– Я Цыган, – сказал Рамир, протягивая раскрытую ладонь.
Парень сделал шаг вперед с выставленной рукой:
– Я из Киева, но по происхождению русский.
Вздохнув, Рамир пожал Вове руку.
– Зовут меня Цыган, кличка такая, – пояснил он, поднимаясь и потягиваясь.
– О, простите. – Вова смутился и зачем-то спрятал руки за спину. – Я тут… Может, вы мне все покажете?
Усевшись, Цыган подцепил ногой соседний стул, подтянул ближе:
– Падай. И давай без формальностей, без этих твоих экивоков и выканья, будь проще, ботаник, и тогда мы сработаемся.
Вова опустился на край стула, привычно ссутулившись. Куртка и халат болтались на его худых плечах как на вешалке, грудь куда-то ушла. С опущенного носа очки тут же поехали вниз. Вова поправил их средним пальцем, ткнув при этом указательным в стекло, и смущенно спросил:
– Вы знали мою кличку, да?
– Догадаться не трудно, – хмыкнул Цыган. – Ну, давай приступим. Я тебе по-быстрому расскажу все и завалюсь дрыхнуть, а ты будешь следить за всем и доложишь, когда я просплюсь. Техзадание ясно?
– Э-э, ну если в целом…
– Естественно, к деталям мы еще не приступали. Этот хлам ты уже видел? – Цыган кивнул на мониторы. Ботаник улыбнулся:
– Ага! Давно на них посматривал, да все некогда было заняться…
Рамир окинул тощую сутулю фигуру более внимательным взглядом.
– Ты вообще как здесь оказался и что делаешь? На сталкера ты, прямо скажем, не очень похож. Куртка, честно сказать, в цвет лица не очень попадает.
– Да я… – Вова слабо улыбнулся. – Я не сталкер, нет, конечно. Я с Янтаря, работал там лаборантом. Вообще я психфак заканчивал, дифференциальную психологию, специализировался на всяких девиациях, отклонениях… И в Зону поехал как психолог, материал собирать для кандидатской. Я ведь еще в аспирантуре, знаете, то есть знаешь, Цыган?
– Ну и что ты выяснил про нас, сталкеров?
– Сталкеры – прекрасный материал для наблюдений, как люди ведут себя в ситуации длительного стресса! Ведь условия Зоны Отчуждения – это непрекращающийся стресс, вы знаете?
– Да что ты говоришь? – зевнул Рамир.
Ботаник поправил очки. Обращение на «ты» ему никак не давалось.
– Вот вы иронизируете, а я сделал много наблюдений и обобщений. К примеру, поведение сталкеров, особенно внутри группировки, очень схоже с поведением детей в закрытых интернатах, заключенных в зоне… ну, в той зоне, зэков, в общем, и… э-э-э… бабуинов.
– Ну и? – Заинтересовавшийся Цыган поднял бровь. – Что между нами общего?
Ботаник поерзал на стуле, нервно потирая руки.
– Вас не обижает такое сравнение? А то я однажды рассказал про это, когда жил в Южном лагере «Свободы», так они заманили меня в лифт – аномалия такая, знаете, наверное. Долго смеялись.
Цыган кивнул, стараясь сохранить серьезность:
– Я их понимаю. И все-таки?
– Ну, знаете, очень много общего. Нелюбовь к умным, к абстрактному мышлению, стремление к созданию замкнутых групп, множество ритуалов, собственный фольклор…
Рамир широко зевнул, и Ботаник смущенно замолчал.
– Про нелюбовь к умным ты вывел, когда тебя в лифт запихнули?
– Нет, просто… Видите, вы вроде человек умный, а тоже не можете вынести мои рассуждения. В Зоне практически не встретишь человека с высшим образованием, за исключением Янтаря, конечно…
– Так на фига высшее образование сдалось тут? – искренне удивился Цыган. – Ну, вот я в Сорбонне учился – неслабо для любого даже с большой земли, и что? Наверняка я тут единственный знаю французский язык – и это что-нибудь дало? Да ни хрена. А кормит меня детское хобби – электроника. – Он снова зевнул, едва не разодрав рот, и уронил голову на грудь.
Ботаник терпеливо ожидал продолжения. Через несколько минут он беспокойно позвал:
– Послушайте, Цыган… – И замолчал, услышав тихий храп.
Дверь в комнату распахнулась, вбежал растрепанный связист с висящими на шее наушниками, пустыми глазами посмотрел на Ботаника и снял трубку с телефона на стене. Следом быстрым шагом вошел Умник, поглядывая на часы, за ним свита из двух посыльных, с виду – совсем новичков. Один из молодых был долговцем, другой из «Свободы». Оба встали по сторонам от двери, долговец по стойке «смирно», вытянувшись, как на параде, а поза свободовца даже до «вольно» не дотягивала: он привалился к стене плечом, засунув кулаки в карманы.
Пока связист крутил диск телефона, Умник подошел к лаборанту, протянул руку:
– Как дела, Ботаник? Справляешься? – Он кивнул на слабо светящиеся экраны.
Сутулящийся ученый при появлении людей выпрямился, поправил круглые очки и бодро пожал протянутую руку.
– Все в порядке, Василий Андреич, вхожу во вкус, – доложил он. – Правда, главный спец немного того… в отключке.
– Что такое, пьян? – обеспокоился Умник и резко потряс храпящего Рамира за плечо: – Цыган, вставайте! Сейчас придет Петров, надо будет отчитаться, да и вообще, что за манера спать за работой? Цыган!
