Если оставшаяся фара вылетит – ей конец. Элли потянулась к коробке, выхватила сигнальную шашку и принялась возиться с бумажной оберткой. Пальцы в перчатках были толстыми и неуклюжими. Элли стянула одну из них зубами и разорвала бумагу, обнажив картонный колпачок.
Звонко треснуло стекло, но свет никуда не делся. Возможно, снаряды бьют окна или раскалывают стеклянный колпак фонаря.
Но это недолго. У них осталась всего одна мишень.
Элли сдернула колпачок. На одном конце находился металлический боек, удар по которому должен запалить шашку. Все равно как чиркнуть спичкой. Должен-то должен, однако зависит от срока хранения. Сколько лет уже этим шашкам? А у нее ни зажигалки, ни спичек…
Но со второго удара шашка вспыхнула, рассыпая искры в дыму. Ряды существ дрогнули, когда красные отблески разлились по снегу, и Элли метнула шашку. Та зашипела, ударившись оземь, но продолжала извергать дым и свет. Развернув длинные паучьи ноги, тонкие серые фигуры прянули назад.
Мимо Элли пролетел ледяной снаряд, еще один отскочил от борта БМВ, но большинство посыпались туда, где упала шашка, взметнув клубы снега. Элли схватила еще одну шашку: ко второму разу она наловчилась, и шашка запылала с первого удара колпачком. Элли подхватила левой рукой коробку под днище, подняла шашку правой и побежала к машине.
Фигуры слева от нее попятились. Шеренга справа раскачивалась взад-вперед: твари не хотели подпустить Элли к машине, но отшатывались от света. Подбежав к БМВ, она замешкалась, пытаясь освободить руку, чтобы открыть дверцу. Послышалось шуршание, и Элли краем глаза увидела, что существа спешат к ней.
Развернувшись, она выставила перед собой сигнальную шашку. Двое существ уже надвигались; одно резко отвернулось, другое отпрянуло. Элли разглядела конечности почти в ее рост длиной, серые истощенные тела, окутанные полупрозрачной белесой тканью, и полускрытые ею морды, безглазые и клыкастые. Когда твари отступили, она запустила в них шашкой, а сама рывком распахнула дверцу.
Заползая на сиденье, она запихнула коробку в пассажирскую нишу для ног и тут же развернулась, чтобы захлопнуть дверцу. В салон ворвалась рука, длиннющие пальцы вцепились Элли в запястье. Они могли быть такими длинными из-за каких-то насадок, но рука казалась невозможно, невероятно тонкой. А еще невероятно сильной, но именно тонкость в первую очередь бросалась в глаза: немыслимо, чтобы такая рука принадлежала человеку. Белесая полупрозрачная ткань висела на ней складками.
Элли нашаривала дверцу. Дверную ручку. Пожалуйста, только бы найти ручку! Наконец пальцы сомкнулись на ней, и Элли рванула дверцу на себя, врезав по тонкому, как палка, запястью – раз, другой. Рука разжалась – без крика, без стона – и отдернулась. Третий удар защемил пальцы. Они торчали из щели между дверью и косяком – тонкие белые веточки. Затем они дернулись и утянулись в щель. Машину тряхнуло, дверца распахнулась.
Элли снова захлопнула ее. Вырванный кусок белесой ткани повис в щели. Ключи. Ключи. В любой момент начнется следующая атака. Сигнальные шашки отвлекали их, но разбить единственную фару легче легкого, а без нее придется ехать вслепую, пока твари будут спокойно рассекать сквозь метель.
Пассажирское окно взорвалось ливнем осколков, пробитое градиной. Элли всадила ключ в замок зажигания, завела мотор и перевела БМВ на задний ход. Машина покатилась назад и во что-то врезалась: Элли увидела, как бледное пятно отлетело в метельную тьму, молотя конечностями. И опять ни крика, ни стона. Абсолютное безмолвие.
Элли вывела машину на дорогу, включила переднюю передачу и вдавила педаль газа в пол. Машина рванулась вперед; снег кружился, мелькая в свете единственной фары. Элли перестроилась в правый ряд, двигаясь по встречке; лучше врезаться в утес, чем резко свернуть влево и вылететь за ограждение.
Впереди что-то мелькнуло в свете фары. Что-то бледное и проворное. Один из них.
Как быстро она едет? Элли не смела даже взглянуть на спидометр: во всяком случае, быстрее, чем когда-либо, вопреки безопасности. Тем не менее она все равно прибавила скорости, нащупала ремень и пристегнулась. Шапка сползла на глаза, и Элли скинула ее на пол.
Она должна сосредоточиться на дороге. Должна вернуться в Барсолл. Предупредить там всех. Включив свет, они будут в безопасности. Не поразбивают же эти твари все лампы. Разве только отключится электричество…
И думать не смей. Ты, главное, вернись. Веди машину. Следи за дорогой. Но она не удержалась: глянула в зеркало заднего вида и обнаружила, что твари по-прежнему висят на хвосте. Краем глаза она видела, как они мчатся по дороге в погоне за машиной.
И они догоняли.
24
Дробовик лежал на заднем сиденье, но Элли с тем же успехом могла оставить его дома, все больше проку. Мысль рассмешила ее, и Элли расхохоталась визгливым дрожащим смехом, столь истеричным, столь непохожим на ее обычный смех, что сразу же осеклась.
Ну ведь в самом деле глупость. Что прикажете делать, палить одной рукой в собственное заднее стекло (скорее, в заднее стекло Тельмы Грэм, и разве Элли не придется за него отвечать, когда или если она вернется?), а другой рулить вслепую? С тем же успехом можно засунуть ствол в рот и спустить курок: и быстрее, и проще.
