– Я обязана задать этот вопрос, чтобы… – Но Кира уже разошлась.
– Она говорит, что один из вас грохнул собственного брата. Ты не спросишь за предъяву, Фрэнк? Под твоей собственной крышей?
Лиз не проронила ни слова, в глаза не смотрела. Неужели Элли затронула больную тему? Если вы коп, люди постоянно вас удивляют, и редко в хорошем смысле. Работа такая, ничего не попишешь: большую часть времени приходится разгребать последствия жадности, тупости или обыкновенного паскудства, и Элли ждала от Харперов любой гнусности. Но только не такой. Единственным положительным качеством Харперов было редкое чувство семейного единства, пусть даже не вполне здоровое и подчас выходящее за рамки вплоть до инцеста. Они дрались, порой весьма ожесточенно; Элли могла бы еще допустить, что Тони во время семейной свары неудачно упал и проломил себе череп, но не больше. Убийцы, кем бы они ни были, окружили его и смотрели, как он умирает. Большего хладнокровия нельзя и вообразить. Харперы так не поступают… во всяком случае, со своими.
Так о чем Лиз не хочет говорить? Что она скрывает?
– Ее нужно проучить, – повторил Пол. Он двинулся к Элли; Кира вынырнула из-за спины Фрэнка и тоже устремилась к ней.
Элли выхватила баллончик и дубинку, выдвинув ее на всю длину. Кира попыталась вцепиться ей в лицо, и Элли с близкого расстояния прыснула ей в глаза из баллончика. Кира с визгом опрокинулась навзничь; Элли развернулась к Полу, но тот вскинул левую руку, защищая глаза, а в правой держал наготове нож.
Это что, на самом деле? Это действительно происходит? Я чертов сотрудник полиции, вы…
Она с размаху опустила дубинку, угодив Полу по коленке. Он с воплем повалился набок; Элли перемахнула через него и опрометью бросилась к двери.
Чья-то рука перехватила ее руку с дубинкой и развернула Элли кругом. Толстомясая харя Фрэнка побагровела и еще сильнее раздулась от бешенства, кулак взлетел для удара. Элли и его угостила перцовкой; взревев от боли, он зашатался, но не разжал хватку и втащил-таки Элли обратно в кухню. Кира визжала и сыпала проклятиями, пытаясь встать и царапая теперь уже собственные глаза; Пол катался по полу, держась за колено и заблевывая каменный пол. Лиз не двигалась с места: ни слова, ни дела. Дом прижался к раковине, вереща и возясь с собачьей цепью, Джесс всхлипывала, пытаясь спиною просочиться сквозь стену, а ребенок орал благим матом.
Элли дважды топнула Фрэнку по ноге, колотя его свободной рукой по запястью, пока его хватка не ослабла. Она вырвалась и тут же перетянула его дубинкой по животу, а когда он скорчился в три погибели, еще добавила. Самооборона, ваша честь, он первый начал, не могла же я позволить ему еще одну попытку. Всякое удовольствие, полученное мною в процессе, совершенно случайно.
– Фас, Палаш! Ату ее, стерву! – заорал Дом, и Элли увидела, что он снял-таки с пса цепь. Тот с рычанием бросился к ней. Джесс завизжала, прикрывая собой ребенка. А Лиз Харпер сидела себе за столом, давила бычок – и ничего больше не делала.
Элли захлопнула за собой дверь кухни, и пес врезался в нее с такой бешеной силой, что весь дом содрогнулся. Пусть вообще нахрен обвалится, рухлядь гнилая. Элли помчалась по коридору ко входной двери. Пожалуйста, будь не заперта. Если понадобится, она высадит окно. Дверь открылась на пару дюймов и рывком остановилась. Цепочка. Блядство! С кухни доносились приглушенные вопли и лай собаки. Внезапно они зазвучали громче – распахнулась кухонная дверь.
Элли захлопнула входную дверь и стала возиться с цепочкой – давай, давай, черт возьми, – пока та не соскочила. Элли распахнула дверь, выбежала на крыльцо – надо было захлопнуть за собой – и бросилась к «Лендроверу». Снег валил вовсю, и земля стала скользкой; Элли поскользнулась и чуть не упала.
Ключи… ключи…
Она нашаривала их, а пес уже галопом мчался через двор. Вот черт. Вот блядство. Не хотелось Элли его бить. Она любила собак – пожалуй, побольше многих людей. Но этот гавкал как бешеный, скаля обметанные пеной клыки.
Взмахнув дубинкой, она рявкнула:
– Ну, попробуй подойди!
Пес остановился как вкопанный, однако лаять не перестал.
Ключи, ключи, долбучие ключи…
Она нашла их, нажала на кнопку, и «Лендровер» пиликнул. Вспыхнули фары, щелкнули замки, но стоило Элли отвернуться, как пес кинулся на нее. Она замахнулась дубинкой, и он отскочил назад – несомненно, бедная животина привыкла уклоняться от побоев.
Из дверей с ревом вывалился Дом. Элли забралась в «Лендровер», захлопнула дверцу, завела мотор и, переключив передачу, дала задний ход. Пес погнался было за ней, потом отстал.
Приближались ворота, но Элли не остановилась, чтобы открыть их: ей хотелось, чтобы металлический корпус машины отделял ее от Харперов, пока она не покинет Тирсов дол. Она нажала на газ; «Лендровер» на скорости пятьдесят миль в час влетел в ворота и снес их с петель, прежде чем промчаться по грунтовой дороге и наполовину прорваться сквозь живую изгородь.
