Джесс и Шарлотта гуськом последовали за Элли. Шарлотта со страхом и ненавистью косилась на стенные ниши. Наконец узкий туннель привел их еще в один куполообразный зал. Похожий на тот, что находился под Пустотами, но не в точности. Во-первых, разумеется, тут не было отверстия в потолке – тот представлял собой цельную каменную полусферу. Во-вторых, единственным выходом отсюда был очередной туннель, расположенный прямо по курсу. В-третьих, в стенах имелись ниши: как и в туннеле, в каждой покоилось по дохлой или спящей твари.
А в-четвертых…
– О нет, – проговорила Шарлотта. – Твою в бога душу, нет.
По обе стороны узкой тропинки, ведущей к противоположному входу, пол камеры был усеян ямами, каждая по два-три фута в поперечнике. Одна из ям пустовала, и, посветив в нее фонариком, Элли увидела, что глубиной она футов пятнадцать–двадцать. Другая была частично заполнена костями – бедренными, берцовыми, переплетениями ребер и черепами… без сомнения, человеческими. На всех виднелись следы зубов, все расколоты – очевидно, чтобы извлечь костный мозг. Элли замутило.
Две другие ямы были до краев наполнены белым кристаллическим порошком, который поначалу она приняла за снег. Но местами сквозь него проступали алые разводы, а кроме того, он не таял. Элли зачерпнула немного и пропустила сквозь пальцы. Кристаллики были твердыми.
– Соль.
– Соль, – эхом отозвалась Джесс, – чтобы сохранить… Блять, Шарлотта, отойди, не надо!..
– Пусти, пусти ме…
Шарлотта осеклась; посмотрев на нее, Элли увидела, что девушка вцепилась зубами в собственную ладонь. Когда она отняла руку, ее губы были в крови, а все тело сотрясали беззвучные рыдания. Она отвернулась, опустив голову.
Элли подошла к яме. Посреди белой поверхности темнело что-то черно-красное. Лицо. Вернее, то, что им было, пока с него не содрали кожу.
На костях оставалось мясо. Даже глаза сохранились.
Соль потребовалась, чтобы мясо не пропадало.
Опустившись на колени, Шарлотта разглядывала одну из запеленатых фигур. Не успела Элли остановить ее, как девушка раздвинула паутину, чтобы коснуться подола кожаного одеяния. Существо не шелохнулось: его сон был слишком глубок, чтобы столь незначительное вторжение могло его потревожить. Плащ был потрепанным, несимметричным, неравномерной окраски. Подойдя поближе, Элли увидела отдельные куски кожи, сшитые десятилетия или столетия назад, но каким-то образом сохранившие эластичность. На одном куске уцелел сосок, на другом – веки, ноздри и рот, все зашитые. У этих гадов ничего не пропадает.
Элли потянулась к Шарлотте, но девушка увернулась.
– Я в порядке, – проговорила она, вытерев кровь с прокушенной ладони. – Все нормально.
– Нам пора идти, – сказала Мэдлин, стоя у входа в дальний туннель. Несмотря на изможденное лицо и лихорадочный взор, она выглядела безмятежной, словно образ с православной иконы, которую Элли когда-то видела. – Времени у нас в обрез.
Никого не пришлось просить дважды; возникла даже небольшая заминка, когда Шарлотта с Элли попытались протиснуться в туннель одновременно. Шарлотта жестом пригласила ее идти первой, пробормотав:
– Сперва пожилые, потом красивые.
– Отвали, – сказала Элли, но все-таки пошла первой.
Когда последняя из них скрылась в туннеле, Лиз Харпер крадучись двинулась следом, едва взглянув на кости и соляные ямы. Никудышники. Вот кем была ее семья для этих людей на протяжении многих лет: изгоями, отбросами, расходным материалом. Как вам самим это нравится, чепушилы?
Она знала, что лежит в рюкзаках. Иуда Джесс не застегнула свой как следует, и Лиз увидела горлышко баллона с пропаном. Вот они, значит, чего удумали. Лиз закусила губу. Не исключено, что это сработает. Огня и света в нужном месте может оказаться вполне достаточно. Это единственное Их уязвимое место, но смертельно опасное. Потому-то Им и приходится нанести сокрушительный удар, пользуясь внезапностью и подавляющим перевесом. Лишить добычу света, а затем уничтожить до того, как она научится защищаться.
Лиз не была уверена, что выстрел из дробовика не подорвет пропановый баллон. Если даже взрыв не прервет Пляску и не разнесет на куски ее саму, он может пробудить чудовищ в нишах. И тогда…
Ну, коли так случится, всегда можно застрелиться самой. Если до этого дойдет. Все лучше, чем остальные варианты. А она хоть восторжествует напоследок, зная, что ее дети отомщены.
Лиз вошла в туннель, следуя за мерцанием фонарей впереди.
– Мэдлин? – прошептала Элли. – Ты знаешь, куда идти? Как туда попасть?
Мэдлин не ответила, даже не обернулась. За мгновение до того, как подруга остановилась, Элли поняла, что в этом туннеле, в отличие от предыдущего, нет ниш в стенах, а сами стены уже не каменные – просто круглая нора в земле. Почва, и ничего больше. И как только она это поняла, раздались грохот и шипение осыпающейся земли. Ручьи песка хлынули Элли на голову, запорошив лицо.
– Че-ерт! – взвизгнула Джесс. – Назад! Назад, мать ва…
Позади оглушительно громыхнуло; Элли обернулась, поднимая фонарик. Навстречу катились клубы пыли; Джесс попятилась, кашляя и отплевываясь. Впереди опять грохнуло, и Мэдлин исчезла в туче пыли. Когда та рассеялась и осела, покрыв их с ног до головы, отчего все стали похожи на привидения, Элли увидела, что викарий как ни в чем не бывало стоит перед стеной обвалившейся земли.
