Двигатель завелся, когда последняя машина из Барсолла выехала задним ходом на фермерскую дорогу и развернулась. Элли тоже дала задний ход, после того как последний автомобиль вылетел на дорогу в сторону Копьевой насыпи; рявкнул дробовик, и она рефлекторно пригнулась. Что-то сильно ударило в крыло «Лендровера»; машина вздрогнула, но не остановилась. Они вырулили на дорогу; сквозь снег Элли разглядела удаляющиеся проблесковые огни других машин.
17
Выехав со двора фермы, Элли пришлось резко сбросить скорость; все машины ползли теперь черепашьим ходом, поскольку Харперов в качестве главной угрозы сменил снегопад.
Они оставили главные ворота («ЧАСТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ – ВАЛИТЕ К ЧЕРТЯМ») открытыми, но там до сих пор стояла очередь из машин, сворачивающих на Копьевую насыпь. Элли не слишком ожидала погони, но поймала себя на том, что поглядывает в зеркало заднего вида. Берт Эннейбл еще раз перезарядил дробовик, глядя в заднее окно.
– Их не видать, – доложил он.
«Думаешь, это мы плохие? Ты понятия не имеешь, что вас ждет». Так сказала Лиз. Словно ожидала, что вместо Харперов с Элли разберется кто-то еще. Или что-то. Нет, это вздор. «Ты увидишь. Вы все увидите. Сегодня ночью Они придут за тобой. За всеми вами».
Значит, у Лиз Харпер вконец сорвало крышу. Только и всего. В чем еще может быть дело?
Но если даже и сорвало, то по какой причине? Все вертится вокруг этих угольных знаков. Хоть бы намек какой, что они означают…
Машина впереди тронулась с места. Элли направила «Лендровер» следом, с радостью свернула на Копьевую насыпь и последовала за процессией сквозь снегопад.
Подъем в гору был медленным и мучительным, но наконец он закончился, и они выехали на Колодезный тракт, приближаясь к окраине Барсолла. Когда въехали в деревню и достигли кольцевой развязки, Элли увидела БМВ Тома Грэма, припаркованный у Соборной церкви, и еще пару-тройку авто. Несколько человек стояли снаружи; увидев возвращающиеся машины, они помахали руками. Один из них сбегал обратно в церковь, и люди повалили на улицу. Среди них Элли узнала Джули Робинсон.
Большинство машин тут и остановились – «отряд» (Элли улыбнулась этому слову) воссоединялся со своими близкими, дабы подтвердить, что все вернулись из экспедиции целыми и невредимыми.
Элли остановила «Лендровер» и повернулась к Берту.
– Хочешь сойти здесь? Я поеду к Милли.
– Я сойду, коли ты не против, – сказал Берт.
– Конечно. – Элли притормозила. – Спасибо за сегодняшний день.
– Без проблем.
– И спасибо за… спасибо за то, что было раньше.
Он хохотнул.
– Всегда рад помочь.
– Ноэль?
– Я останусь с тобой.
– Уверен? Держу пари, Милли будет в бешенстве.
– Лучше огрести сейчас, чем потом.
Элли посмотрела на Шарлотту и Дэйва в зеркало заднего вида.
– Мы сейчас поедем к доктору Эммануэль, пусть она вас осмотрит.
– Я слышала, – сказала Шарлотта с ноткой прежней язвительности. Элли спрятала улыбку, радуясь, что к девушке отчасти вернулось присутствие духа.
– Шарлотта, послушай, мне нужно спросить на случай, если… ну, на случай, если будут предъявлены новые обвинения. Они… на вас нападали?
– В смысле сексуально? – Она произнесла это спокойно. – Нет. – Ее голос дрогнул. – Хотя ему чертовски хотелось.
Элли не нужно было спрашивать, кому «ему».
– Все хорошо, милая, – сказала она, снова заводя «Лендровер». Справа от нее Берт Эннейбл шагал по Вышней улице в сторону церкви. Лора Кэддик, шедшая рядом с ним, обернулась и помахала Элли рукой. Элли помахала в ответ. Она и забыла, что Лора была с ними; ладно, теперь не нужно беспокоиться на этот счет.
– Я тоже не пострадал, – сказал Дэйв, когда они проезжали каменный мост через Рощин ручей. – Знаете, мне почему-то казалось, что вы хотели спросить.
– Ладно, извини.
– А то, знаете, с мужиками такое тоже случается. Я смотрел «Избавление»[6].
Ноэль поперхнулся смехом, а Элли прикусила щеку, чтобы сохранить невозмутимый вид. Дэйв говорил по делу, но в присущей ему манере стремился перетянуть все внимание на себя.
– О, – сказал Ноэль. – Кажется, это твое.
Он поднял меховую шапку и положил в выемку между сиденьями. Элли увидела почерневшую вмятину на макушке, где ее зацепила пуля. Оторвав от шапки взгляд, снова уставилась на дорогу. Сейчас не время об этом думать.
– Элли? – подала сзади голос Шарлотта. Элли не могла припомнить, когда девчонка последний раз звала ее по имени. Либо «констебль», либо «констебль Читэм», ну или «шериф», если она была в хорошем настроении.
– Да, милочка?
– Что с мамой и папой?
Элли вздохнула.
– Я не знаю, милая. Не нашла в пабе никаких следов. Понятия не имею, где они. Но мы обязательно их найдем.
Шарлотта с покривившимся лицом отвернулась. Дэйв даже не попытался ее утешить. Дрянцо такое. Не слишком-то хорошо так думать, тем более что ему сегодня тоже досталось. Но все равно – дрянцо.
