— Пробовал, не помогло. Это-то и удручает: я стал жертвой самого настоящего шантажа, и ведь даже пожаловаться некому, — хмыкнул мужчина. — Вот я и решил познакомиться с источником всех своих проблем.
— И как?
— Неоднозначно, — он пожал плечами. — Может, хоть ты расскажешь, что у вас там на Гайтаре вышло?
— Да так, ничего особенного. Барсик просто оказался морально не готов к тамошним реалиям, только и всего.
— То есть?
— Он… наверное, слишком хороший для таких мест, как Гайтара, — я развела руками. — Вам очень повезло с сыном; во всяком случае, с этим.
— А с остальными — нет? — насмешливо уточнил он.
— А их много? Просто я-то успела познакомиться ещё только с одним, и не сказала бы, что это знакомство было приятным. Я очень не люблю, когда незнакомые люди на ровном месте начинают мне хамить. Как ему, нос вправили?
— Семёну? Ну, судя по тому, что я не в курсе подробностей вашего… знакомства и никаких следов на нём не видел, наверное, вправили.
— Очень жаль, — искренне посетовала я. Собеседник выразительно хмыкнул, но никак это заявление не прокомментировал.
— Значит, тебе Ванька понравился? — в лоб уточнил генерал. А я… мне тоже захотелось высказаться. Так почему не сделать это сейчас, коль у нас пошёл такой разговор о личном? Совершенно чужой человек, которого я больше никогда не увижу.
— А что, вы сталкивались со случаями, когда он кому-то не нравился? — иронично поинтересовалась я. — Он хороший. Правда. Вот только наивный очень, а я в отличие от него трезво смотрю на вещи. И тоже придерживаюсь мнения, что замечательному мальчику из хорошей семьи не стоит якшаться со всяким отребьем. Ну, и про собачью смерть — тоже из личного мировоззрения. Надеюсь, он скоро отвлечётся на что-нибудь более интересное и переболеет.
— А ты? — сощурился он.
— А что — я? Мне главное, что он живой, — я пожала плечами, и только потом поняла, что я сейчас сказала. — Я не то… — попыталась оправдаться, а потом только рукой махнула. — Ай, да плевать. Надеюсь, у вас в семье всё наладится; а то будет очень обидно, если из-за такой ерунды она рухнет.
— Почему обидно? — растерянно уточнил генерал. — Ты же с ними не знакома.
— Я по Барсику сужу, — я не нашла нужным увиливать в таких мелочах, когда уже успела высказать всё, что можно и что нельзя. — Он такой мог вырасти только в очень хорошей и дружной семье, где все друг друга любят и заботятся друг о друге.
— Логично. С тобой было иначе?
— А я росла среди котов, — криво усмехнулась я. Вопрос можно было бы считать слишком личным и даже грубым, но он вполне укладывался в этот странный разговор, и я не стала указывать собеседнику на его вопиющую бестактность. — Ещё вопросы есть, или вы всё узнали?
— Пожалуй, всё, — медленно кивнул генерал, поднимаясь с места и вызывая охрану. — Можете уводить. Да, ещё одно! — вдруг окликнул он, когда мы были уже на пороге. Узо отошла в сторону, позволяя мне обернуться к мужчине. — Он не переболеет. И он умеет быть очень упрямым.
— Не думаю, что всё настолько серьёзно, — возразила я.
— Моё дело предупредить, — Зуев-старший с насмешливой улыбкой качнул головой и кивнул охране.
— О чём это вы говорили? — полюбопытствовала конвоирша, когда мы шли обратно.
— Да так. Генерал приезжал сватать меня за сына, — спокойно отозвалась я.
— А ты? — хохотнула она, оценив шутку.
— Отказала, конечно. Не могу же я вас бросить!
Она одобрительно рассмеялась, похлопала меня по плечу, и, дезактивировав наручники, пропустила в камеру.
Состояние было странным. Непонятная тревога, волнение, желание срочно куда-то бежать и что-то делать, неоформленная надежда на что-то неожиданно хорошее, странное тепло внутри и смутное предчувствие. В итоге я пол ночи проворчалась, лишь изредка проваливаясь в тревожный обрывочный сон.
Кикку в задницу этому генералу! Вот зачем он пришёл? Чего он от меня хотел? Зачем всё это говорил? И я тоже, дура, нашла, с кем откровенничать — с начальником контрразведки! Он таких, как я, без соли на завтрак ест, а я нюни распустила. Самой противно.
Может, затем и приезжал? Душу вымотать, выбить из колеи, сделать тюремное заключение ещё менее приятным? Чёрный гоблин бы сожрал всю эту семейку с их странностями!
Иван Зуев.
— Мам, ты готова? — с порога окликнул я, заходя домой.
— Ванюш, да, почти! — крикнула она в ответ, судя по всему, из ванной. Я философски хмыкнул и присел на тумбочку у входа в ожидании. Когда женщина говорит «почти», находясь в ванной, значит — она ещё в домашнем и только-только начала приводить себя в порядок.
Ну, подождём. Мне-то пока торопиться было некуда, мой график с момента выписки из госпиталя напоминал каникулы.
