Стало быть, подохла-таки, сучонка. Славно. Лиз сожалела только о том, что не утопила бесполезную шалаву еще при рождении. Сколько горя удалось бы избежать! Кабы не Иуда Джесс, ее мальчики до сих пор были бы живы.
Элли, видать, решила вынести девку на поверхность, но Джесс принадлежит Тирсову долу и Пустотам. Она принадлежит Им. И пусть Их обвели вокруг пальца, тут Они своего не упустят.
А еще Они получат кровь той, кто Их облапошил: Элли-долбаной-прошмандовки-Читэм, которая, ошеломленная и безоружная, лежит у ее ног без надежды на спасение.
Лиз прицелилась, и ее палец на спусковом крючке напрягся.
Элли лежала, ошеломленная и завороженная, ожидая своей участи.
Лиз Харпер едва походила на человека. Ее разодранные и окровавленные лохмотья напоминали старую кожу, которую она вот-вот сбросит, а лицо, обгоревшее до костей, как будто уже наполовину прошло через этот процесс. В уцелевшем злобном глазу не было ни милости, ни разума – только ненависть, остервенелая жажда мести. А потом Лиз нажала на спуск…
Размытое пятно с криком взлетело на костяной холм и обрушилось на нее. Взвизгнув, Лиз рухнула навзничь; дробовик рявкнул, и обе фигуры исчезли за холмом из костей.
Шарлотта, поняла Элли. Это она кинулась на Лиз. Поднявшись на ноги, Элли заковыляла вокруг кучи, нашаривая ракетницу.
Но она не понадобилась. Обойдя костяной холм, Элли обнаружила, что лишь одна из фигур движется, а вторая лежит безмолвно и неподвижно. Шарлотта визжала и выкрикивала проклятия, а ее кулаки взлетали и опускались, взлетали и опускались, колошматя Лиз по лицу, по груди, по горлу. Лицо Лиз было залито кровью; второго глаза она тоже лишилась.
Элли оттащила Шарлотту. На пол брякнулся окровавленный нож с рукояткой из старой ружейной гильзы, какие мастерил Тони Харпер. Возможно, тот самый нож, которым Джесс защищалась от Пола.
Лиз перханула кровью. Ее разорванные губы зашевелились. Кровь струилась из носа и сквозь выбитые зубы.
– Тони, – просипела она (во всяком случае, Элли так показалось), потом содрогнулась и затихла.
Теперь Элли слышала лишь отчаянные стоны истерзанной земли внизу, плач тех, кто населял ее, и яростные вопли преследователей.
Элли помогла Шарлотте встать, и они спотыкаясь побрели к Мэдлин Лоу.
Мэдлин моргнула, выплыв из тьмы, в которую погружалась. Разве ее задача еще не выполнена? Она вывела их обратно, что еще от нее нужно?
– Мэдлин! – услышала она крик Элли. – Мэд! Давай рюкзак, быстрее!
Мэдлин сняла рюкзак и опустила на пол. Элли подтащила его к промежутку между двумя расчищенными проходами. Мэдлин услышала слабое шипение, резко запахло газом.
– Убирайтесь отсюда, обе, – скомандовала она.
Элли покачала головой.
– Пойдешь ты. Только вытащите заодно и Джесс.
– Что? – Шарлотта вылупилась на нее. Мэдлин заметила, что лицо и руки девушки забрызганы кровью. – Элли, не дури.
Пока они не смотрели, Мэдлин подобрала с пола увесистую толстую кость, возможно, лошадиную или коровью.
– Наверху еще не рассвело. Они за вами погонятся. А так наверняка. – Элли вытащила ракетницу. – У нас остался один выстрел. Ты только вытащи Мэд и…
Спорить не было времени, оставалось единственное решение. Мэдлин огрела подругу костью по голове, и Элли рухнула как подкошенная.
Мэдлин подобрала ракетницу.
– Вытащи ее, – сказала она Шарлотте. – И Джесс тоже.
– Мэдлин…
– Давай, мать твою. И скажи ей, чтобы позаботилась о Рубене.
– Позаботилась о…
Мэдлин улыбнулась.
– Она поймет.
Стая преследователей завизжала так, что можно было оглохнуть. Шарлотта открыла рот, чтобы возразить, но тут же опять закрыла. Она ненадолго сжала плечо Мэдлин, затем подбежала к Элли и обвязалась вместе с ней запасным мотком веревки.
Мэдлин направилась ко входу в туннель. Запах газа стал сильнее, от него кружилась голова и тошнило. Она взвела курок ракетницы. Еще немного, еще чуть-чуть.
Забряцали кости. Мэдлин оглянулась и увидела, как Шарлотта и Элли исчезают в дыре в потолке. Тело Джесс, лежавшее на куче костей, дернулось: так вот откуда этот звук. Затем Джесс зашевелилась и стала рывками подниматься наверх.
Мэдлин попятилась от проходов.
Она подпустит тварей поближе. Самый верный способ – завалить как можно больше за один раз. Газ будет просачиваться вниз по туннелям. Оставалось надеяться, что взрыв вызовет обвал и запечатает чудовищ хотя бы до рассвета. Когда Пляска прекращена, а Спящие погружаются обратно в Бездну, остальное уже неважно.
Твари были уже здесь: бледные силуэты сгорбились в устьях туннелей, выжидая. Возможно, их отпугивал запах. Они почуяли неладное, но не могли понять, что это.
