— Он ее не зарезал!
— Зарезал!
— Стой!
— Это ты научила его нагло врать?!
— Стой! Ни с места!
— Это ты его всему научила?!
— Он ничего такого не сделал! Стой, а то стреляю!
— Сделал! Он — подлый убийца! Убийца! Убийца!..
Грохнул выстрел. Кауэрту опалило волосы, и он рухнул на колени. По стенке сортира за его спиной застучала мелкая дробь.
Полицейские тут же выхватили оружие и заорали:
— Брось ружье!
Запахло порохом. У журналиста слегка кружилась голова. Что-то стучало гораздо громче, чем эхо от выстрела. Журналист не сразу понял, что это его сердце.
Кауэрт взглянул на свои мокрые ладони, но крови на них не было, они просто вспотели. Потом журналист поднял глаза на старуху. Тем временем детективы что-то орали, но их никто не слушал.
— Я же говорила вам, мистер репортер, что ни перед чем не остановлюсь, лишь бы помочь моему внуку! — визгливым голосом заявила бабушка Фергюсона. — Я что, убила вас?
— Нет, — негромко ответил журналист.
— Очень жаль! — сплюнула на крыльцо бабушка Фергюсона. — С удовольствием бы вас прикончила, но у меня только один патрон. — И она опустила ружье.
Детективы с оружием наготове медленно подбирались к ней.
— Лучше бы я убила тебя, Тэнни Браун! — крикнула в их сторону старуха.
— Бросайте ружье!
— Хочешь меня убить, Тэнни Браун? Так стреляй же!
— Бросьте ружье!
Миссис Фергюсон вновь презрительно плюнула на крыльцо, повернулась к детективам спиной и аккуратно прислонила ружье к стене дома. Скрестив руки на груди, она замерла на крыльце.
— Если хотите меня убить, стреляйте! — крикнула она.
— Вы в порядке, Кауэрт? — наклонился к журналисту Уилкокс.
Кауэрт кивнул, и детектив помог ему подняться на ноги, бормоча:
— Вот это да! Ну вы даете, Кауэрт! Прямо как в кино!
— Это точно!
— Надеть на нее наручники? Зачитать ей ее права? — спросил, повернувшись к Тэнни Брауну, Уилкокс.
Лейтенант покачал головой, взял в руки двустволку, разломил ее и проверил стволы.
— Держите сувенир! — Он кинул Кауэрту стреляный патрон. — У вас есть еще какое-нибудь оружие? — спросил детектив у бабушки Фергюсона.
Старуха покачала головой.
— Вы будете отвечать на мои вопросы?
Старуха не проронила ни звука.
— Как хотите, — сказал лейтенант Браун. — Тогда стойте здесь смирно и смотрите… Брюс!
— Что?
— Поищи лопату!
Лейтенант Браун убрал в кобуру свой револьвер и отдал разряженное ружье злобно покосившейся на него негритянке. Потом он подошел к сортиру и подал Кауэрту гвоздодер:
— Начинайте! Вы заслужили честь начать вскрытие этого ароматного тайника!
Старое дерево поддалось не сразу, но наконец разломилось. Под стульчаком была зловонная выгребная яма. Для дезинфекции в нее бросали негашеную известь, и серо-коричневая масса слипшихся экскрементов была покрыта белесыми подтеками.
— Это где-то там, — дрожащим голосом проговорил Кауэрт, показывая пальцем в яму.
— Надеюсь, вам сделали все необходимые прививки? — спросил у журналиста Уилкокс. — У кого-нибудь есть порезы или ссадины? Здесь легко подхватить заразу!
Брюс выхватил из рук Брауна лопату и заявил с мрачной решимостью:
— Три года назад я плохо обыскал этот сортир. Теперь я осмотрю его как следует.
Сняв пиджак, Уилкокс нашел в кармане носовой платок и завязал им нос и рот.
— Ах как жаль, что этот обыск незаконный, — неразборчиво пробормотал он из-под платка, шагнул к выгребной яме и, отплевываясь и ругаясь, начал выгребать из ямы пласты слипшихся экскрементов.
Браун и Кауэрт не сводили с него глаз. Уилкокс работал методично и быстро. Один раз он поскользнулся и чуть не свалился в яму, но удержался, выругался и стал работать дальше.
Прошло пять минут, десять… Уилкокс орудовал лопатой, фыркая и ругаясь.
— Я извлек уже почти двухлетний слой дерьма! — шипел он. — Неужели эта тощая старуха так много испражняется?!
— Вот! — воскликнул Кауэрт.
— Где?! — спросил Уилкокс.
— Вон там! — поддержал журналиста Тэнни Браун, показывая пальцем в выгребную яму, где торчал угол чего-то плотного. — Что это?
Поморщившись, Уилкокс осторожно нагнулся, схватил неизвестный предмет рукой и потянул на себя. Из ямы с чавкающим звуком появился кусок толстого синтетического материала.
Лейтенант Браун поднял его повыше и стал разглядывать.
— Ты понимаешь, что это, Брюс? — наконец спросил он.
— Еще бы! — закивал его напарник.
— А что это? — заинтересовался журналист.
— Это кусок коврового покрытия из автомобиля. Помните, в машине Фергюсона со стороны переднего пассажирского сиденья был вырезан кусок ковра? Это — он самый… Там что-нибудь еще есть? — снова спросил Тэнни.
— Кажется, нет… А впрочем, постойте!..
С этими словами Уилкокс извлек из выгребной ямы что-то напоминавшее кусок слежавшихся экскрементов и протянул своему начальнику.
