Эпилог. Джун/Девятка
Третья мировая забрала всю семью Джун Кертис. Девушка поехала в летний лагерь ровно тогда, когда единственный ядерный удар, достигший Северной Америки, угодил в ее город. Погибли все близкие. Узнав ужасную новость, Джун прежде всего растерялась – что же дальше? Что ей делать? Что с ней будет?
Отрицание, гнев, торг, а потом – апатия и разочарование в жизни, утрата веры в справедливость. А дальше смыло и эти эмоции. Осталось равнодушие. Стадия принятия так и не наступила. Девушка словно умерла. Омертвело тело, разум обветрился, засох, покрылся коростой. Душа, казалось, сгорела в огне ядерной вспышки, а сердце обратилось в камень.
Если бы могла, она бы просто заперлась в выделенной правительством каморке, легла в кровать и никогда больше с нее не вставала. Но общество требовало от нее участия, активности, а юное тело хотело удовлетворения естественных потребностей.
Джун, едва оправившейся от горя, пришлось бросить учебу и искать работу.
Место подвернулось, когда ее друг, тоже осиротевший Денис Каверин, с которым она росла на одной улице, рассказал о том, что мало кому известная компания «Сноусторм» отбирает бета-тестеров для какой-то новой виртуальной игры.
«Вингардиум левиоса!» – пошутила Джун, впервые услышав странное название нового мира. Заклинание левитации из «Гарри Поттера» всплыло из глубин памяти, из тех времен, когда мама читала ей книги (сама, а не робот!). Джун и не догадывалась, что следующие две тысячи лет будет буквально одержима поисками такого же заклинания в Дисгардиуме – в чертовой бета-версии у магов не было вообще никаких заклинаний полета!
– Они обещают «полное погружение», – восторженно описывал Денис «фичи» нового мира. Даже по комму Джун прекрасно видела, как вдохновлен друг.
– Рекламные уловки, – возразила она. «Фичи» виртуального мира с идиотским названием ее не интересовали. – Сколько платят?
– Э… Не знаю! – ответил Денис. – Главное, я смогу использовать эту игру как практику для моей студенческой… – он запнулся, поняв, что надавил на больное, и преувеличенно восторженно воскликнул: – А еще за помощь в бета-тестировании компания обещает уникальный класс и буст в прокачке!
– П-ф-ф… Неинтересно.
Джун отключилась, но Денис снова связался с нею тем же вечером:
– Десять тысяч фениксов сразу после отбора, за участие! Плюс девяносто фениксов в час, – сказал он. – Такие условия.
Впечатленная цифрами, девушка подскочила.
– Где записаться?!
…Из почти миллиона кандидатов оставили триста человек. Их собрали в заштатном городке в Восточной Европе, чтобы завершить отбор.
Многочасовые интервью, погружения в тестовые локации, диагностика… В итоге осталось ровно сто бета-тестеров, с которыми заключили контракты. Остальным компенсировали затраченное время, поблагодарили и отправили назад.
Джун Кертис плевать хотела на саму игру, но все равно радовалась больше всех – за участие в программе ей пообещали огромные деньги! Просто фантастически огромные. Они могли полностью изменить ее жизнь!
Знала бы Джун, что будет дальше, улетела бы вместе с выбракованными, радостно уступив завоеванное место кому угодно. Но аванс был получен и даже потрачен – Джун вернула долги и не удержалась, купила новые туфли. И комм последней модели. И сумочку. И еще много чего. К тому же Дениса тоже взяли.
– Вам выпала особая честь! – говорил представитель компании. – Игры, подобной нашей, мир никогда не видел, и даже самые заядлые геймеры вряд ли в состоянии представить все возможности, которые предоставит «Дисгардиум»!
Лететь пришлось на частный остров в северной Атлантике, которого даже на картах не было. Денис тогда словно что-то почувствовал, заволновался, но сам же себя и успокоил: «Наверное, у них реально революционные технологии, – сказал он. – Потому такая секретность».
На острове сотню бета-тестеров расселили по крошечным комнатам, объяснив, что жить в них все равно не придется – практически весь месяц они проведут в капсулах погружения.
Им дали время освоиться, пообедать, после чего собрали в конференц-зале. На каждом кресле лежал планшет. Денис, севший рядом с Джун, немедленно погрузился в свой, а девушка, пропуская мимо ушей то, что говорили со сцены, разглядывала других участников.
Монотонная приветственная речь пожилого мужчины по имени Майк заставила Джун зевнуть. Она не вникала, кто это и как его фамилия, зато вышедший следом молодой чернявый человек, назвавшийся Кираном, ее заинтересовал.
Джун мысленно попыталась раздеть его, представив в другой, более интимной обстановке, и одобрительно хмыкнула:
– А он ничего…
– Что? – не понял Денис.
Джун не стала отвечать, тем более Киран повысил голос и заговорил так энергично, что пол завибрировал:
– «Дисгардиум» уникален! Путь к успеху можно проложить как в соло-игре, так и в команде, но! До тех пор, пока вы не освоитесь, действовать лучше сообща. Мы разделили вас на группы по десять человек, исходя из совместимости…
Пока он распинался, Джун крутила головой, изучая остальных. Все разные! В такой большой группе обязательно должна была найтись хотя бы пара похожих людей, но – ничего подобного!
