— Ну, я же извинился.
— Но отмывать краску пришлось мне.
Они покинули жилой корпус и направились на полигон. Техники уже возились с мишенями, автоматическими турелями и передвижными препятствиями. Начальства поблизости не наблюдалось — наверняка обустроились на наблюдательной вышке. Вертер выбрал местечко в стороне от общей суеты и сел в позу для медитации.
«Активация протокола: самодиагностика».
Очередная дурацкая идея Геллера, обожавшего лезть не в свое дело. И, как ни странно, довольно полезная. Простая и эффективная защита от случайного срабатывания машинных протоколов, блокировка с которых снималась при принятии определенной позы с определенным положением рук. В этот момент отключались и внешние машинные сенсоры, и оставшиеся живые чувства. Сознание полностью переключалось в режим восприятия механических внутренностей, приобретая способность рассылать запросы каждому узлу и интерпретировать ответы.
«Контроллер правой кисти. Небольшое отклонение от рекомендованных настроек. Загрузка из бекапа… нет, бекап не обнаружен. Скопировать настройки контроллера левой кисти. Инвертировать. Инициализировать. Выполнение: создание резервной копии системы. Завершение».
Глаза Вертера снова начали видеть, а уши слышать. К нему подошел знакомый техник и протянул тактический визор и штурмовую винтовку.
— Влад, чего это они ни с того ни с сего потребовали провести еще одни испытания? Да еще в такую рань.
«Сколько раз тебе говорить, что мое имя сокращается не так?»
— Голдман распускает хвост перед руководством. А руководство не удосужилось предупредить перед визитом, — киборг кивнул на наблюдательную башню.
— Из головного офиса комиссия прибыла?
Вертер взял визор и закрепил его на голове. Зрение померкло на ту секунду, в которую его собственные системы распознавали подключенное оборудование, а затем вернулось — еще более четкое, дополненное строчками и пиктограммами.
— Бери выше. Лично глава совета директоров объявился.
— Ух… ну, тогда надо не ударить в грязь лицом.
«За себя беспокойся».
— Просто делаем все как обычно и не волнуемся. Какой сценарий готовите?
— Полный. Мишени — стационарные, движущиеся, летающие. Потом полоса препятствий — обычная, вертикальная и огневая. Потом снова мишени, уже для ближнего боя. Ну и на закуску несколько задачек, ты знаешь их.
— Что-нибудь починить, что-нибудь собрать и что-нибудь сломать так, чтобы потом можно было починить, — отозвался Вертер, чувствуя, как снова в нем закипает желчь. — Черт, почему до этих дебилов никак не дойдет, что концепция суперсолдата — мертворожденный отстой?! Звезды им нужны, ага, конечно. Солдаты им нужны. Чтобы одной ротой полмира нагнуть. Да только нифига не выйдет. В первой половине века уже об это обожглись. Супертехнологичное оружие слишком дорого, чтобы рисковать им на войне. Последнюю войну кто выигрывал? Невидимые самолеты? Беспилотные танки? А нихера! Выигрывали ее вчерашние дети с винтовками, гражданскими автомобилями и примитивной артиллерией.
Хрясь!
Вертер озадаченно посмотрел на свою правую руку. Углепластиковый корпус винтовки раздробился под его пальцами в мелкую крошку, а ствол погнулся.
«Черт. Нужна более тщательная калибровка. Когда закончим с этой клоунадой…».
Чуть позже
— Ну ладно, давай еще раз. Я захожу в камеру. Сажусь на стул. И…
— И просто машешь рукой, когда будешь готов.
— А когда я буду готов?
— Ну…
— Мне, может, дыхание задержать? Напрячься или расслабиться?
— Да без разницы. Главное, не закрывай глаза, и убедись, что идет запись.
— Окей.
— …
— Чего расстроился?
— Боюсь, прикроют нас, — Геллер грузно опустился в кресло. — Я только что говорил с Голдманом… на нем лица не было. Проклинал тебя последними словами.
— Меня? — Вертер удивленно вскинул бровь.
— Да. За то, что ты наговорил Шаттлворту. Когда тот наблюдал за демонстрацией, то вслух сказал, что это, дескать, и правда ошибочный путь. Что человек и машина не должны сливаться воедино, или как-то так.
— Да брось. «Аквила» заработала на одних протезах столько, что Шаттлворта совет директоров с костями сожрет, заикнись он о закрытии центра. А еще разработка нейронных интерфейсов, макромолекулярная хирургия, фундаментальные исследования в биохимии, новое поколение дополненной реальности… скорее, он имел ввиду, что не стоит превращать людей в киборгов пользуясь формулировками контрактов. Одно дело спасать смертельно больного или страшно изувеченного человека, и другое — откочержить здоровые руки с половиной грудных и спинных мышц. Спасибо хоть не кастрировали.
— Это не потому, что они такие добрые. А потому что без яиц у тебя бы пошел в разнос гормональный баланс, и пришлось заново регулировать всю бионику.
Вертер дернул щекой. Да и кому понравится, когда макают лицом в правду?
«Осталось меньше двадцати часов до свободы. Заберу деньги, и уеду куда-нибудь… далеко. В Сибирь, например. Там все равно уже никто не живет».
