт. — Я все равно хотел поговорить с вами на днях.
— Может, включите свет? — спросил лейтенант Браун.
Журналист щелкнул выключателем, и Тэнни стал удивленно озираться по сторонам:
— Что у вас тут стряслось, Кауэрт? Ограбление?
— Нет, просто у меня было плохое настроение… А убираться я не стал, ибо этот бардак соответствует моему душевному состоянию.
Кауэрт поставил на ножки перевернутое кресло и указал на него полицейскому, а сам уселся на диван, предварительно сбросив с него на пол какие-то бумаги.
— Я устал, — признался журналист и потер кулаками глаза. — Я почти не спал.
— Я тоже почти не спал, — сказал лейтенант Браун. — Слишком много вопросов осталось без ответов.
— Я вас понимаю, — улыбнулся журналист. — Так задавайте же ваши вопросы!