– Видал, – подтвердил Таран, припомнив недавнюю встречу в одном из коридоров. – Преставился твой пахан. Как, впрочем, и остальные.
– Все? – уточнил бандит недоуменно. – Ну ты и мясник, паря...
Скорби в его голосе не было. Скорее, восхищение мастерством стоявшего напротив бойца.
– Меня-то он по привычке не трогал, – продолжил Безбожник. – Я тут вроде местного лекаря подвизался. Дырки да порезы на раз штопаю, потому как навык есть. А пахану нашему байки вечерами травил. Про жизнь прошлую, про города, про медсестричек-красавиц, что в нашей больничке работали... Я ж до Катастрофы хирургом был. Людей резал. Латал, в смысле. А вот на перо кого посадить – кишка тонка. Не могу мокрушничать, и все тут! Парадокс...
Только теперь Таран понял, отчего хриплый голос Безбожника показался ему отдаленно знакомым. Ведь это не кто иной, как главврач, пристроивший его при больнице охранником! При той самой больнице, в бомбоубежище которой сталкер жил все это время!
Похоже, хирург старого знакомого тоже не признал. Продолжал вещать вполголоса про нелегкое житье-бытье, про недоразвитого братца по кличке Живчик, который «хоть и дурак был, но потешный и не злой», а на днях умер нелепой смертью, подорвавшись на собственной растяжке...
Таран перестал вслушиваться в монотонный бубнеж. Чутье подсказывало, что Безбожник не врет и действительно безобиден, а посему убивать его, в общем-то, не за что.
– Огоньку не найдется?
– А? – сталкер рассеянно посмотрел на бандита, возвращаясь к реальности.
– Я говорю, раз уж грохнуть – не грохнул, так огня дай, – требовательно заявил Безбожник, сунув в рот самокрутку.
Похлопав по карманам, Таран вытащил зажигалку – единственное воспоминание о Глебе – и щелкнул колесиком. Однако бандит так и застыл с самокруткой в зубах, пристально глядя на трепещущий огонек.
– О! Знакомая вещица. Откуда она у тебя? – заявил он настороженно.
– Что? – перебил сталкер, медленно подойдя вплотную. – Знакомая? Ну-ка, давай поподробней...
– У братца моего, калеки безмозглого, такая же была. Он в тот день только и делал, что с зажигалкой носился! Пока в растяжку не угодил... Как сейчас помню, с безделушкой этой тело мортусам и отдали... Эх, жалко Живчика. Он ведь с виду совсем пацан был. Рожа мужика, а тело детское...
Сердце Тарана прыгнуло раз, другой и застучало в бешеном ритме. Страшась ложной надежды, он схватил бандита за грудки.
– Так где, говоришь, брат твой зажигалку надыбал?
Безбожник слегка опешил от такого напора, но, услышав в голосе наемника стальные нотки, заговорил скороговоркой:
– Дык у парнишки одного выменял! Пахан мальчонку работорговцам продать хотел, а братец мой покойный по доброте душевной ему сбежать помог. Так ему, видать, зажигалка глянулась, прикинь? И ведь не дотумкал своим умишком, что просто отобрать ее может!
Исковерканное взрывом тело Живчика, недоразвитого калеки, – вот чьи останки Таран принял за сына. Теперь все встало на свои места. В душе у сталкера творилось что-то невообразимое. Мысли путались. «Живой! Живой!» – гремело набатом в голове. Предположения, одно фантастичней другого, мелькали бешеным калейдоскопом.
Вот только вряд ли Глеб мог так просто расстаться с единственным напоминанием о погибших родителях. На кону стояло нечто большее, чем свобода... Но что? Хотя об этом можно и после подумать. Сейчас надо было спешить.
– Куда мальчик ушел? – глаза Тарана горели огнем.
– А я почем знаю? – возмутился не ко времени захмелевший бандит. – В сторону Достоевской побёг. А там, кто знает, куда его ноги понесли? Может, и бродит где, если веганцам на глаза не попался...
Радость на лице сталкера сменилась тревогой. Скверно. Очень скверно. Владения «зеленых» недалеко, а на приграничных станциях полно имперских соглядатаев. Возможно, Глеб уже где-то там, в лапах работорговцев... Следовало незамедлительно это выяснить. Теперь любое промедление грозило катастрофой.
Спрятав зажигалку, он стремглав бросился к выходу. Бандит некоторое время растерянно смотрел на хлопнувшую дверь, потом с досадой выплюнул так и не зажженную самокрутку.
– А ведь ты признал меня, Таранов. Признал, чертяка! Все такой же суетный. Пришел, наследил и смылся. Вот шельма...
Последние слова звучали уже совсем неразборчиво. Сладко зевнув, Безбожник примостился на продавленном диване и мгновенно захрапел.
Когда Тертого срочно вызвали на Садовую, тот лишь отмахнулся – дел и без того хватало. Но узнав, что объявился наемник, начальник Сенной побросал бумаги, поспешив к туннелю перехода.
Таран выглядел неважно. С ног до головы покрытый сажей и спекшейся кровью, вонючий, с раненой рукой, сталкер сидел на земле, привалившись к стенке платформы, и бережно поддерживал голову сухопарого старика, лежавшего рядом без движения.
– Где это вас угораздило? – выпалил Терентьев, жестами распоряжаясь прислать бригаду медиков.
– У безбожников погостили, – хрипло ответил наемник, пытаясь отдышаться.