Элли свернула с Колодезного тракта и остановилась перед зданием хирургии в Падубовом ряду.
– Сейчас вернусь, – сказала она, вылезла из машины и подошла к двери. Заперто. Элли постучалась. Через несколько мгновений послышались шаги, в замке повернулся ключ, и Милли открыла дверь. Она гневно воззрилась на Элли, потом на машину.
– С ним все хорошо, – сказала Элли. – С нами обоими. Все вернулись в добром здравии.
Взгляд Милли переместился на треснувшее ветровое стекло. Потом она выдохнула:
– Ну, слава богу. Нашли их?
– Шарлотту и Дэйва – да. А больше никого.
Глаза Милли заблестели, она покачала головой. Она хорошо знала Йоду по церкви, а Барбару – как пациентку.
– Ладно, – наконец сказала она. – Тащите их сюда.
Ноэль ввел Дэйва Чэппла, Элли взяла Шарлотту на руки, захлопнула дверцу машины и отнесла девушку в хирургию. Милли закрыла за ними дверь.
– В смотровую номер один, – сказала она. – Живо.
Смотровых кабинетов было два: хотя Милли была единственным постоянным терапевтом, приходил еще врач-совместитель, работающий на полставки.
– Обоих? – спросила Элли.
Милли закатила глаза.
– Да, обоих. – Она понизила голос. – В другом сидит Кэтлин Бек.
– Черт. Проклятье. – Воскресенское подворье уже казалось Элли делом давнего прошлого.
– Сюда, – сказала Милли. – Ладно, Шарлотта, ты на диванчик. Дэйв, пока присядь, голубчик, на этот стул. А вы двое посидите в приемной. С вами после разберусь.
Это не сулило ничего хорошего, но какого черта? Элли и Ноэль вернулись в приемную и сели, прислушиваясь к тихому голосу Милли, доносившемуся из кабинета. Тяжело вздохнув, Ноэль осмотрел свои руки.
– Ты в порядке? – спросила Элли.
Он кивнул.
– Как будто. – Он выдавил улыбку. – Столько треволнений для меня слегка уже перебор. – Его валлийский акцент проявился сильнее обычного, что случалось в моменты душевного волнения.
Руки Элли были холодными. Она попробовала потереть их друг о друга и поняла, что они дрожат. Копать-колотить. Второй раз за последние двадцать четыре часа она пожалела, что не курит. Сейчас бы не помешало.
Больше всего ей запомнился легкий щелчок по макушке и как полетела с головы шапка. Винтовочная пуля, предназначенная для нее. Парой бы дюймов ниже…
Элли доводилось видеть огнестрельные раны – в Манчестере и пару раз здесь, – но это были случайные ранения. Случайные выстрелы, шальные пули. А тут специально целились. И это не был двадцать второй калибр Пола Харпера или один из дробовиков. Элли слышала треск выстрела; вероятно, винтовка на оленей, триста третьего или триста восьмого калибра. Парой дюймов ниже, и она бы уже ничего не услышала.
– Блядство, – вырвалось у нее. Горло и желудок сжались; она с трудом могла дышать, и вдохи были судорожными, неглубокими. Сердце… Господи, оно колотилось с удвоенной скоростью.
– Эль? – Рука на плече. Личико Милли, похожее на сердечко. Нахмуренное. Встревоженное. – Эль, что такое?
– Думаю… просто… – Она не могла вымолвить ни слова.
– С ней все в порядке? – спросил Ноэль.
– Да. Ну, нет, но… кажется, я поняла, в чем дело. – Опустившись на колени, Милли взяла ее за руки. – Элли, милая, послушай. У тебя паническая атака.
– Запоздалая реакция? – спросил Ноэль.
– Вероятно. Что там случилось?
– Кто-то стрелял в нее, когда она возвращалась к машине. Шапку сбили.
– Что, бля? Вот мрази. Ладно. – Милли сжала руки Элли. – Ладно, милая. Теперь ты в безопасности, ну? С тобой все будет хорошо.
«Ты увидишь. Вы все увидите. Сегодня ночью Они придут за тобой. За всеми вами». Элли помотала головой.
– Элли, все хорошо. Теперь меня послушай. У тебя гипервентиляция. Это не дело. Поэтому я хочу, чтобы ты глубоко вдохнула, медленно… ме-едленно, как только можешь. Пока вдыхаешь, считай до семи, затем выдохни на счет «одиннадцать».
Элли попыталась, но уже на счет «три» набрала полную грудь воздуха и столь же быстро выдохнула, продолжая хрипеть и задыхаться. Но Милли заставила ее повторять попытки снова и снова, и постепенно дыхание выровнялось. Элли не могла разобрать половину из того, что говорила подруга, но ее мягкий голос успокаивал. Отличная манера, док. Одна из причин, почему Милли так любили в Барсолле.
По мере того как дыхание восстанавливалось, Элли успокаивалась, и страх потихоньку улетучивался.
– Вот умница, – сказала Милли и обняла ее. – Джонс? Тащи сюда блядский заварник. Кофе, да побольше сахару. Без кофеина. – Она ткнула Элли кулаком под ребра. – Только кофеина тебе сейчас не хватало.
Элли выдавила улыбку.
– Они в порядке?
– Шарлотта и Ушлепище? – Как и большинство взрослых жителей Барсолла, Милли не была поклонницей Дэйва Чэппла. – Никаких необратимых травм, во всяком случае, физических. Разве что перепугались до усрачки, в его случае – буквально.
– А как же врачебная тайна?
– Запашок-то не утаишь. Не забудь почистить заднее сиденье, прежде чем устраивать шурум-бурум с очередным хахалем.