Помимо тех трёх суток, которые я провёл без сознания, в больнице я провалялся ещё одиннадцать дней под неусыпным контролем Сола, в маминой компании и под ежедневные выговоры Петровича. Очень он был сердит на меня за такое пренебрежительное отношение к собственному здоровью, и грозился «показать кузькину мать». Правда, судя по рекомендациям Гольдштейна, наше знакомство с этим мифическим персонажем откладывалось на продолжительный срок: доктор предписал щадящий режим с очень плавным и осторожным наращиванием нагрузки, и спорить с ним тренер, конечно, не стал. Хорошо хоть вообще на ноги поставил и дал оптимистичный прогноз дальнейшего восстановления!
В больнице меня навестила Кнопка и едва не придушила в порыве благодарности за брата. С ним мне связаться не удалось, — лечение обещало быть долгим, и врачи на всякий случай сильно ограничили личные контакты Азарова, — но со слов сестры лечение обещало дать хороший результат. Так что я надеялся в относительно недалёком будущем всё-таки пообщаться с другом детства во вменяемом состоянии. Благодарность его интересовала меня мало, гораздо сильнее мне хотелось узнать — зачем? За каким чёрным гоблином понесло этого не такого уж глупого человека в подобное место? С другой стороны, об ответе я догадывался: он, как и я, просто недооценил местные реалии.
После больницы была неделя пути к Земле, потом заселение и обустройство. Сейчас у меня возникла возможность по достоинству оценить собственный ответственный подход к покупке квартиры несколько лет назад: жильё оказалось более чем комфортным. Она располагалась в тихом зелёном районе, имела немаленький размер и была полностью обставлена вплоть до кухни. Я здесь бывал не так чтобы часто, и домом это место тоже не считал; но сейчас оно как-то вдруг, за жалкие два дня, приобрело жилой и неожиданно уютный вид.
Мама квартиру одобрила, но обозвала меня конспиратором за то, что до сих пор не знала о её существовании. Я вполне искренне извинился, объяснив, что просто речь никогда не заходила, и мир был восстановлен.
Вообще, это оказалось довольно странное ощущение: в моей жизни вдруг появился человек, о котором мне нужно было заботиться. Нет, мама была вполне самостоятельной женщиной, просто теперь меня беспокоил не только мой собственный комфорт, но и чей-то ещё. Более того, этим кем-то была беременная женщина, да ещё и моя мать по совместительству. Я бы не сказал, что это было неприятно или доставляло какие-то неудобства, просто подобное состояние было непривычным.
Вот, пожалуйста, яркий пример. Сижу, жду, пока она соберётся, чтобы отвезти к доктору, там оказать моральную поддержку, потом отвезти в магазин за чем-то «безумно важным» и после всего этого в целости и сохранности доставить домой. Учитывая мой собственный довольно расслабленный после болезни график, временное отсутствие в нём всех до единого стимуляторов и полное отсутствие каких-либо развлечений и увлечений, не требующих физических усилий, я не имел ничего против таких прогулок. Но, повторюсь, ощущение было крайне непривычным.
— Ну вот, я собралась, — бодро отрапортовала мама, являясь мне из ванной. Странно, но она действительно была совершенно готова к выходу. Более того, не просто готова, но и накрашена, — чего с ней не случалось на моей памяти с Варькиной свадьбы, — с аккуратно уложенными в косу сложного плетения волосами, и вообще выглядела так, как будто собралась на свидание.
— Прекрасно выглядишь, — честно сообщил я, галантно предлагая ей локоть. — Слушай, я дурак! Я же на байке, совсем не подумал…
— Ничего-ничего, я специально в брюках, — отмахнулась она. — Пойдём.
— Мам, а всё-таки, в честь чего ты при параде? — полюбопытствовал я.
— Я молодая красивая женщина, имею полное право! — решительно отбрила она.
— Да кто ж спорит, — только и осталось согласиться мне и выдать родительнице запасной шлем.
Они так и не помирились. Отец предпринимал несколько попыток восстановить мир в семье, но жена его, что называется, «упёрлась рогом». Я чувствовал себя виноватым в этом скандале и со своей стороны тоже пытался убедить маму сменить гнев на милость, на что она неизменно насмешливо отвечала «маленький ещё, мать учить!».
Единственное, что хоть как-то успокаивало меня в этой ситуации, — тот факт, что мама пребывала в благодушном настроении. Быстро освоилась на новом месте, накупила какой-то кухонной утвари и тысячу всевозможных мелочей, как будто планировала поселиться здесь всерьёз и надолго, и вообще была полна оптимизма.
Я, честно говоря, очень сомневался, что это показательное выступление далось ей так легко, как она хотела изобразить. Но лезть в душу не имел никакого морального права, и всё, что мне оставалось — обеспечить её спокойствие и комфорт настолько, насколько это было возможно. Вот как с этой поездкой к доктору.
— Зуева, проходите. А муж пусть здесь подождёт, — бодро сообщила молоденькая медсестра, выскочившая из кабинета врача. Мама захихикала, бросив на меня заговорщический взгляд.
— Я, конечно, подожду, но я не муж, — всё-таки уточнил я.
— Ну, будущий папочка, какая разница! — недовольно наморщила нос девушка.
— И не папочка, — хмыкнул я.
— Вань, вот чего тебе стоило, а? — фыркнула мама. — Представляешь, как бы мне завидовали? Девушка, этот балбес — мой сын. И он, кстати, не женат, — насмешливо сообщила она и показала мне язык. Взгляд медсестры стал более заинтересованным, а на лице появилась насмешливая улыбка.