льно искажал все формы, например дерево становилось похоже на человека и…
Из-за дерева выступила фигура в камуфляже с направленным Цыгану в голову автоматом, следом еще несколько. «Не обманул туман», – с сожалением подумал Цыган, вылезая на плоскую, как блин, вершину и окидывая взглядом окрестности. По холмам были проложены доски, между ними перекинуты деревянные мостки, и здесь стояли часовые – еще один охранный периметр.
Цыган плюнул с досады и злости. Как он мог не подумать об этом!
Из-за спин целящихся в него военсталов вышел генерал Протасов.
– Ну здравствуйте, бунтовщики, – сказал он и засмеялся неприятным металлическим смехом.
Глава 3
Их пригнали, как баранов, обратно. Занимался рассвет, на домах еще горели прожекторы, ярко освещая лагерь. Если после «бунта» генерал злился, то сейчас он был в ярости. Бледное, обычно неподвижное, как у статуи, лицо кривилось в гневной гримасе. Протасов упругим шагом прохаживался перед строем пленных; желтые, как у филина, глаза перебегали с одного сталкера на другого, словно царапая взглядом каждого.
– Кто был инициатором побега? – придушенно спросил генерал, останавливаясь перед сталкерами, стоящими в два ряда. – Отвечайте, или я… – Он, не договорив, повернулся к кривоносому сержанту, вырвал у него из рук автомат и сделал шаг к Мерзости, стоявшему напротив. Плешивый сталкер невольно присел, прикрываясь.
Цыган скрипнул зубами. Что, Протасова в детстве старший брат часто бил и он теперь вымещает зло на окружающих? Других средств общения не знает?
Приклад опустился на голову пленного и тут же воткнулся ему в живот, затем генерал обрушил несколько ударов на спину согнувшегося пополам сталкера. Цыган даже на миг залюбовался лаконичными и точными движениями генерала.
Мерзость закричал, заплакал. Цыган шагнул вперед:
– Кончай, мясник. Я главный.
Какие бы ни были методы у генерала, они действовали. Тонкий, черт тебя дери, психолог! Если бы это могло помочь, Цыган выдержал бы избиение друзей. Но сейчас это бессмысленная жестокость, и ее надо прекратить. Он заговорил громко, чтобы привлечь внимание Протасова:
– Думаешь, раз ты как-то научился управлять аномалиями, то уже стал хозяином Зоны? Ты здесь не один!
– Так… – Генерал выпрямился, опустил автомат. – Кто-нибудь еще? – Он осмотрел растерянные, испуганные лица сталкеров и остановил взгляд на Ботанике, который стоял за Рамиром. Лаборант побледнел и затрясся всем телом.
– Ну я, – из строя выступил патлатый свободовец.
– Эй, ты чего? – обернулся Цыган. – А ну встань обратно!
– Еще кто-то хочет признаться? – зло улыбнулся генерал.
Все молчали. Затем, сделав над собой героическое усилие, вперед шагнул Ботаник. Глаза у него были полузакрыты от страха, лицо перекосило, губы дрожали. Он открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука и тогда поднял трясущуюся руку.
– Назад! – рявкнул на него Цыган. – Куда лезешь, Ботаник?!
Вова обратил к нему взгляд сошедшей с ума овцы и проблеял еле слышно:
– Я виноват… из-за меня погибли люди… я должен… ис-с… купить…
– Пошел вон! – Цыган толкнул его обратно в строй, но Ботаник под взглядом уставившегося на него генерала, который будто загипнотизировал беднягу своими пронзительными желтыми глазами, снова вышел.
– Мне нужны трое, – сказал генерал. – Этот сойдет.
Заложив руки за спину, он внимательно осмотрел всех троих. Цыган стоял, скрестив руки на груди, прищурившись, следил за движениями генерала. Его распирало от злости на себя. В крови еще кипел адреналин, Цыган жаждал порвать Протасова голыми руками, но понимал, что не может этого сделать – их держали под прицелом военсталы. Пытаясь сдержать самоубийственную агрессию, он вспотел и тяжело дышал.
Протасов, отдав оружие стоявшему у него за спиной военсталу, сказал желчно:
– Думаешь, я стал хозяином в Зоне, потому что умею управлять аномалиями? Нет, благодаря этому, – он постучал пальцем по лбу, – тому, чего вам всем катастрофически не хватает. Попытка бегства только подчеркивает вашу глупость. – Генерал обвел взглядом сталкеров. – Я иногда просто поражаюсь, насколько тупы люди. Особенно сталкеры. Вы глупы уже потому, что пытаетесь противостоять мне.
– Что, так зажрался, что не помещаешься в одной Зоне с другими?
– Никаких «других» нет! – Протасов резко обернулся к Цыгану, сверкнув глазами. – Вы просто мусор, который я выметаю из Зоны.
– То-то ты перед нами распинаешься. Что, больше никто тебя слушать не желает? – осклабился Цыган. Его несло. Он понимал, что второй раз сбежать не получится – их пустят в расход, и сейчас у него единственный шанс хоть как-то поквитаться с Протасовым.
Ботаник задрожал от ужаса:
– Прекратите немедленно, Рамир, он вас убьет…
Взгляд желтых глаз как жало вонзился в лицо Цыгану.
– Мне плевать на чужие желания, – процедил генерал.
