— Возможно, что в настоящем эльдар действительно нет ничего полезного. Но можно и должно извлекать уроки из чужих ошибок. Для них все кончено — но не для нас.
— И чему же тебя могут научить ксеносы?
— Как минимум тому, что невоздержанность и распутство в галактике, где тонка грань между реальностью и варпом, может стоить жизней и душ всему виду. Как и любые другие страсти, затмевающие холодный голос рассудка. Или даже породить в варпе какое-нибудь чудовище, желающее надрать зад лично тебе.
— Ты не мог узнать о Падении из этих книг, — заметил Герман. — Это тебе Варез рассказал?
— Нет. Сам сообразил.
— Твоя сообразительность начинает меня пугать.
— Если тебя всю жизнь окружали идиоты, это еще не значит, что я один из них. Но ты ведь не восторгаться мною пришел. Так чем обязан?
— А ты угадай, раз такой умный, — дознаватель холодно улыбнулся.
— Ну, тогда давай попробуем применить логику, — Вертер откинулся на стуле и уставился в потолок. — Можно предположить, что ты просто пришел в архивариум за какими-то материалами, и я просто подвернулся под руку. Это слишком очевидно, а значит не интересно. Версия о том, что ты желаешь извиниться передо мной и признать свою неправоту наоборот, слишком неправдоподобна и не стыкуется с твоей моделью поведения. Тоже мимо. Если бы я понадобился кому-то из наших, они бы нашли меня сами. Если бы офицеры из команды, которые проигрались мне в карты в пух и прах на прошлой неделе, решили бы попытать удачу снова, то тоже заглянули бы лично. Если бы Мегане Ристис захотела меня видеть, то сообщила бы через матросов или сервитора. Если бы Император, возлюбленный всеми, решил вспомнить о моем существовании… эээ… думаю, мы бы это сразу поняли. Таким образом, либо ты тут по личной инициативе, либо от господина нашего Тора. Так или иначе, это нечто, не слишком важное — будь то приказ или выговор, и жизнь мне испортит не так чтобы сильно.
— Слишком много слов для такого краткого вывода.
— Ты не представляешь, насколько сложны могут быть ассоциативные цепочки мгновенно принятых решений. Я смеюсь над механикус, которые думают, будто их кремниевые заменители мозгов способны соревноваться с живым мозгом. Кремниевые, Герман! Даже мой процессор, созданный в начале М3, использует квантовую технологию!
— Тебе никогда не говорили, что ты… — дознаватель прищурился, подбирая подходящее слово, — несколько многословен?
— Нет. Но иногда прорывает. Давай уже, руби, чего тянешь.
— Ладно, — протянул Герман. — Во-первых, это касается той девчонки-механикус, с которой ты шашни крутишь.
Вертер стиснул руками подлокотники.
— Ага, то есть нашли крайнюю, — выплюнул он сквозь зубы. — Уже казнили?
— Нет, — удивился Герман. — А есть за что?
— Можно подумать, тут кому-то повод нужен.
— Никто ее не трогал, — раздраженно ответил дознаватель. — Но ее начальники заметили, что она тратит время на тебя, и отправились к Варнаку выяснять, почему он перекладывает свою работу на механикусов экипажа, да еще на нижайших. Он поначалу даже не понял, о чем идет речь, и обвинил эту… Магене кажется, в том что она лезет не в свое дело. В общем, мы рассмотрели твои действия во время операции и сочли, что поддержание тебя в боеспособном состоянии стоит траты времени и материалов.
— Счастье-то какое.
— Одно дело обращаться к техножрецам из команды по мелочам, и другое — возлагать на них ответственность за успех миссий, — Герман пропустил иронию мимо ушей. — Ты — оружие, такое же, как лазган или болтер, а оружием должен заниматься тот, кто в нем разбирается.
— Тебе никогда не говорили, что ты тактичен и участлив как орочье рубило?
— Словесные кружева — ненужная роскошь. Если бы ты мог слышать чужие мысли напрямую, ты бы понимал это.
— Если бы я мог слышать чужие мысли, то наверное бы застрелился. Ладно, если так настаиваешь, загляну к Варнаку. Хотя я все равно предпочитаю, чтобы меня без одежды видела рыжая милашка, а не механическое варп знает что, замотанное в красные тряпки. Что-то еще?
— Во-вторых, я слышал, ты завел привычку играть в кости с офицерами?
— Не привычку а всего раз, и не играть а выигрывать, и не в кости а в карты, а так все правильно.
— Карты так карты. Ты игрок?
— Нет. Просто захотел проучить их за самоуверенность.
— То есть ты был уверен, что выиграешь?
— Когда можешь запоминать все выбывшие карты и видеть отражение чужой руки в зрачках противника — это не сложно. Точнее, до безобразия просто. Потому и не играю.
— Много выиграл?
— Четыреста тронов и какой-то однозарядный пугач под картечный патрон.
— А, «увещеватель», — дознаватель почему-то удовлетворенно кивнул. — Это хорошо.
— Что хорошего?
— Отличная деталь для легенды под внедрение. Хм… а в кости ты уверенно играть можешь?
— Нет. Только в то, что поддается обсчету, а в костях все завязано на случай. Будь у меня сенсоры более чувствительные, я бы мог анализировать частоту пульса и дыхания, ширину зрачков и влажность кожных покровов… но это мечты.