Существа неслись быстро, невероятно быстро. Сколько она уже проехала? Поворот, где он? Дорога будто удлинилась с тех пор, как Элли в последний раз спускалась по ней. Если пропустить поворот, если гнать слишком быстро и не успеть свернуть, то машина пролетит сквозь отбойник, как сквозь бумагу. Впрочем, лучше разбиться (при условии, что сразу насмерть), чем угодить в лапы к этим тварям – от одного их вида, от одной мысли о них по всему телу ползли мурашки.
Она представила себя застрявшей в разбитой машине – беспомощную, возможно парализованную, а твари приближаются к ней и раздирают металл, чтобы добраться до нее, словно дети, разворачивающие подарок. Картина была столь же красочной, сколь и ужасающей. И некому тогда будет предостеречь барсолльцев. Кто-то должен это сделать, а кроме нее некому. Она полицейский, напоминала себе Элли. Она присягу давала. «Я буду, насколько это в моих силах, поддерживать и сохранять мир и предотвращать все преступления против личности и имущества…» Уже хотя бы поэтому она должна вернуться.
А еще должна следить за дорогой и хоть ненадолго забыть о тварях. Нельзя пропустить поворот, иначе он прикончит ее так же наверняка, как прикончили бы они.
Элли стиснула зубы и чуть приподняла ногу с педали газа, снижая скорость. Она не смотрела в зеркало заднего вида на тех, кто мог догонять машину, – не могла, не должна была. Она наклонилась вперед, щурясь сквозь ветровое стекло.
Они приближались – и в любой момент могли наброситься…
Внезапно ветер притих, совсем немного, но этого хватило. Машина достигла поворота, где утес частично защищал ее от порывов. Видимость сразу улучшилась, и Элли увидела, что отбойник несется ей навстречу.
Она вывернула руль вправо, и БМВ занесло; на какой-то безумный, пугающий миг ей показалось, что задняя часть машины развернется слишком далеко влево, пробьет ограждение – и она слетит со склона. Вместо этого БМВ чиркнул по отбойнику бортом, и его развернуло вправо. Левое крыло машины врезалось в ограждение. Оно прогнулось, однако выдержало. Но тут раздался треск бьющегося стекла, и уцелевшая фара погасла.
А следом заглох и двигатель.
Блядство.
Элли рванулась через заднее сиденье за дробовиком, вытащила его и бросила на пассажирское кресло, другой рукой поворачивая ключ в замке зажигания. Наш пострел везде поспел!
Двигатель заработал, и она дала задний ход.
БМВ врезался во что-то твердое, но податливое, отшвырнул назад. Элли переключилась на переднюю передачу, и в тот же миг водительское окно разлетелось вдребезги.
Элли откачнулась, спасаясь от осколков. Когда снова выпрямилась, огромный белый паук распростер лапы прямо перед ее лицом, метнулся вперед и вцепился ей в голову.
Элли поняла, что визжит. Одной рукой она вывернула руль вправо, разворачивая машину подальше от обрыва, а другой потянулась через пассажирское сиденье в поисках дробовика. Нащупав предохранитель, щелкнула им. Теперь скорее ухватиться за рукоятку. В патроннике есть патрон – хватит неосторожного толчка, чтобы ружье выстрелило. Ни зги не видно. Того гляди разобьешься.
Дробовик был длинным и громоздким, но Элли удалось вслепую просунуть ствол в разбитое окно. Он уперся во что-то твердое, и она вспомнила, как несколько часов назад вдавила его в живот Лиз Харпер. «Я тебя пополам разорву», – пригрозила она тогда. А Лиз в ответ пообещала: «Сегодня ночью Они придут за тобой. За всеми вами».
Элли нажала на спуск. В салоне грянуло так, будто у нее над головой ударили парой медных тарелок. Тоненькое «ииииииииииии» вонзилось в уши; она ощущала гул мотора, посылающего вибрации сквозь машину и ее тело, но не слышала его – вообще ничего не слышала, кроме этого истошного писка. Зато хватка на ее лице разжалась, позволив снова дышать и видеть. Элли повернула руль влево, чтобы не врезаться в утес, потом вправо, избегая отбойника; бросила ружье на колени, перехватила руль второй рукой и, невзирая на темноту, дала по газам.
Несколько ужасных мгновений она мчалась в кромешной темноте; лишь благодаря тому, что ветер поутих и метель ослабла, Элли хоть смутно могла различить, что происходит вокруг. Но вот она преодолела крутой поворот до конца – здесь должна быть шутка про «вот-это-поворот», – и впереди возникли огни Барсолла. Дальше уже по прямой.
Элли прибавила скорости. Краем глаза она увидела бледный силуэт, который мчался рядом с БМВ, словно истощенный облезлый пес. Оборзевшая борзая из Преисподней. Он повернулся к ней; ее первым порывом было свернуть от него подальше, то есть влево, но так недолго проломить ограждение и загреметь с обрыва, хрен вам.
А кроме того, эта тварь – и она, и ее собратья – в ответе за Тома. А еще за Йоду и Барбару, за Гранта и Сэлли Бек. И да, даже за Тони Харпера, который при всех своих недостатках не заслуживал околеть в снегу, как собака. Так что Элли свернула вправо, твари навстречу, и наподдала ее бортом. Машина содрогнулась от удара, даром что с виду этот доходяга казался легоньким, как перышко. Сквозь писк в ушах пробился гулкий стук. Если тварь и вскрикнула, отлетая, то Элли этого не услышала. Существо кануло в метель, и больше Элли его не видела.