— Ну что, пошли? — сказал он, чтобы сменить тему. — Раньше начнем — раньше закончим. Раньше закончим — раньше пообедаем.
— Вот это правильно! Наверну сегодня стейк!
— Ибо нет бога кроме говядины и стейк — пророк ее!
Человек и киборг вышли из лаборатории и отправились в ангар, где была смонтирована камера фазового смещения. Работа там, кипевшая всю последнюю неделю, уже давно стихла, и немногочисленные специалисты сидели за пультами, следя за телеметрией. Пока все было в норме, и каждый надеялся, что так оно и останется. За сегодняшним экспериментом наблюдало (с безопасного расстояния, из-за бронированного стекла) руководство корпорации, его успех или провал должен был стать поворотным для всех участников. Вдобавок, некоторые за годы успели сработаться с Владиславом Вертером, чье постоянное брюзжание после более близкого знакомства сменялось добротой и тонким чувством юмора. Видеть его размазанным по стенкам фазовой камеры не хотелось никому.
Вертер выдохнул и вошел в камеру. Он не чувствовал страха. Страх из него вырезали в самом начале, чтобы в черепе хватило места для более важных систем. Только чаще забилось сердце.
— Начинаем, — раздался из динамика голос Геллера. — Владислав, как самочувствие?
Вертер показал большой палец.
— Озвучивай все, что будешь ощущать. Дай знать, если почувствуешь сильную боль или критический ущерб своим системам.
— Ладно.
— Хорошо. Подаем питание на первый контур. Три. Два. Один.
Вертер почувствовал, как огромное количество энергии, переброшенное с целого ядерного реактора, вливается в окружающие его механизмы. Чувство подавляющей мощи, способной расплавить его жалкое металлическое тельце и сжечь остатки плоти, было тревожным…
…но не шло ни в какое сравнение с тем золотым светом.
Невольно Вертер поискал взглядом Шаттлворта. Тот, разумеется, присутствовал. Вместе с остальными, он находился за бронестеклом, не отрывая от фазовой камеры странного взгляда.
— Владислав, запись! — напомнил Геллер.
— Готово.
— Все нормально?
— Пока да.
— Питание на второй контур! Три. Два. Один.
Раньше киборгу уже доводилось наблюдать аналогичные эксперименты, проводимые на крысах и обезьянах. Сначала не происходило ничего. Потом животные начали умирать страшной смертью, разорванные в клочья, вывернутые наизнанку или измененные совершенно невообразимым способом. Но последние попытки считались успешными. Фазовая камера пустела, а через несколько секунд крыса снова появлялась, будто из ниоткуда. Но даже тогда, в последние секунды перед тем, как уйти туда, животных охватывала паника, и теперь Вертер понимал почему.
— Голоса! — проорал он, вцепившись пальцами в голову. — Слышу голоса! Их множество! Они шепчут!
— Твою ж мать! Выключайте! — крикнул Геллер.
— ПРОДОЛЖАЙТЕ! — голос Шаттлворта, не усиленный микрофоном, неведомым образом прогремел на весь ангар. — ПИТАНИЕ НА ТРЕТИЙ КОНТУР!
— Нет!!! — истошно завопил Вертер, как не кричал еще никогда в жизни. — Не надо!!! Не отправляйте меня туда!!! Они сожрут меня!!!
Он видел свое отражение в стеклянной стенке камеры. Видел свое искаженное звериным ужасом лицо, с которого, казалось, давно должны были исчезнуть эмоции. Видел лица. Тысячи, миллионы лиц, слишком ужасных, чтобы существовать. И все они смотрели на него, разевая жадные пасти. И еще видел свет. Настолько яркий, что причинял невыносимую боль… но завораживающий. Он исходил от существа, которое называло себя Ричардом Шаттлвортом, и Вертер понимал, что это не настоящее имя. Лишь одно из многих, которые оно носило, и которые будет носить. Его свет жег саму душу, но те, с ДРУГОЙ фазы, бежали от него.
«АНАФЕМА! — вспыхнули слова в сознании киборга. — АНАФЕМА!»
Поток энергии хлынул в третий кристаллический контур. Фазовая камера вышла на рабочий режим.
И опустела.
Прошло тридцать секунд. Минута. Пять минут.
Камера оставалась пустой, и с каждой секундой бледнели лица исследователей. Ужас от осознания произошедшего парализовал всех, не позволяя ни шевельнуться, ни произнести хоть слово.
— Эксперимент провалился, — нарушил молчание «Шаттлворт». — Предписываю свернуть все работы по данному направлению. Данные и экспериментальные образцы — уничтожить.
Много позже, притворяющаяся секретаршей женщина спросила у человека, притворяющегося владельцем корпорации «Aquila Inc»:
— Ты же знал, что так все и произойдет. Почему не остановил их?
— Я не могу водить людей за руку, словно неразумных детей. Они должны совершать ошибки и учиться на них.
— Стоило ли ради того отправлять невинного человека на съедение варпу?
— Варп — странная вещь, Аливия. Иногда он проявляет себя такими способами, что непонятны даже мне. Кто знает, может судьба еще сведет нас…
Глава 2
981. М41, Сегментум Ультима, Восточный Предел, Космический Скиталец «Понтифик»