— Можешь не продолжать, — сказал Быков. — Ты прав.
С этими словами он покатился вниз по трапам с такой скоростью, что Николас от него безнадежно отстал. Но вскоре, как и до этого, ему пришлось остановиться, чтобы не натолкнуться на застывшего Быкова.
Они находились на нижнем уровне, где размещались каюты. Их топот привлек внимание Пруденс, высунувшейся из-за двери.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Нет, — ответил Быков и повернулся к Николасу. — Похоже, мы зря спешили, — сказал он.
— В чем дело?
— Не понимаю, почему я решил, что отнес фотоаппарат в каюту. Я ведь был невменяем.
Услышав это признание, Пруденс втянула свою длинную шею обратно, проделав это максимально бесшумно и осторожно, словно вспугнутая черепаха.
Мужчины остались одни.
— Фотоаппарат должен был остаться на палубе, — продолжал Быков. — Я был не в том состоянии, чтобы брать его с собой. Но…
— Но? — повторил Николас напряженно.
— Но когда я поднялся на палубу снова, фотоаппарата там не было.
— Не было или ты его просто не заметил?
— Остается одна надежда, — произнес Быков и постучал в свою дверь. — Открой, пожалуйста. Это я.
— Дима? — спросила Лиззи, выглянувшая на знакомый голос.
— Лиз, у меня к тебе вопрос. Очень важный.
— Я слушаю…
— Камера! — выкрикнул Николас через плечо Быкова. — Где она?
Быков оттеснил его спиной и посмотрел Лиззи в глаза.
— Когда мы стояли вместе на палубе, я был с фотоаппаратом, помнишь?
— Конечно, — кивнула она. — Ты фотографировал тот ужасный пузырь и то, как он взорвался.
— Футляр был открыт и висел на ремне у меня на шее… Вот так.
Быков показал. Лиззи снова кивнула.
— Да. Я помню.
— А потом, когда мы стояли, смотрели на воронку и ждали конца, я уже не фотографировал, — продолжал Быков, волнуясь. — И я не помню, чтобы «Лейка» по-прежнему висела у меня на груди. — Он с надеждой посмотрел на Лиззи. — Может быть, ты…
— Ты ее снял, — сказала она. — Наверное, боялся задеть объективом поручень. Взял за ремень, — она показала, — и повесил на стойку.
— Точно! — воскликнул Быков, хлопнув себя по лбу. — Значит, «Лейка» должна быть там.
Он собрался бежать наверх, но Николас его не пустил.
— Минутку, — сказал он, удерживая Быкова. — Я просто стараюсь избежать лишней беготни. — Он посмотрел на Лиззи. — В каюте фотоаппарат есть?
— Нет, — покачала она головой. — Он так и остался висеть на палубе.
— Теперь побежали, — согласился Николас.
Лиззи, подключившаяся к забегу, пришла к финишу второй, обойдя писателя на повороте. Но спешили они напрасно. «Лейка» исчезла. Она не висела, не лежала, ее попросту не было.
— Осталась одна надежда, — проговорил Быков, не переставая посматривать по сторонам. — Коротич. Он мог забрать фотоаппарат, чтобы никуда не делся. Я — к нему.
— Предлагаю встретиться с ним за ланчем, — сказал Николас. — Все уже, наверное, собрались.
Так оно и было. Остатки экспедиции размещались в кают-компании, поедая консервированную фасоль и тунца, потому что готовить на всех было некому. Лиззи и Пруденс отказались наотрез, заявив, что кулинария — не их призвание. Рой обвинил их в оголтелом феминизме, однако встречное предложение стать судовым коком также отверг. Алан и Николас попросту отмолчались, сделав это с таким красноречивым видом, что их кандидатуры даже не рассматривались. Быков избежал назначения коком, предупредив, что не способен даже яичницу приготовить, не то что суп или что-нибудь более существенное.
Быков, не прикоснувшись к еде, направился прямиком к Коротичу, сел рядом и спросил:
— Саша, ты ведь оставался наверху, когда я убежал наверх?
— Похоже на то, — согласился Коротич, щедро поливая консервы различными соусами.
За время путешествия он похудел еще сильнее, и теперь глаза выделялись на его лице, как горящие угли, придавая его облику что-то мистическое. К тому же он перестал зачесывать волосы назад, позволив им висеть черными индейскими прядями. Ему очень шел цвет темно-фиолетовой рубахи с закругленным воротом, зауженной талией и широкими рукавами. Небритый Быков в своей растянутой майке и шортах с разводами соленой воды смотрелся рядом с ним, как бедный родственник.
— Тогда ты должен был видеть мой фотоаппарат, — сказал Быков, испытующе глядя в глаза Коротичу.
— Я видел, — подтвердил тот, кивая. — По-моему, германский. «Лейка», если я не ошибаюсь.
— Не ошибаешься, Саша. Это была «Лейка». Я оставил ее на палубе.
— Возможно, — довольно равнодушно произнес Коротич, нарезая тунца мелкими ломтиками. — Не знаю.
— Вспомни, — начал горячиться Быков. — Камера в расстегнутом футляре на ремне. Я подвесил ее на перекладину, когда отснял пленку.
— Я видел, как ты фотографировал, Дима. Но мое внимание, как ты сам понимаешь, было сосредоточено на другом.
— Когда у меня начался приступ, я побежал вниз, Саша. А «Лейку», скорее всего, оставил. Зачем бы я ее брал с собой?