— Видите? — Лейтенант обернулся к журналисту.
Присмотревшись, Кауэрт понял, что перед ним свернутые джинсы, рубашка, кроссовки и носки, перевязанные шнурками. Конечно, одежда не один год провалялась в экскрементах и негашеной извести и превратилась в лохмотья, и все же журналист безошибочно понял, что именно перед ним.
— Уверен, что на этой одежде мы найдем кровь Джоанны Шрайвер, — заявил Уилкокс.
— Там еще что-нибудь есть?
— Кажется, нет, — порывшись лопатой в экскрементах, ответил Брюс.
— Тогда вылезай!
— С огромным удовольствием, — ответил Уилкокс и, закряхтев, выбрался из нужника.
Браун, Кауэрт и Уилкокс молча разложили найденную ими одежду на солнце.
— Это можно отправить на анализ? — спросил наконец журналист.
— Думаю, да, — ответил лейтенант Браун, — но не вижу в этом особого смысла.
— Вы правы, — согласился Кауэрт.
Уилкокс пытался привести себя в порядок.
— Прости меня, Тэнни, — пробормотал он, очищая одежду. — Мне нужно было в самый первый раз залезть в эту проклятую яму!
— Ничего страшного, — ответил лейтенант. — Тогда ты был еще новичок. Это мне нужно было лично проверить, как вы тут проводите обыск… Но теперь-то мы всё знаем, правда? — Тэнни Браун повернулся к Кауэрту.
Журналист молча кивнул.
Собрав одежду и кусок ковра из машины Фергюсона, трое мужчин двинулись к автомобилю.
Неподвижно стоявшая на заднем крыльце старуха все еще наблюдала за ними, беспомощно опустив дрожащие руки. Вдруг она сжала кулак и погрозила им:
— Это ничего не значит! Мы просто выбрасываем туда всякий мусор! Это ровным счетом ничего не значит!
Детективы и журналист прошли мимо миссис Фергюсон, не обращая на нее никакого внимания, а она все кричала:
— Это ничего не значит! Ты что, не слышишь меня, Тэнни Браун?! Это ничего не значит!
Поднялся легкий ветерок, подхватил слова старухи и унес их куда-то в сторону.
Глава 20Ловушка
Браун бесцельно колесил на машине по улицам родного городка. Сидевший рядом с ним Кауэрт ждал, когда лейтенант что-нибудь скажет. Они высадили Уилкокса с найденными в выгребной яме вещами возле криминалистической лаборатории, и журналист думал, что они с лейтенантом сразу же поедут к нему в кабинет разрабатывать план дальнейших действий, но вместо этого Тэнни медленно кружил по городу.
— Что мы будем теперь делать? — не выдержал наконец Кауэрт.
— Видите ли, — негромко проговорил Браун, — Пачула все-таки довольно захолустный городок. Это вам не Пенсакола или Мобил! Но, кроме Пачулы, я ничего не знал. Собственно говоря, меня ничего, кроме нее, особенно и не интересовало. Даже когда я служил в армии, а потом учился в колледже в Таллахасси, я всегда знал, что в конечном счете вернусь в Пачулу. А вы, Кауэрт? Где вы чувствуете себя как дома?
Журналист вспомнил маленький кирпичный дом родителей, в котором вырос. Дом стоял в глубине улицы, а во дворе перед ним рос раскидистый дуб. В углу большого крыльца были устроены скрипучие маленькие качели, на которых никто никогда не качался, и в конце концов они совсем заржавели. Потом Кауэрт вспомнил редакцию своего отца такой, какой он видел ее ребенком, двадцать лет назад, еще до появления вездесущих компьютеров. Казалось, понимание мира пришло к Мэтью среди погнутых серо-стальных письменных столов под тусклыми лампами дневного света, под беспрестанный звон телефонов, гомон голосов в редакции, шорох в вакуумных трубах, соединявших ее с наборной мастерской, и треск пишущих машинок, на которых машинистки строчили повесть о событиях уходящего дня. Взрослея, Кауэрт страстно хотел убраться от всего этого куда-нибудь подальше. Но куда бы он ни бежал, везде все было одно и то же, только больше и, возможно, лучше. В конечном счете журналист оказался в Майами, в редакции одной из ведущих газет страны. Вся жизнь его состояла из слов, словно из кирпичей.
«Наверное, слова меня и погубят», — подумал Кауэрт и ответил:
— У меня вообще нет дома, только работа.
— А разве это не одно и то же?
— Возможно. Иногда трудно различить.
Лейтенант Браун кивнул, и журналист снова спросил:
— Что мы будем теперь делать?
— Теперь, — задумчиво пробормотал полицейский, — мы знаем, кто настоящий убийца Джоанны Шрайвер.
И Кауэрт, и Браун уже давно обо всем догадывались, и все равно случившееся стало для них своего рода откровением.
— Но ведь вам ничего с ним не сделать, правда?
— В суде — ничего. Там нам сразу припомнят, как мы применяли силу на допросе. И за сегодняшний обыск без ордера по головке не погладят.
— И мне тоже ничего с ним не сделать, — уныло пробормотал Кауэрт.
— Почему? Что вам мешает написать про него новую статью?
— Вы хоть представляете себе, что тогда будет?!
Лейтенант внезапно направил машину к обочине, ударил по тормозам, остановился и всем корпусом развернулся к журналисту:
— И что же тогда будет?! Что же, скажите на милость, тогда будет?!