о-то. Страх, державший на привязи крепче любых цепей, исчез без следа. Несмотря на затхлый воздух, дышалось легко, полной грудью.
– Я вам покажу, что такое машинист мотовоза. Мрази!
Механик засобирался, судорожно убирая с путей ящики и канистры. Отцепив от цистерны шланги, юркнул в кабину. Еще мгновение, и старенький двигатель затарахтел, прочихавшись. По корпусу дрезины прошла дрожь. Древний механизм медленно пробуждался от долгого сна. Зажглась фара на цистерне, высветив кусок туннеля впереди. Сердце старика забилось чаще, в глазах загорелся огонь. Ощутив давно забытый восторг от управления многотонным железным зверем, машинист врубил заднюю передачу. Из-под корпуса мотовоза вырвалась струя черного дыма. Поливомоечный поезд стронулся с места, медленно набирая ход. Подточенные ржавчиной колеса загромыхали на стыках. Какое-то время сквозь лобовое стекло мотовоза еще видна была кишка оборотного тупика, многие годы служившего машинисту домом. Теперь же вид убогого жилища вызывал лишь омерзение. Заезжий сталкер разбередил старые раны, мириться с которыми и дальше сил не осталось.
Состав нагнал Тарана уже за Волковской. Наемник если и удивился, то виду не подал. Вскочил на ходу, залез в кабину и испытующе посмотрел на Мигалыча. Старика словно подменили. Злая решимость передалась ему, словно вирус. Короткого обмена взглядами оказалось достаточно, чтобы понять – оба для себя все решили и пойдут до конца. Эмоции зашкаливали.
– Нам нужна камера съездов рядом с Садовой! – вещал машинист, перекрикивая шум двигателя. – Для разгона встанем у самого блокпоста, перекинем стрелку и попытаемся выжать из этой колымаги все возможное!
– Может, я сам поведу? – Таран с беспокойством покосился на тщедушного Мигалыча. Нельзя было не попытаться отговорить старика.
– Это мой мотовоз, паря. Я рядом с ним жизнь прожил – с ним и помирать буду.
Весело подмигнув здоровым глазом, машинист расплылся в своей фирменной беззубой улыбке. Сталкер не решился ему перечить. Безбожники задолжали обоим.
* * *
Глухая, до потолка, стена, перегородившая туннель, представляла собой необычное зрелище. Грубо сколоченные доски на первый взгляд казались хлипкой защитой от возможного нападения. Дуло станкового пулемета, торчавшее из амбразуры под самым сводом туннеля, хоть и выглядело внушительно, но не давало стопроцентной гарантии безопасности в случае организованной атаки. Главным устрашающим фактором, до сих пор успешно отпугивавшим непрошенных гостей, была огромная буква «Б», намалеванная белой краской через всю стену, а также трупы нескольких несчастных, развешанные на крючьях под потолком.
Разбойничий клан, облюбовавший ССВ между Садовой и Достоевской, знали многие. Дурная слава о зверствах отморозков, в основном – заслуженная, но где-то и преумноженная любителями сплетен, распространилась чуть ли не по всему метро. Однако, будучи бандой малочисленной и недостаточно сильной, чтобы нападать на центральные станции, безбожники промышляли грабежом в периферийных колониях.
Сегодня через их логово, заплатив немалую мзду за проход, снова шли нелегалы. Протяжно заскрипели несмазанные петли. Массивные створки обитых железом ворот медленно разошлись в стороны, впуская процессию закованных в кандалы мужчин и женщин – новых рабов для Вегана. Имперцы в зеленых мундирах, подгоняя живой товар стеками, спешили миновать перегон, проходивший в опасной близости от блокпостов торгового узла. За последним работорговцем ворота незамедлительно захлопнулись, едва не прищемив веганцу пятую точку.
Когда вдалеке забрезжил свет, и донесся рокот двигателя, дозорные не придали этому особого значения. Возможно, дрезина контрабандистов или еще один караван имперцев… Мало ли желающих прошмыгнуть по-тихому в обход барьеров Садовой? Однако мгновением позже, грохоча и изрыгая клубы едкого дыма, из-за поворота на всех парах вылетела железная махина мотовоза. Ослепляющий свет фар и скорость состава на какие-то секунды ввели бандитов в ступор. Этих мгновений хватило, чтобы покрыть большую часть простреливаемой зоны. Когда бойцы пулеметного расчета все-таки опомнились и открыли огонь, было уже поздно.
Высекая искры, пули вгрызались в источенный временем металл кабины, выбивая фонтаны ржавой трухи. Тысячью осколков брызнула одна из фар, разбитая прямым попаданием. В обшивке кабины, в опасной близости от пригнувшихся Тарана и Мигалыча, появилась пара сквозных пробоин. Но все оказалось тщетно. Состав на полном ходу вломился в ворота. От страшного удара лязгнули зубы. Сталкера швырнуло на пол кабины. Основательно приложившись затылком о металлическую стенку, он успел-таки поймать старика, смягчив тому падение. Древесная щепа взметнулась в воздух. Обломки баррикады разлетелись густым веером, ломая хрупкие человеческие кости. Послышались вопли покалеченных безбожников. Пулеметная трель захлебнулась.
– Помпу! Помпу запускай! – прохрипел Мигалыч, закашлявшись.
Дотянувшись до пульта, сталкер врубил насос. Струи бензина ударили во все стороны, обильно орошая проносящиеся стены туннеля, удирающих головорезов и сминаемые мотовозом ветхие постройки. Безбожники имели неосторожность выстроить их в опасной близости от путей, за что теперь и поплатились. Несколько раз железный реликт вздрагивал, подминая тела зазевавшихся бандитов. Колеса довольно быстро окрасились в багряный цвет.