— Не могу знать, — произнес Коротич, аккуратно жуя. — Дело в том, что я отключился. Если не ошибаюсь, тебе пришлось приводить меня в чувство… Отличный тунец, кстати. Почему ты не ешь?
— Погоди. — Быков поморщился. — Куда же тогда подевался фотоаппарат, не понимаю? Мы были там втроем. Я, Лиззи и ты…
— И все трое находились в измененном состоянии сознания, напоминаю. Не берусь утверждать наверняка, но ты мог, например, принять свой фотоаппарат за страшную каракатицу и бросить ее в море. То же самое и меня касается. — Пожав плечами, Коротич вытер салфеткой губы, скомкал и бросил на стол. — Мы все были невменяемыми.
— Это чертовски важно! Ты даже не представляешь…
— Почему же нет? Очень даже хорошо представляю. Весь вопрос в том, есть ли пузырь на пленке или ты фотографировал морскую гладь.
— Да! — воскликнул Быков. — Мы с Николасом сошлись во мнении, что причиной отравления может быть газ, вырвавшийся из пузыря. Это все объясняет.
— Объяснило бы, — поправил Коротич. — Если бы фотоаппарат был на месте. Ты своей каюте смотрел?
— Пусто.
— Жаль. Снимки будут стоить целое состояние. Если, конечно, они существуют.
Коротич встал и, сопровождаемый Куртом Янгом, направился к выходу. Быкову ничего не оставалось, как наложить себе фасоли и тунца и приняться за трапезу, с отвращением кусая отдающий плесенью хлеб. Лиззи пересела поближе, сочувственно поглядывая на него.
— Не получилось?
— Еще одна загадка Бермудского треугольника, — пробормотал Быков. — Мне это надоело. Пора с этим кончать.
Она бросила на него тревожный взгляд.
— Ты что-то задумал, Дима?
— Да, — коротко кивнул он, не переставая жевать сухое мясо тунца.
— Что? — спросила Лиззи.
— Потом скажу. — Вытирая губы, Быков встал. — Не волнуйся, ничего опасного. Просто хочу проверить одну догадку.
— Я с тобой, — быстро сказала она.
— Нет, Лиз. Это мужское дело.
— А говоришь, что не опасно! — упрекнула она.
— Тише, — попросил Быков. — Все будет в порядке, клянусь. Тем более, что я возьму с собой остальных мужчин.
— Куда возьмешь?
— Лиз! Не…
Быков поискал замену тем необдуманным словам, которые едва не сорвались с его языка. Он не успел. Лиззи прищурилась.
— Ты собирался порекомендовать мне не совать нос не в свое дело. Длинный и уродливый…
— Самый лучший на свете! — Он поцеловал ее в переносицу. — А теперь иди займись чем-нибудь. Мне нужно поговорить с мужчинами.
Джентльменский клуб устроил заседание, не покидая кают-компании. Женщины неохотно удалились, отомстив мужчинам тем, что переложили уборку и мойку посуды на их плечи. Но приступать к работе они не спешили.
Убедившись, что никто их не слышит, Быков заявил:
— Так больше продолжаться не может.
— Раз продолжается, то может, — возразил Алан, ответ которого пришелся бы по душе философам.
— Что ты предлагаешь, Дима? — спросили в один голос Николас и Рой.
— Завести проклятый мотор, — был ответ.
— Разве ты не слышал, что на него намотались водоросли?
— Срежем, — уверенно сказал Быков.
— А как же акулы?
— Друзья, я несколько месяцев провел в подводной экспедиции по поиску Атлантиды. Сталкивался с акулами и разбираюсь в дайвинге. Акулы не так страшны, как их показывают в кино. Не настолько агрессивны и довольно пугливы. Во всяком случае, на двух или трех мужчин они не сразу отважатся напасть, а нам времени под водой немного понадобится.
— Как же нырять без аквалангов и масок? — резонно спросил Николас.
— Они должны быть, Ник, — сказал Быков.
Его стали спрашивать, откуда ему это известно. Он объяснил:
— Еще когда интернет работал, я интереса ради нашел сведения про нашу яхту. Лишние технические подробности пропущу. Скажу лишь главное: внизу, ниже ватерлинии, расположена камера для подводных погружений. Как же без дайвинга во время морских плаваний! Думаю, если мы спустимся в трюм, то найдем там и водолазные костюмы и все необходимое. Ну, кто со мной?
— Почему бы нам не предупредить мистера Коротича? — поинтересовался Алан.
— Насколько нам известно, он против такой затеи, — сказал Рой, хмурясь. — Ему предлагали, он отказался, сославшись на опасность погружения. Если бы он переменил мнение, то сам стал бы искать добровольцев. Но он молчит.
— Мы можем хотя бы спросить разрешения.
— А если он откажет? — рассердился Быков. — Станем сидеть и ждать нового шторма или новых припадков?
Никто не ответил утвердительно. А это означало, что решение искать акваланги принято единогласно.
Глава одиннадцатая,выводящая кое-кого на чистую воду, хотя яхта по-прежнему находится в стоячем болоте Саргассового моря
Попасть в недра «Оушн Глори» оказалось несложно. Однако если бы не находчивость Роя Макфэлла, то мужчины не продвинулись бы дальше первой же запертой двери.
— Там, кажется, машинное отделение, — сообщил Николас, поведя чутким носом вдоль щели. — Бензином пахнет, маслом и железом. Вы замечали, что у железа имеется свой сильный запах?