На какой-то ужасный миг Элли была уверена, что он перевернется или заглохнет, но машина сохранила равновесие, и мотор продолжал работать. Элли переключилась на передний ход, и машина, вырвавшись из живой изгороди, встала на все четыре колеса, слегка покачиваясь. Элли прибавила скорость и помчалась вверх по трассе: уже почти стемнело, и в свете фар виднелись лишь клубящиеся снежные вихри.
Элли не смотрела в зеркало заднего вида: не было ни времени, ни возможности отвлечься от дороги, да и вряд ли Харперы кинутся в погоню. Кира, Фрэнк и Пол сейчас ни для кого не угроза, Джесс не умеет водить машину, а Дом не допетрит, если только Лиз ему не прикажет.
Что до Лиз, бог весть о чем она думает. Она же не дура, понимает, что Элли обязана попросить членов семьи отчитаться о своих передвижениях. А она просто сидела и ни во что не вмешивалась. Почему? Разве она не хочет, чтобы убийцы Тони были найдены?
Возможно, Харперы их уже знают. В таком случае она сама хочет с ними разделаться.
Допустим, так и есть, но это ничего не объясняет. Они могли подтвердить, где находились, не сообщив ничего конкретного. Даже по меркам Харперов нападение на представителя власти – уже перебор, особенно если бы Полу удалось совершить задуманное. Конечно, в итоге досталось им самим, и они непременно предъявят ей обвинения, но, как только дороги будут расчищены, именно Харперов ждут вызовы в суд, штрафы, а то и тюремные сроки, хоть и незаслуженно маленькие.
Тогда зачем?
Элли добралась до вторых ворот. Помедлив, она вылезла из машины и открыла их обычным способом, оглядываясь через плечо, чтобы разглядеть в метели приближающийся свет фар. Но ничего не увидела.
Лиз добилась своего: Элли свалила с ее территории, не успев задать лишних вопросов.
Она выехала за ворота, закрыла их и на полной скорости помчалась домой сквозь туннель кружащегося снега.
6
У нее возникло искушение остановиться на Воскресенском подворье, пока не пройдет буря, но она застряла бы там на ночь, а ей ужасно хотелось уюта в собственных четырех стенах. Сейчас она чувствовала себя слишком уязвленной, слишком много скрытых вещей грозило всплыть на поверхность. Гнев, насилие и утрата. Нет. Ей нужна безопасность. Приют. Святилище. Дом.
Вообще-то, следовало сразу отправиться в участок, чтобы заполнить отчет об инциденте на Курганном подворье. Но ее до сих пор трясло от выброса адреналина и от ухабов на горной дороге, занесенных снегом. Короче, долбись оно все конем.
Дом Элли, один из первых на въезде в Барсолл, находился в нескольких шагах от перекрестка и военного мемориала в виде стелы. Элли выбралась из «Лендровера», заперла его, доковыляла враскачку до входной двери, переступила порог и захлопнула ее за собой.
В доме было тепло и тихо. Толстовка и легинсы висели на батарее в гостиной, дожидаясь хозяйку. Она сняла бронежилет, пояс и остальную униформу, бросила их на кресло и натянула мягкую теплую одежду.
Руки дрожали, есть хотелось зверски; на кухне Элли поставила чайник, съела четыре ломтика хлеба и заварила кружку растворимого кофе, щедро добавив сахару. Обычно она предпочитала чай, но следовало успокоить нервы. Мультиварка и рисоварка исходили паром, все было готово к приходу Милли и Ноэля; Элли насыпала в кастрюлю чили и рис.
Довольно. Спокойно. Держи себя в руках.
Она вдохнула, потом выдохнула. Медленно. Спокойно. Все под контролем. Набрала обещанную себе горячую ванну, влила колпачок «Радокса», разделась и погрузилась в горячую воду, чтобы прогнать дневной холод из костей и очиститься от воспоминаний о встрече с Харперами.
Там ее могли убить. Избить – уж точно. Может быть, изнасиловать.
Раз там был Пол Харпер, никаких «может быть».
Вдохни. Выдохни. Сейчас ей не хотелось об этом вспоминать. Как и о приливе адреналина. О лихорадочном возбуждении от внезапной опасности. О схватке.
И о жестокости. Наконец-то выплеснувшейся.
Ты наслаждалась этим. Признай.
Еще как наслаждалась. Раньше Элли работала в одном из самых неблагополучных участков в центре Манчестера; с тамошней публикой миндальничать не приходилось, но это не составляло для нее проблемы, куда сложнее было себя обуздывать. После смерти Ричарда и ухода Стэна стало только хуже. Она поняла, что рано или поздно зайдет слишком далеко. Потому и перебралась в глубинку. Прощай, уголовный розыск и повышение, но после развода и потери ребенка поневоле пересмотришь приоритеты.
Вдохни. Выдохни.
Откинувшись на спину, она тихонько хохотнула. Помимо разрядки, она получила удовлетворение от того, что причинила Харперам заслуженную боль, особенно Полу. Девяносто процентов безобразий сходило им с рук; несколько ударов дубинкой хоть чуточку восстановили попранную справедливость.
Господи, Элли.
В такие моменты, ясно понимая, как работает часовой механизм у нее внутри, она не шибко гордилась собой. Впрочем, Элли не была уверена, что вообще собой гордится.
Она вылезла из ванны, вытерлась полотенцем и снова оделась. Вытерла волосы полотенцем, напечатала отчеты о смерти Тони Харпера и визите на Курганное подворье, после чего отправила их по электронной почте Тому Грэму. Значок в виде песочных часов крутился долго, но стоило ей решить, что время ож