Мимо промелькнула боковая сбойка. Где-то здесь угнездилась основная часть разбойничьего клана. В подтверждение этого из штрека выскочило несколько фигур. Вслед удалявшемуся составу захлопали выстрели.
– Все! Цистерна пустая! – вцепившись в поручень, заорал старик. В глазах его плясали черти.
Поняв напарника с полуслова, Таран сорвал автомат с плеча, высунулся в боковое окно по пояс, и, почти не целясь, выпустил в жерло туннеля зажигательную гранату. Мгновения растянулись в вечность. Мягкий хлопок подствольника, чуть изогнутый дымный след, ослепительная вспышка, и, наконец, вот они, первые лепестки огня, разрастаясь, понеслись по мокрым тюбингам, стремительно превращая туннель в адскую топку, трубу ревущего, всепоглощающего пламени.
Зрелище завораживало и пугало одновременно. Сталкер и дальше смотрел бы на безумство бушующей стихии, если б не очередной жесткий удар, пригвоздивший его к стенке кабины. Мотовоз врезался в противоположный пограничный барьер, защищавший владения безбожников со стороны Достоевской. Увязнув в обломках, агрегат зачихал пробитым движком и, в конце концов, затих.
С наполовину обрушенных мостков блокпоста донеслась отборная ругань и лязг затворов. Не давая бандитам опомниться, Таран скатился под колеса мотовоза, открыв упреждающий огонь. Одного удалось срубить прямым попаданием в голову. Второй пробежал пару метров, прежде чем рухнуть на доски настила с перебитыми ногами. Пули прошивали трухлявую древесину, словно бумагу, не оставив бедолаге ни малейшего шанса.
Покончив с дозорными, сталкер заглянул в кабину. Мигалыч лежал, притулившись к стене, и счастливо улыбался. Из уголка рта на железный, в клепках, пол стекали тягучие капли крови, а под задравшейся на спине рубахой виднелся край припухлости от серьезного ушиба, в скором времени грозившей перерасти в обширную гематому. Но старика, похоже, такие мелочи не волновали.
– Хорошо мы их поджарили!
– Ты как? Ноги чувствуешь?
– Обо мне не волнуйся. Сейчас полежу чуток, и отпустит. – Старик завозился, вытаскивая из-под водительского кресла вороненый ствол. – На-ка, возьми. Из меня сейчас, сам видишь, вояка никакой. А тебе пригодится.
В руки сталкера лег увесистый дробовик двенадцатого калибра.
– Так это ж «Рысь»! Да еще в штурмовом исполнении! Мигалыч, ты точно в метро работал или недоговариваешь чего? Откуда машинка?
– Потом языками чесать будем. А сейчас иди, пока не опомнились. – Старик придержал наемника за рукав, посмотрев по-отечески строго. – Дави их, сынок. Дави этих мразей!
Затем снова закашлялся, размазывая кровь по щеке.
Не мешкая более, Таран сунул подарок за пояс, наскоро распихал патроны по карманам и, натянув намордник противогаза, двинулся по туннелю. Бензин выгорел быстро, однако кабельные линии вдоль стен чадили густым едким дымом. Первых раненных наемник заметил уже через пару десятков метров. Корчась на рельсах, обожженные головорезы громко стонали, словно беспомощные слепые кутята.
Жалости не было. Как, впрочем, и удовлетворения от вершившейся мести. Была работа, которую необходимо сделать. Потому что так надо. Надо той женщине с Фрунзенской, имени которой Таран так и не удосужился узнать. Надо потешному старику-машинисту со смешным прозвищем. Надо тем несчастным, что уже пали жертвами дикой, беспричинной, неподдающейся осмыслению жестокости. Надо самому Тарану.
Опухоль бесполезно лечить. Ее вырезать надо. Выкорчевывать. Выжигать, как заразу…
Лязгнул затвор «калаша». Не останавливаясь ни на секунду, Таран шел по перегону, методично добивая подранков. Автомат в руках мерно подрагивал, даруя упокоение задыхавшимся в дыму безбожникам. Ближе к узкому коридору сбойки встретилось первое серьезное сопротивление. Бандиты огрызались беспорядочными залпами, но то ли были слишком дезориентированы суматохой и гарью, то ли просто фортуна сегодня благоволила безрассудству Тарана, прущего напролом, не таясь, – пули безбожников непостижимым образом летели мимо.
Сталкер поливал пространство туннеля длинными неэкономными очередями, не жалея патронов – на кой их теперь беречь? Как говорится, поезд прибыл на конечную станцию. Не забывайте свои вещи в вагонах…
Магазины пустели один за другим. Под градом пуль безбожники отступили в штрек. Снова ухнул подствольник. Под грохот взрыва выход из сбойки заволокло сизым дымом напополам с бетонной пылью. Следом незамедлительно полетела пара осколочных РГД-5 – сталкер не был настроен играть в прятки. Стук запрыгавших по бетону гранат и панические вопли бандитов звучали для Тарана сладкой музыкой. Хищно оскалившись, он прижался к тюбингу. Отгремевшие взрывы заткнули глотки как минимум нескольким ублюдкам. Из штрека на рельсы вывалилось посеченное осколками тело. Сразу после этого в туннеле установилась ватная напряженная тишина. Лишь шелестела бетонная крошка, непрерывным ручейком осыпаясь из трещины в потолке.