– На кой тебя туда понесло?
– Террористов твоих искал, – окрысился Таран, поморщившись.
Жгут, наложенный впопыхах, соскочил с плеча. Кровь засочилась с новой силой. Подскочив к сталкеру, Тертый сноровисто стянул руку над раной ремнем и с досадой мотнул головой.
– Вот ведь твари! Давно хотел поднять вопрос об этих «соседях»...
– Припозднился малость. Зови мортусов, пусть приберутся в перегоне.
Тертый с недоверием покосился на сталкера и уже открыл было рот, но подоспевшие санитары оттеснили его в сторону, склонившись над стонущим машинистом.
– Я и не знаю, как тебя благодарить... – суетился Терентьев за спинами медиков.
– Его благодари, – указал на старика наемник. – Он столько ублюдков на барбекю пустил, что твоим патрулям и не снилось. Не дай бог, помрет старик – лично шкуры со всех спущу!
– Не волнуйся, выходим дедушку. Ты сам давай-ка в санузел и на перевязку. Отлежишься пару деньков в лазарете, пока...
– Нет. Тороплюсь я, – перебил Таран, подставив медсестре плечо. – Давай-ка, родная, латай прямо здесь.
Девушка возмущенно перевела взгляд на Терентьева, но тот лишь нетерпеливо прикрикнул:
– Ну чего ждем? Бинты, спирт! Живее! Живее!
Пока медики колдовали над Тараном, начальник Сенной недовольно хмурился – приватно поговорить с наемником о расследовании в этот раз не удастся. Не в том сталкер настроении...
– Скажи хоть, куда собрался?
Таран поднялся на ноги, осторожно шевельнув перевязанным плечом. Посмотрел тяжело, исподлобья. Подцепил со шпал автомат.
На невольничий рынок. В Веган.
Глава 7 Зеленая ветка
За двадцать с лишним лет, проведенных под землей, можно привыкнуть к чему угодно, но только не к туннелям. Они, по идее, должны быть похожи как братья-близнецы. Однако на деле все совершенно по-другому. Темные и заботливо подсвеченные, заросшие мхом и выскобленные дочиста, заполненные грядками и опаленные огнем, сквозные и тупиковые, обжитые и заброшенные, сухие и подтопленные, извилистые и прямые, с рельсами и без... Разные, одним словом.
Среди челноков, к примеру, ходит поверье, что туннели, словно артерии гигантского организма, живут своей жизнью, меняются и могут запросто запутать, сбить с пути, а иногда и лишить жизни зазевавшихся простофиль.
Таран в эти байки не верил, но, тем не менее, в своих путешествиях по метро старался не ослаблять внимания. Даже если и пользовался, как сейчас, проверенным маршрутом. Перегон между «Лигой»[18] и «Планом» всегда считался безопасным, однако и здесь можно было схлопотать удар исподтишка. Хватало в подземке и гнильщиков, прятавшихся в заброшенных ВШ, и оголодавшего зверья, что просачивалось через коллекторы в поисках пропитания.
От нескончаемой череды шпал, о которые так удобно спотыкаться в полумраке, уже рябило в глазах, а сырой затхлый воздух насквозь пропитал тело особым, специфическим запахом креозота и вековой пыли. Иссеченные трещинами тюбинги проплывали мимо один за другим, и казалось, им не будет конца... Но вот впереди забрезжил свет – подходы к владениям Империи всегда освещались хорошо. Миновав камеру съездов, сталкер пошел медленнее. Дуло огнемета на блокпосте тут же шевельнулось – невидимый дозорный взял гостя на прицел. За выложенным мешками с песком бруствером наметилось шевеление, затем раздался отчетливый, не терпящий возражений голос:
– Стоять! Руки со ствола! Кто такой?
– А ты приглядись. И доложи начальству.
– Жди пока, – донеслось из-за бруствера. – И без фокусов там.
Буквально физически ощущая на себе пристальные взгляды,
наемник поставил автомат у стены, сел на пол, прислонившись спиной к тюбингу, и устало вытянул ноги.
На некоторое время дозорный затих, совещаясь с кем-то по местной связи. Богато живут... Далеко не каждая колония могла себе позволить протянуть кабель на блокпосты. Да что там говорить, мало где электричества хватало вдосталь даже для освещения. На прочие блага его не полагалось вовсе.
Однако на Веган подобные ограничения не распространялись. Будучи одной из самых развитых колоний, Империя могла себе позволить гораздо больше остальных и пользовалась этим на полную катушку. Жизненное пространство оставалось единственным, в чем «зеленые» испытывали нужду, что служило причиной постоянных раздоров с другими обитаемыми станциями.
По злой иронии судьбы Империя Веган и Приморский Альянс, два основных игрока в питерской подземке, две мощные густонаселенные структуры, вынуждены были уживаться на одной ветке метрополитена. Это делало их непримиримыми врагами в борьбе за ресурсы и территории.
Со стороны камеры съездов донеслись приглушенные крики. Таран невольно обернулся на шум, вглядываясь в темноту. Где-то там, неподалеку от бывшего ПТО[19] составов, начинался межлинейник, соединявший оранжевую и зеленую ветки. Именно в нем, насколько было известно наемнику, работорговцы обустроили своеобразный накопитель, невольничий рынок. Отсюда живой товар утекал на дальние станции Вегана, к своим будущим хозяевам. Весь маршрут построен был таким образом, чтобы подходы к Империи со стороны «Маяка»