«Аааааааааааааааа!» — снова завыл леопард неподалеку. Люси и Марта Лондон расплакались и заявили, что больше не могут жить в этом холодном снежном лесу. Я бросила взгляд на Джона и заметила, что этот хитрец с трудом прячет улыбку.
Я вспомнила одну фразу, которую мама заставила меня выучить наизусть, когда мне было бремен четырнадцать-пятнадцать. Это был секрет, а значит, рассказывать об этом другим было нельзя. Эти слова передавали от матери к дочери начиная с Первой Анджелы, в честь которой меня назвали. Мама велела запомнить их крепко-накрепко и передать одной из моих дочерей, которая тоже должна будет заучить их и сохранить в тайне.
— Не то чтобы это был такой уж большой-пребольшой секрет, — сказала мама. — Но если бы мы все время повторяли эти слова, они бы уже не были прежними. Они бы изменились, как меняется Истинная История, и мы позабыли бы, что на самом деле сказала Анджела.
Мама передала мне много разных наставлений Анджелы, но именно эти я вспомнила сейчас, наблюдая, как Мехмет с Джоном спорят, остаться ли нам в Долине Высокого Дерева или уйти: «Некоторым мужчинам хочется, чтобы весь мир крутился вокруг них».
До чего же это похоже на Джона, подумала я. Едва становится спокойнее и все принимаются за обычные дела, как ему уже неймется: ведь жизнь перестала быть приключением, историей о нем.
Кстати, к Мехмету это тоже относится.
— Джон не знает дороги в другой лес, — прошипел Мехмет. От злости его лицо пошло пятнами. — Как раньше не знал, так и теперь не знает. Имена Майкла, вы что, спятили все? В этом снегу мы точно не замерзнем насмерть, а вот в том, наверху, запросто.
Было бы куда лучше, подумала я, если бы нужно было не выбирать между Джоном и Мехметом, а просто решать, как поступить, но у нас не было других вариантов, кроме тех, что предлагали эти двое. Все как в тот раз, когда я пришла к Джону в Долину Холодной Тропы, вот только выбор тогда стоял между ним и старым уродом Дэвидом Красносветом.
— Мы можем сидеть во Мраке до самой смерти, — возразил Джон, — или закончить начатое и найти новое место на той стороне. Хотим ли мы остаток жизни провести в теплом большом лесу, который, как мы знаем, ждет нас там, или же торчать в этой крошечной холодной дыре?
«Ааааааааааааа!» — снова донесся вопль из Мрака.
На мгновение наступила тишина. Потом Мехмет спросил:
— А как же леопарды? Может, Джон, ты объяснишь нам, зачем снова лезть туда, где кишмя кишат эти белые твари?
Джон рассмеялся.
— А с чего ты взял, что они там вообще есть? Голоса леопардов отдаются эхом, помнишь? Член Тома, ты же сам первый и сообразил это! Может, леопард сейчас здесь, внизу, в чаще, в нескольких ярдах от нас. Не забывай, мы все-таки в Снежном Мраке — и останемся в нем, пока не дойдем до другого края и не спустимся в долину.
— Ну что за бред… — раздраженно начал Мехмет, но Джон его перебил:
— Снежные леопарды кричат, прежде чем напасть на жертву, точно так же, как лесные леопарды во время охоты поют. Теперь-то мы это знаем, верно? Снежные леопарды кричат, чтобы запутать добычу. А еще мы знаем вот что: если наверху, во Мраке, мы снова услышим леопарда, нужно просто заорать и завизжать, и это его отпугнет.
В свете костра Джон обвел взглядом ребят, с головой укутанных в шкуры.
— Вообще-то леопарды — это добрый знак. Спорю на что угодно: они кричат, потому что из Долины Высокого Дерева во Мрак идут шерстяки, чтобы потом спуститься в другие долины, как всегда бывает в холодные бездны.
Джон заставил нас всех подойти к краю леса, чтобы мы могли увидеть это своими глазами. Он оказался прав. Снег почти перестал, и вокруг нас по крутым темным склонам ползли вверх огоньки: это шерстяки длинными вереницами тянулись к выходу из Долины Высокого Дерева.
— Видите? — сказал Джон. — Смотрите! Они уходят в низины! Эти возвращаются в Долину Круга, а вон те? Куда они идут, а Мехмет? Как думаешь?
— Я думаю, что ты спятил, — отрезал Мехмет и вернулся к теплому и уютному огню. — Я думаю, что, если тебя не остановить, ты не успокоишься, пока нас всех не погубишь.
Но меня Джон убедил. Даже если ему хотелось, чтобы все крутилось вокруг него, все-таки его история лучше, чем у Мехмета. И с этим были согласны все, кроме братьев Рыбозеров, девиц Синегорок и самого Мехмета Мышекрыла.
Но даже они колебались. Я видела, что Джули, Кэнди и Энджи сомневаются, правильно ли поступили, глядя, как мы выкапываем из-под снега колоды с вещами, достаем сушеную еду и перевязанные бечевкой запасные шкуры. Я видела, что Дейв и Джонни спрашивают себя, каково им придется в Долине Высокого Дерева, когда они останутся тут вшестером. Я даже заметила, что Мехмет жалеет, что не промолчал.
Однако, несмотря на сомнения, ребята все же решили остаться. Они сидели на снегу у костра, а остальные собрали поклажу и, взвалив на себя вещи, устремились за Джоном и Джеффом, ехавшим верхом на Непе.
— Не думайте, что вы тут самые смелые, — крикнул нам вслед Мехмет. — Не забывайте, что Анджела решила остаться, а Три Спутника улетели. Она осталась, где была, и прекрасно устроилась, совсем как мы. А ты, Джон, и все вы, кто пошел за ним, — вы просто бежите!