– Настоящая диверсификация, – заметил сидевший рядом Денис. Парень листал досье других на выданном планшете. – Понятно, как нас отбирали – старались представить все группы: возрастные, расовые, половые и социальные.
Джун, получив такой же планшет, даже не включила его, изучая остальных с натуры, но согласилась:
– Ага.
– По два человека одного года рождения, но все одногодки биологически разнополые. Хм…
– Что?
– Похоже, Кертис, мы с тобой единственные тридцать третьего года рождения, – ответил Денис, демонстрируя досье Джун.
– Заметь, Каверин, – в тон ему ответила девушка. – Разнополые!
Парень улыбнулся, но намека не понял. Или сделал вид, что не понял. Все старания Джун затащить его в постель неизменно заканчивались неудачей, хотя геем он точно не был. Абсолютно точно. Менял девчонок как перчатки.
Мысленно отмахнувшись от фривольных мыслей, Джун прислушалась к Кирану:
– Первая группа. Бета-тестер номер один: Уэстон Маккени. Бета-тестер номер два: Эшли Хач. Бета-тестер номер три: Денис Каверин… Бета-тестер номер девять: Джун Кертис. Бета-тестер номер десять: Дэвид Бревик.
– Я знал, что мы будем в одной группе! – вскинул обе руки Денис и тут же принялся более внимательно изучать досье участников первой десятки.
Закончив распределять бета-тестеров по группам, Киран объяснил, что каждая десятка появится в Дисгардиуме в отдельной локации. Денис параллельно резюмировал для Джун:
– Маккени – женщина за семьдесят, Хач – трансгендер, ей пятьдесят пять, уволена из миротворцев, Барт Чу – повар, у него свой фургон с фастфудом, сорок два года… Десятый – интересный персонаж, смотри. – Денис показал планшет, с которого пялился седовласый мужчина в очках и с бородой. – Бревик – программист, почти сто лет назад создал одну взлетевшую компьютерную игру, что-то про ад и чертей, разбогател. В тридцатых ушел в криосон, а когда пробудился, осознал, что все накопления отсудили наследники…
Джун ничего не запомнила, мечтая лишь о том, чтобы быстрее начать и закончить тестирование. Главное требование она уяснила – при любых багах она должна сказать: «Поддержка!» – и сообщить, в чем именно проблема.
– Время ваших игровых сессий ничем не ограничено, – объявил Киран. – Кнопки выхода из игры нет в интерфейсе, но вас выкинет из Дисгардиума, если вы ляжете там спать и уснете.
– Еще варианты? – спросил кто-то из зала.
– Если ваш персонаж погибнет, у вас будет выбор: воскресить его на кладбище или выйти из игрового мира…
Ночью Джун плохо спала. В последнее время у нее были проблемы со сном, но ей помогали долгие прогулки по ночным улицам. Она туда выходила не чтобы подышать свежим воздухом или вымотаться от физической активности. Цель ее заключалась в другом: в темное время суток можно было «нарваться». Так она называла встречи, приводившие к тому, что будоражило ее кровь и позволяло чувствовать себя живой.
Разодевшись как последняя шлюха, Джун шла на охоту в плохие кварталы.
Встреченный пьяница мог начать приставать, что давало ей полное право влепить в него разрядом шокера или струей токсичной смеси, или… Да чем угодно. Иногда она брала с собой даже бутылек с кислотой, чтобы медленно залить ее жертве во все отверстия…
Когда напавший падал, его сила будто переходила Джун, и она рождалась заново, ощущала себя настоящей. Потому девушка старалась продлить мучения «насильника», ставшего жертвой – терзала его разрядами, пока шокер не разряжался полностью, топтала, чтобы острыми каблуками пробить плоть и услышать, как с треском рвется одежда, плоть и хрустят кости.
«Охота» могла закончиться и не в ее пользу. Джун сбилась со счета, пытаясь вспомнить все случаи, когда ее насиловали и избивали, но она никогда не заявляла в полицию, потому что получала если не удовольствие, то удовлетворение. Боль и унижение тоже делали ее живой, а хакнутая Денисом премиальная медицинская капсула помогала восстановиться и без больницы.
Но в ночь накануне бета-тестирования она не могла использовать привычные методы. Здесь не найти никого подходящего! Маленький остров, скалы, злые воды северной Атлантики и молчаливые секьюрити в черном по всему комплексу…
Однако все, чего ее лишил остров, нашлось в «Дисгардиуме».
Их подняли в шесть утра и, не дав позавтракать, повели к лифтам. Протестующим объяснили, что с этого момента они переходят на внутривенное питание.
Спуск длился так долго, что зевающая невыспавшаяся Джун едва не уснула.
Какое-то время инженеры крутились вокруг выстроенных в ряд, как соты, капсул, больше напоминавших саркофаги. Они недолго провозились с настройками, провели пробное погружение в пустой мир, после чего началось само бета-тестирование.
Их начали погружать в Дисгардиум. Сосредоточенное лицо инженера за прозрачным пластиком, жестом показавшего, что все «о’кей», стало последним, что Джун видела в реальном мире.