– А? Что? – Рамир поднял голову, покрасневшими глазами уставился на лидера «Свободы». – Ты кто?
– Цыган, вы понимаете, что сейчас сюда придет почти весь штаб и вам надо будет…
Рамир широко зевнул, показав крепкие здоровые зубы, оттолкнулся от стола и, отъехав вместе со стулом, потер опухшие веки.
– Может, Петров пойдет лесом со всем своим штабом? Я всю ночь датчики ставил, док, а потом с вашими мудацкими компьютерами валандался. В каком музее вы их откопали?
Связист у стены заговорил громко:
– Привет, Радар! Ну что, как вы? С вами будет говорить лидер «Свободы», дайте дежурного офицера к телефону.
Умник оглянулся:
– Сейчас, сейчас, пусть подождут. – Он наклонился к потягивающемуся на стуле Цыгану, понизил голос. – Ну как, удалось?
– О чем ты? – снова зевнул Цыган.
– Мы же договаривались вчера…
Цыган сдавил голову ладонями, пытаясь прийти в себя. Ему срочно требовалось выпить чего-то горячего. Или просто тонизирующего, хотя энергетики он не очень любил – после большой дозы у него случался конкретный отходняк, поэтому предпочитал держаться на крепком чае и железной воле. Но иногда и воля давала сбой.
– Пусть молодые принесут мне баночку, – сказал он Умнику. – А то я ни черта не соображаю, как только родился. И я вам все расскажу и даже покажу.
Ботаник мялся рядом, не зная, что ему делать, и ощущая себя не в своей тарелке.
Капитан кивнул посыльному «Свободы». Тот отлип от стены и вышел из комнаты. Дверь не закрыли, из коридора доносились голоса – кто-то спорил в комнате совещаний.
– Сейчас, – сказал Умник. – Постарайтесь собраться, Цыган, вам нужно быть в форме. Я на вас надеюсь.
– На себя надейтесь, – буркнул Рамир. В голове с недосыпа шумело, от резких движений перед глазами начинали плавать разноцветные круги. Он взял мышку и начал вяло ковыряться в ноутбуке, открывая и закрывая окна. Ботаник, помявшись, сел на соседний стул.
– Капитан, дежурный лейтенант Рысь на линии! – доложил связист.
Умник торопливо пересек комнату и схватил протянутую трубку.
– Это Умник, прием! То есть тьфу, какой прием, привет, Рысь. Ну что у вас? Какие новости? Про последний отряд «Долга» слышно что-нибудь?
Мысли были медленные, тяжелые, едва ворочались. Цыган открыл электронную карту, по которой вчера тщательно изучал окрестности Армейских складов, сравнивая их с бумажной картой и своими впечатлениями. Сложенная в несколько раз подробная военная карта лежала рядом, на ней виднелись карандашные отметки. Ноутбук в ночной поход Цыган решил не брать, во избежание несчастных случаев, и места установки камер отмечал на бумаге. Теперь он начал переносить их в ноутбук, на электронную карту. Разговор Умника и его собеседника, прекрасно слышимого, мешал ему сосредоточиться. И когда из трубки донесся приглушенный крик, Цыган зло стукнул мышью по столу. Ботаник рядом засопел, вытягивая шею. Посыльный-долговец так и не шевельнулся, но глаза его забегали, выдавая тревогу.
– Эй, что у вас? Рысь, алло! Алло, Рысь, ты где? Что случилось? Рысь, прием! – надрывался Умник. Затем повернулся к связисту, все время стоявшему рядом: – Что со связью?
Связист с круглыми от непонимания глазами пожал плечами:
– Все в порядке было, нигде никаких обрывов…
– Выяснить! – рявкнул лидер «Свободы», не отнимая трубки от уха.
– Да, капитан! – Связист щелкнул каблуками и развернулся, чтобы бежать, но тут на другом конце провода послышалось шебуршание, какой-то скрип и шелест, стук, как будто упал стул, далекие голоса… и голос Рыси вернулся:
– Э, Умник, ты еще там?
– Да, что у вас? Кто кричал? Что произошло? Доложить по форме! – Умник от волнения сам кричал в трубку.
– Все в порядке… все хорошо, – немного неуверенно успокоил его невидимый собеседник. – Тут… все в порядке, да.
– Случилось-то что? Кто кричал, почему? На вас напали?
– Нет, ты что! Все хорошо, поверь! – быстро ответил лейтенант. – Это просто… ребята… пошутили, да, ребята веселятся, ничего страшного, все в порядке.
Снова какой-то шум, потом едва слышный голос: «Дай я скажу!»
Вошел посыльный-свободовец, он держал банку энергетика и тарелку с парой бутербродов.
– Вот, принес… – начал он. Умник шикнул на него, и молодой, заткнувшись, вжав голову в плечи, бочком протиснулся мимо капитана к столам, поставил тарелку с банкой перед Цыганом. Тот благодарно кивнул и взял бутерброд.
– Эй, кто там на линии? – зазвучал из трубки громкий веселый голос. Голос так и сочился бодростью, Умник даже невольно отодвинул трубку от уха. – Это мы немного развлекли лейтенанта, чтоб ему не скучно стоять на посту было. Вернулись из разведки, принесли ему башку псевдопса, в дверь просунули, ну, лейтенант и обделался малехо!
Послышалось ржание и слабый возглас Рыси.
– Что за дурацкие шутки? Кто говорит? – рассердился Умник. – Идет война, а вы ерундой занимаетесь!
– Это сержант третьего взвода… – Голос весельчака стал немного тише.
– Вам выговор, сержант! Доложите обстановку. Что видели на разведке? Где были?