38Джон Красносвет
Под нами светились огни! Много-много-много огней, там и сям, ярких, как звезды в Звездовороте.
— Сердце Джелы, — прошептал я Джеффу, — это лучший момент в моей жизни, самый-самый лучший момент!
Яркие-преяркие огни повсюду, не только впереди, но и слева, и справа: красные, зеленые, желтые, синие, белые. Такого мы никогда не видели. Прежде нам не доводилось видеть такого светлого и большого леса.
Я обернулся к остальным, которые еще плелись за нами в темноте по склону. Мы шли во Мраке полных два дня. Дважды слышали леопардов и отпугивали их криками и визгом.
— Быстрее! Быстрее! — позвал я. — У нас все получилось! Мы дошли! Все хорошо!
И снова уставился на лес внизу.
— Джефф, ты только посмотри на это! Член Тома, ты только посмотри! Сколько огней!
Поднимавшиеся к нам ребята кричали с упреком:
— Ну и куда вы двое убежали? Могли бы и подождать нас! А если бы на нас напал леопард?
Но заметив долину, которая простиралась под нами, теряли дар речи, как прежде мы с Джеффом.
По сравнению с этой долиной даже Долина Круга казалась крохотной и тесной, что уж говорить о Долине Высокого Дерева. Обе были что твои проталины в Снежном Мраке. Но эта новая долина оказалась вовсе не проталиной, и даже не просто долиной, а целым новым миром. И все это видели. Все.
— И чего Семья сто шестьдесят с лишним лет сидела сиднем в Долине Круга? — удивилась Джела Бруклин, поглаживая круглый большой живот. — Ведь досюда рукой подать!
— Шея Тома! — восторженно завопил Джерри, подбежал ко мне, схватил меня за плечи и прижался лбом к моему лбу. — Джон, у тебя получилось! Ты молодец! Ты умник-разумник! Настоящий герой!
Он снова гордился мной, как тогда, когда я убил леопарда.
Да что уж там — все они мной гордились.
— Тебе все-таки это удалось, — проговорила Тина, подошла ко мне и обняла меня за пояс. — Ты начал все это в одиночку и довел до конца.
На голове у нас по-прежнему были теплые повязки, так что мы походили на диковинных двуногих шерстяков, стоявших на снегу во Мраке, но в свете огня на лбу у Непа я видел глаза Тины в прорезях повязки.
— Джон, у тебя все получилось! — повторил Джефф.
— Надо же, а я как раз хотела сказать, что пора поворачивать обратно, — заметила Дженни, глядя на тысячи тысяч огней внизу. — Подумать только, моя Цветочка могла расти в мерзкой Долине Высокого Дерева, тогда как нас ждало такое чудо.
С этими словами Дженни стянула повязку сперва со своей головы, потом с моей и чмокнула меня в щеку. Поцелуй вышел слюнявый, как всегда у мышерылов.
— Ну уж если Дженни тебя поцеловала, я тоже хочу! — заявила Тина и стащила повязку. Кожа у нас была красной и липкой от пота. Тина медленно поцеловала меня, приоткрыв губы, как будто мы собирались переспать. Ребята одобрительно закричали.
Никогда прежде они не были так благодарны мне. Даже когда только пришли в Долину Холодной Тропы, — а ведь это произошло задолго до гибели Сьюзи, до того как по моей вине мы заблудились во Мраке и Джеффу пришлось нас выручать. До сих пор они то и дело ворчали, как будто я увел их силой, как будто они бросили Семью из-за меня, а вовсе не по своей воле. Но сейчас же, после того как мы с Джеффом действительно заставили их двигаться дальше и рисковали их жизнями, отправившись во Мрак с одним-единственным источником света, они были счастливы-счастливы-счастливы.
Не скрою, мне было приятно-приятно, но еще больше, чем похвалы, меня радовал вид простиравшегося внизу Большого Леса, вокруг которого не было никакого Мрака, за исключением того, откуда мы сейчас пришли.
Я заметил, что вдалеке свет Большого леса менялся. Между мерцающими огоньками деревьев, точь-в-точь как в Долине Круга, и приглушенным, ровным сиянием, больше похожим на свечение водорослей в озере или ручье, словно пролегала извилистая граница.
— Неужели это все вода? — удивился я про себя. Едва ли такое возможно. И все-таки я слышал, что на Земле встречаются озера в несколько раз больше кусков суши. Их называли «морями», но что это такое, никто в Эдеме не знал.
— А этот дурак Мехмет и остальные пятеро сейчас сидят в Долине Высокого Дерева и только и думают, как бы согреться, — фыркнул от смеха Дикс.
— Точно! — заорал Гарри. — Ха-ха! Сидят себе одни-одинешеньки в снегу.
Гарри покатился со смеху. С ним такое бывало: он принимался хохотать без остановки, как припадочный, и в конце концов казалось, что ему уже больно смеяться. Других это так сильно раздражало, что они кричали на Гарри, чтобы он заткнулся, и Гарри обижался и ревел, причем еще громче, чем смеялся. Но сейчас все смеялись вместе с ним, стоя на краю Мрака и глядя на простиравшийся под ногами огромный светлый мир, сверкающий, свежий, новый. Больше не будет темноты, снега и снежных леопардов. Теперь все это позади. Ни тебе голодных дней. Ни летучих мышей и трубочников на обед, потому что шерстяков не поймали. Это новое начало, новый мир, пространство, которое предстоит обживать многим-многим-многим поколениям.