– Чего ты добиваешься? – не унимался Цыган. – Какое шило тебе в задницу воткнулось? Чем мы тебе помешали? Ты хочешь денег и артефактов? Их в Зоне до хера, всем хватит, зачем ты нас выживаешь отсюда? Чего ты вообще хочешь?
– Мои желания – не твое дело, – презрительно бросил Протасов. Желтые глаза сузились, он стал похож на змею. – Ты, видно, решил, что ты большой человек, мясо?
Цыган выпрямился, расправил плечи и, нависнув над Протасовым, усмехнулся:
– Да уж побольше некоторых. – Он понимал, что это была детская подколка, но не смог удержаться.
Протасов отшатнулся.
– Я покажу тебе, кто тут маленький, падаль! – прошипел он. – Этих троих в лабораторию, остальных обратно.
Цыгана, Курягу и Ботаника привели в исследовательский модуль трое военсталов. Металлический контейнер стоял за второй избой, на дверях которой был нарисован красный крест. По другую сторону модуля стояли еще два домика, левее торчали ряды палаток.
Вход в лабораторию был со стороны реки. Цыган жадно вдыхал свежий воздух, наполненный влагой, пахнущий тиной и грязью. День обещал быть довольно теплым, хоть и пасмурным. Давно рассвело, но солнца не было видно за плотными облаками. Перед входом кое-где торчали из пожухлой травы обломанные колья – все, что осталось от забора, огораживающего соседний дом между рекой и контейнером. За заброшенным, потемневшим от времени и сырости домом к воде полого спускалась полоса песка шириной метра два, в реку вдавался деревянный настил, на котором стоял военстал с автоматом за плечом. Привязанный к вбитой в настил скобе катер покачивался на слабых волнах. Справа от причала из воды торчал ржавый корпус древнего буксира-толкача. Противоположный берег зарос кустами, дальше начинался лес.
Их загнали в лабораторию. Внутри было стерильно, полы и стены блестели, пахло дезинфекцией. У входа на крючках висели белые халаты. Генерал надел халат, вытащил из кармана бахилы и натянул их на ботинки. На стуле возле дверей сидел охранник в белом балахоне поверх цифрового камуфляжа. Из узкого коридорчика вели только две двери, сталкеров втолкнули в ту, что находилась дальше от входа.
Цыгана раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему хотелось закричать, напасть на охрану, попробовать отобрать оружие… чтобы его просто убили, быстро и безболезненно, тупо расстреляли разъяренные военсталы. С другой стороны, пока он жив, остается надежда выбраться отсюда. Цыган с силой подергал себя за мочку, озираясь в этой болезненно чистой комнате. Надежда – дурацкое чувство. Ну как отсюда можно выбраться? А если его посадят в эту клетку? Цыган мельком оглядел сооружение в углу и перевел взгляд на стоящий в центре комнаты операционный стол. Тогда уж не сбежать, и что им светит? Поучаствовать в роли лабораторных крыс в каких-то опытах и кончить жизнь бесславно, скорее всего – неприятно, зная Протасова – медленно и мучительно. Стол выглядел очень нехорошо – металлический, вымытый до блеска, с желобками для отвода крови. Цыган и Куряга обменялись невеселыми взглядами. Ботаник при виде стола совсем спал с лица, ссутулился, свесив руки чуть не до пола. Пол был кафельный, натертый так, что можно при желании любоваться своим отражением.
Сидевший у дверей в комнате еще один охранник встал, его автомат на белом халате смотрелся забавно. Один военстал остановился в дверях, держа пленников под прицелом, двое остались в коридоре. Мебель в лаборатории была белая, стену напротив входа занимала какая-то аппаратура, бо́льшую часть которой Цыган никогда не видел или знал понаслышке.
Генерал остановился у стола под окном, перебрал стопку бумаги, повернулся к пленным:
– Мне нужен помощник. Старый лаборант больше не может исполнять свои обязанности. Кто? Остальные пойдут на опыты.
– Шиш тебе, – хмыкнул Куряга и отвернулся. – Поищи другого живодера.
Ботаник, белый, как мебель в лаборатории, спросил, заикаясь:
– Что с-с н-ним?
– Сошел с ума, – коротко бросил Протасов.
Ботаник прикусил язык.
– Ты этого не сделаешь! – Цыган схватил его за плечо и потряс. – Вова, очнись!
Бледный, в лице ни кровинки, Ботаник задрожал и попятился.
– Я не в-выдержу п-пыток. Изв-вини…
Цыган схватил его за грудки:
– Да я тебя сейчас!..
– Этого в клетку, – бросил генерал, кивнув на Цыгана. – Я тебе покажу, кто тут главный. – Он обжег наемника пронзительным взглядом желтых глаз.
– Э нет, я туда не полезу! – Рамир посмотрел на клетку в углу, за стулом охранника. Квадратное корыто от душевой кабинки, девяносто на девяносто; по периметру корыта в просверленные дырки вставлены и приварены металлические прутья, другим концом уходящие в отверстия железной плиты под потолком.
Охранник в халате вытащил из кармана связку ключей и, побренчав ею, выбрал один, отпер замок.
– Давай, – вяло кивнул он, усаживаясь обратно на стул. Стоявший сзади военстал ткнул Рамира стволом под лопатку.
– Добровольно я туда не пойду!
– Твоя воля здесь ничего не значит, – скривился генерал. – Просто засуньте его туда, – приказал он.