Мэдлин подумала о Шоне и Закаляке, о Рубене, который по крайней мере остался жив и обретет новый дом, и улыбнулась. Nunc dimittis, подумала она: ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, по слову Твоему, с миром.[27]
– Fiat, мать вашу, lux, падлы, – проговорила Мэдлин, и они хлынули вперед. Она подняла ракетницу и выстрелила.
Сверкнула багряная вспышка и разлилась вокруг оранжево-голубой волной. А потом остались лишь ослепительно-белый свет и поцелуй сияющей боли, за которым последовал раскат грома, унесший Мэдлин Лоу куда-то далеко-далеко, за пределы досягаемости.
Часть 4. Добрые старые звезды
22 декабря
Восход: 08:18
Закат: 15:51
Световой день 7 часов 32 минуты 19 секунд
65
Это была самая длинная и странная ночь на памяти Милли.
Когда безутешные вопли тварей – похожие на крики агонии, хотя их никто не трогал – наконец стихли, те, что цеплялись за оконные рамы, обмякли, повиснув на своих цепких конечностях. Остальные неподвижно сидели на корточках среди надгробий.
Она ждала нападения, но чудовища не шевелились; позже вдалеке ухнул мощный взрыв, от которого церковь вздрогнула, словно под ней что-то заворочалось и просело. Потом все снова затихло, и по мере того, как тянулась ночь, Милли испытала сперва надежду, а потом и уверенность, что нападения уже не будет.
Всю ночь твари не двигались и не издавали ни звука. Но все равно приходилось тяжко: мороз лютовал, а их немногочисленные фонари были жалкой защитой от темноты. Временами уверенность Милли в том, что они в безопасности, колебалась, а по рыданиям и вздохам вокруг она поняла, что у некоторых ее и вовсе нет. Но твари не двигались.
Когда в церкви начало светлеть, Милли не поверила своим глазам; должно быть, они отвыкли от света. Но вскоре она смогла разглядеть церковный двор более отчетливо, пейзаж начал вырисовываться в серебристо-сером свете, а чудовища по-прежнему не двигались и не издавали ни звука, даже когда с их тел заструился пар.
Разгоралась заря, солнце поднималось все выше, и мертвенный смрад заполнил церковь. Теперь пар валил клубами, кожа тварей сморщивалась, обвисала и отваливалась. Страшнее всего было безропотное молчание, с каким они принимали свою смерть от солнца. В конце концов Милли отвернулась. Один запах чего стоил! Рубен, поскуливая, отполз подальше и спрятался у нее за спиной.
Уткнувшись головой в грудь Ноэля, Милли подумала, не вздремнуть ли хотя бы минутку-другую. Запах постепенно улетучился; когда она подняла глаза, в разбитые окна церкви сияло солнце, и в его лучах таяли последние пряди дыма. За дверью лежали разбросанные кости, которые трескались и крошились у нее на глазах, а на траве пузырились лужи. Вскоре пар, вонь и кости исчезли, оставив на земле лишь белесую накипь.
Ноэль помог Милли встать. Она медленно подошла к двери и вышла на крыльцо. Зимний воздух был свеж, ясен и чист. Под ногами прохрустели останки тварей, а потом она очутилась на траве. За нею, волоча ноги, вышли остальные и остановились в свете дня, который не чаяли уже встретить.
Ночь в Курганном лесу выдалась долгой.
Оттащив Элли подальше от Пустот, Шарлотта вернулась за телом Джесс; раз уж Элли приложила столько усилий, чтобы вытащить бедняжку на поверхность, девушка не могла поступить иначе. Она едва успела проскочить через брешь в насыпи, как ударил взрыв, едва не сбивший ее с ног, из воронки позади нее хлынуло пламя, а земля задрожала и обвалилась.
Шарлотта перетащила Элли под сень деревьев. Не слишком далеко – лес был настоящим лабиринтом, а Джесс больше не укажет им путь. И кто знает, сколько еще чудовищ могут рыскать в лесной тьме… Джесс она тоже перетащила. Могла бы и оставить – они находились в стороне от туннелей, а мертвецы тварей не интересуют, – но это казалось неправильным.
Она боялась, что они замерзнут, но ей удалось разбить лагерь среди деревьев и развести костерок. Не очень большой, но он помог им пережить ночь.
В первую очередь Шарлотта беспокоилась из-за того, что Элли получила по голове; раз уж она вырубилась от удара, последствия могут быть довольно скверными. Обошлось вроде без сотрясения, но Шарлотта сомневалась, можно ли позволить Элли засыпать. Когда она растолкала подругу в третий раз, та любезно осведомилась, не желает ли барышня получить подсрачника.
Что ж, Элли Читэм как никто заслужила отдых. Они прижались друг к дружке, чтобы согреться; Элли крепко, как куклу, обняла тело Джесс. Она твердо решила не отпускать ее до тех пор, пока Джесс не окажется вдали от Тирсова дола.
Наконец наступило утро. Костер потух; солнечный свет струился сквозь ветви деревьев, и щебетали птицы, не улетевшие зимовать на юг. Все тело у Шарлотты мучительно затекло, а от одежды разило гарью, но это ерунда. Ей предстоит смириться с гораздо худшим. Для начала – со смертью родителей. И Дэйва тоже (хотя в глубине души она всегда понимала, чего он стоит), и много с чем еще, что пришлось ей вытерпеть от чудовищ, в том числе и в человеческом обличье. Но жизнь продолжается.
Жаль только, что не для Джесс Харпер. Бедная девочка лежала на сгибе руки Элли, прижавшись к ней. Что, если подумать, было довольно странно: разве ей не полагалось закоченеть? Повинуясь порыву, Шарлотта смахнула волосы с лица Джесс. Бледного, с кровью, запекшейся на губах…