— Это ерунда, дам знать Варнаку, чтобы сделал все необходимое.
— И раз уж на то пошло, мою боевую эффективность можно значительно повысить, заменив мышечные волокна на имперские аналоги, скелетный каркас и обшивку на адамантий, а внутренние батареи — на субъядерный реактор.
— А терминаторскую броню тебе не выдать? — осведомился Герман с кислым выражением лица.
— Я просто изложил свои соображения. И вообще, раз уж считаешь меня оружием, так за оружием и уход нужен. Ну там, масла залить… куда-нибудь, прочистить… что-нибудь, отполировать, детали заменить.
— Ты слышал только что треск?
— Нет, а что?
— Это начало лопаться мое терпение.
— А моя обшивка и так вся в трещинах.
— Ты сам отказался от штурмовой брони.
— Она слишком громоздкая, сильно ограничивает мобильность.
— То есть адамантий, который в два с половиной раза плотнее стали, мобильность не ограничит?
— При наличии реактора и улучшенных мышц — нет. И я говорю не про вес, а про габариты. При моей скорости приходится учитывать сопротивление воздуха, трение, инерцию… не спорю, штурмовая броня дело хорошее, но мне она принесет больше вреда, чем пользы. Когда мы были на поверхности, я видел недурной комбинезончик в продаже, но денег не хватило.
— Ячеистый?
— Ага, именно такой. Знакомо?
— Да. Пробовал, мне не понравилось. Лазеры средней мощности и пули небольшого калибра он держит отлично, но от тяжелого стаббера, дробовика и тем паче болтера уже не поможет. Пробить-то не пробьет, но заброневое действие будет такое, что все равно Императору душу отдашь. Потому их и носят те, кому не хватило денег на нормальный панцирь.
— Мне не страшно. Жалко, на складе такого не нашел.
— Будто господину Тору деньги больше не на что тратить, как на бесполезный хлам. Опять же, Варнак может такой собрать без проблем за пару часов.
— Мне кажется, или ты всеми силами пытаешься меня ему сплавить?
— Тебе кажется.
— Предположим. Ты слишком хорошо владеешь лицом и голосом, тебя почти невозможно прочитать. Но ведь это еще не все, верно?
— Надо будет еще раз проверить твой пси-потенциал. Ты как-то слишком догадлив. Зайди к Хаддрин. Господин Тор изучил все материалы, касающиеся тебя, и отдал кое-какие распоряжения, для повышения эффективности. В частности, тебе положен гипно-курс высокого готика.
— Опять голова раскалываться будет… хотя чего не вытерпишь ради просвещения. Только высокий готик?
— Много чего, на самом деле. Но начнем с этого, потому что все необходимое под рукой. Остальное — когда разберемся с текущими делами и вернемся на базу, — Герман вдруг нахмурился. — Слушай меня внимательно. Господин Тор отдал такие приказы потому, что считает тебя ценным инструментом. Будто ты хранишь в себе дух Старой Земли, которого нам якобы недостает, и что этот дух можно направить на благие цели. Но он стар и сломлен бесконечными битвами, а я считаю иначе. Я вижу в тебе человека, который до сих пор не понял, что находится не у себя дома. Твои возвышенные речи и стенания по утраченному прошлому никак не отразят нашествия ксеносов и не выжгут культ хаосопоклонников. На это способна только вера в наших сердцах и оружие в наших руках. Может быть, Империум дряхл. Может быть, он истощен и прогнил. Но нашими усилиями он выстоял десять тысяч лет, и выстоит и впредь.
— Ты слишком близко к сердцу воспринимаешь личное горе ничтожного в масштабах Империума человека, — Вертер отвел взгляд. — А даже если бы я мог сделать что-то, хоть что-нибудь… вам бы это все равно не помогло. Вы ведете войну, непрерывно, на сотнях фронтов. И война сжирает все. Я многое почерпнул из этого архива и понял, что мои рецепты вам не подходят. Старая Земля процветала, потому что потенциал производственных мощностей опережал потребности многократно, и единственной угрозой себе были мы сами. Любой избыток, появившийся у вас, мгновенно будет изъят для нужд войны, плюс постоянное разорение, не поспевающее за восстановлением. А это значит…
— Что надо выиграть войну, — закончил за него Герман. — И раз ты осознал задачу, направь свою ненависть на врагов Императора.
— Пытаться одолеть этих врагов лишь грубой силой столь же осмысленно, как рубить мечом ветер. Нет, здесь нужен иной подход. Нет ничего абсолютного, всегда есть контрмеры. Просто их нужно найти, — Вертер покачал головой, осматривая разложенные на столе книги, будто куски несобранной мозаики. — Хорошо, тогда я к Хаддрин. Не вижу смысла тянуть. Варез, тут ничего не убирай, ладно? А то потом опять все по углам и полкам искать.
Путь много времени не занял, всего-то пришлось подняться на одну палубу выше. Келья Хаддрин располагалась точно над архивариумом, а точнее, являлась его продолжением. Сестра-диалогус не особенно тесно контактировала с «Пальцем», ее таланты обслуживали в первую очередь самого инквизитора, а во вторую — капитана «Таласы Прайм». Лингвистика была лишь малой частью ее обязанностей, в первую очередь Хаддрин Мальфум являлась высококлассным криптографом.