Земляной туннель, специально построенный для того, чтобы обрушиться. Ловушка. Эти твари хотели, чтобы мы спустились сюда. Есть еще охеренные идеи, Мэд? Неужели посланные ей видения были направлены лишь на то, чтобы избавиться от возможной угрозы? Или Мэдлин в те моменты вообще была на чужой стороне?
Лиз уткнулась лицом в рукав пальто и вцепилась в него зубами. Она была в ужасе, и в то же время ее разбирал истерический хохот.
Они знали. Ну конечно, Они знали – Они или Их хозяева. Глупо думать, что враг может проникнуть сюда незамеченным или что Они не подготовились к обороне. И пожалуйста: Иуда Джесс, Элли, мать ее, Читэм и остальные оказались в ловушке. Если им повезет, они вчетвером просто задохнутся или подохнут с голоду. Если нет, за ними придут Они… или что-нибудь похуже.
Впрочем, такая участь ожидает и Лиз – она тоже застряла в их маленькой гробнице, скрытая темнотой и оседающей пылью.
При желании она могла бы порешить себя прямо сейчас: быстрая, надежная смерть, а остальное дать на откуп ее богам. Но Элли Читэм – хитроумный, опасный противник, а кроме того, Лиз не допустит, чтобы дитя-предатель пережило ее, только не теперь, когда столько верных ей людей погибло. Например, Кира. Ах, если б ее родной дочкой была не Джесс, а Кира!
А кроме того, вдруг боги за эту последнюю службу проявят милосердие? Не исключено, что Лиз сможет выбраться, если разберется с Читэм и ее командой. Как знать? Может, они даже вернут ей хороших детей. Боги ведь, как-никак. А разве боги не всемогущи?
У Лиз руки чесались прикончить Джесс первой. Она предательница, ее Лиз ненавидит сейчас больше всех, – а чтобы обойти в этом Элли Читэм, нужно было ох как постараться. Да и как лучше доказать Им свою преданность, чем принести в жертву собственное дитя? Однако Элли-то опаснее. Сперва нужно грохнуть ее. А уж потом, если пропановый баллон не отправит всех прямиком в ад, Лиз займется Иудой Джесс.
Припав на одно колено, Лиз прицелилась Элли в спину.
Мэдлин повернулась и улыбнулась; зрелище прежуткое, поскольку пыль так густо облепила ее лицо, что оно напоминало потрескавшуюся церемониальную маску, сквозь которую виднелись только запавшие глаза и пожелтевшие зубы. О господи, неужели она свихнулась или нечто чуждое овладело ею?
Элли теперь могла поверить во что угодно; рациональность рассыпалась в этой древней тьме, особенно когда уже знаешь, что старые сказки о великанах, гоблинах и богах были правдой, и обращаешься за советом к видениям умирающей женщины. Если разум Мэдлин способен отыскать сокрытое в бездне, то и сокрытое может отыскать ее в ответ.
– Все в порядке, девочки, – произнесла Мэдлин и закашлялась, разгоняя ладонью пыль. – Это по-прежнему я. Все хорошо, Эль. Не беспокойтесь, друзья. Так и должно было случиться. Сейчас мы…
– Элли! – взвизгнула Джесс.
Что-то – кто-то! – врезалось в Элли, отшвырнув ее на стену туннеля. А потом сверкнула вспышка, ударил гром, и Джесс отлетела назад, ее лицо и грудь обагрились кровью.
Дробовик, поняла Элли. Луч фонарика выхватил из темноты Лиз Харпер, которая поднималась на ноги, оскалившись и со звериным воплем передергивая затвор дробовика, уже нацеленного на Элли. Та нащупала «Итаку», понимая, что все одно не успеет.
Но тут земля зарокотала пуще прежнего, и крошечный неперекрытый отрезок туннеля задрожал, точно камертон. Пыль, камни и старые корни посыпались градом; Лиз шарахнулась в сторону, а выстрел угодил в потолок.
Элли поняла, что дрожь, выворачивающая ей нутро, исходит откуда-то снизу. Земля не просто тряслась: она проседала. Проваливалась. Разверзалась.
Наступило мгновение тишины, и Элли осмелилась понадеяться, что все прекратилось.
– С нами все будет в порядке, – спокойно, четко и убежденно произнесла Мэдлин Лоу.
И тут Лиз Харпер с криком «Сдохните, паскудины!» еще раз передернула затвор дробовика.
А потом пол провалился, и Элли закричала в один голос с остальными, канув в черную пустоту, которой, казалось, не будет конца.
58
Рубен зарычал, залаял. Слева от Ноэля Эрни Штазёлек поднимал к плечу ружье Элли, справа Лора Кэддик прицеливалась из своего. Затем пес умолк, и в лагере воцарилась тишина. С тихим стуком распахнулся первый люк в дерне. Даже во мраке Ноэль разглядел, как длинные белесые конечности лезут наружу.
Снова послышался глухой стук, за ним еще один. Все больше длинных, похожих на личинки силуэтов поднималось из земли. Еще немного, и их будет такое скопище, что за ними не разглядишь канистры.
Прицелившись в ближайшую канистру, Ноэль нажал на спуск. Пуля угодила в цель со звонким лязгом, но его заглушил грохот Лориного дробовика. Еще одна канистра, развороченная выстрелом, подскочила и завертелась, расплескивая содержимое по земле.