Неведомое существо можно было бы принять за кита, высунувшего спину из воды, но только этот условный кит был в пять… семь… десять раз больше обычного. По мере его приближения жалкий плотик раскачивался все сильнее, и Быков машинально вцепился в край палатки. Прятаться или пытаться спасаться бегством было бессмысленно. Чудище, несомненно, знало о близости людей и плыло прямо на них.
Быков хотел позвать Лиззи, но передумал. Пусть спит до последнего мгновения, если получится. Исполин приближался неслышно. Он не поднимал голову над водой, но, по-видимому, ориентировался чем-то еще помимо глаз.
Их разделяло каких-нибудь тридцать метров, когда стало ясно, что столкновение неминуемо. Плот качало на волнах так сильно, что это должно было вот-вот разбудить Лиззи. Быков поднялся на коленях, готовый прыгнуть в море. Шанс отвлечь чудище от плота был мизерный, но он все же существовал.
Собираясь с духом, Быков набрал полную грудь воздуха. Ему хотелось погибнуть как можно более достойно. Отыскав повязку на голове, он сорвал ее решительным жестом. Материя, прилипшая к волосам вокруг раны, не поддалась, а лишь вызвала жгучую боль в затылке. Слезы выступили на глазах Быкова, застилая окружающий мир. Лиззи уже проснулась, потому что тоненько поскуливала и выла за спиной.
— Нет! Нет! — приговаривала она в отчаянии.
Это не остановило чудище, которое успело разрастись до размеров живой горы.
Машинально смахнув слезы, Быков растерянно замигал глазами. Он видел перед собой лишь пустынную поверхность с золотистыми бликами от месяца, которым никак не удавалось собраться в классическую лунную дорожку. Плот покачивало, но гораздо слабее, чем несколько секунд назад. Блестящая туша исчезла, причем в воду она явно не погружалась, потому что спокойная рябь нигде не была нарушена.
«Это была галлюцинация, — понял Быков. — Я снова бредил и очнулся от боли».
А Лиззи все стонала и скулила во сне.
Быков, как мог, приладил головную повязку обратно и полез в палатку. Первым порывом было обнять подругу, чтобы успокоить ее, но вместо этого он взял в руку складной нож. Лиззи не просто спала и видела кошмар — она жила в нем. В любой момент можно было ожидать, что она очнется, но не успокоится, а попытается выброситься с плота или выкинет еще что-нибудь такое же бессмысленное и опасное.
— Извини, — прошептал Быков и уколол ее лезвием в бедро.
— Ай!
Лиззи села, растерянно вертя лохматой головой.
— Что? — сонно спросил Быков.
— Меня кто-то укусил, — ответила она. — Ого! До крови.
— Укройся получше, — посоветовал Быков. — Спи, любимая.
Глава шестнадцатая,ставящая неизбежную точку на нашей истории, хотя точка эта вполне может быть и многоточием, и восклицательным знаком
Лиззи разбудил какой-то громкий посторонний звук. Сознание выхватило его из реальности, потому что это совсем не походило на то, что можно услышать утром в открытом море.
Ррррр… Ррррр… Громкость звука постепенно нарастала. Мотор? Неужели? Ну да! Мотор!
— Дима! — крикнула Лиззи.
Быков спал как убитый. Повязка на его голове размоталась и валялась на дне, прилипнув одним концом к затылку. Перебираясь через него, Лиззи задела его локтем и коленями, но он даже не проснулся.
Рокот приближался. Высунувшись из палатки, Лиззи поняла, что он раздается с противоположной стороны. Почти не держась за навес, она проворно прошла по круглому борту и увидела катер в сотне ярдов от нее. Острый белый форштевень с расширяющимися бортами раздвигал море, спеша к плоту и гоня перед собой клокочущие буруны. Лиззи выпрямилась во весь рост и замахала рукой над головой, выкрикивая призывы и приветствия. Мужчина на носу сдержанно помахал ей в ответ. Почему-то он смотрел на Лиззи через бинокль, хотя вполне мог видеть ее невооруженным глазом…
Взглянув на себя, она вскрикнула и поспешила в палатку, чтобы встретить спасателей, если не умытой, то хотя бы кое-как одетой.
Бесцеремонно разбуженный Быков не вполне понял, каким чудесным образом очутился на восхитительно твердой, надежной палубе многоместного катера. Он невпопад отвечал на вопросы окружавших его людей, безропотно позволял обрабатывать свою рану, растерянно хлопал глазами и все искал Лиззи, к которой успел привыкнуть настолько, что ощущал себя без нее калекой с ампутированными конечностями… И вырванным сердцем!
Воды им дали поначалу совсем немного, а потом напоили наваристым куриным бульоном, заодно напичкав всякими необходимыми веществами посредством инъекций. Впрочем, это происходило уже на большом корабле, куда катер домчал их за десять или пятнадцать минут. Насколько Быков понял, это было научно-исследовательское судно, и он в своем предположении не ошибся.
Руководителем экспедиции оказался широколобый, энергичный американец лет сорока. Он решительно пресекал все попытки команды поближе познакомиться и пообщаться со спасенными. Его звали Смитом Сандерсом. Он лично сопроводил Быкова и Лиззи в их апартаменты, предупредив:
— Тут у нас тесновато, поскольку пришлось разместить кучу дополнительного оборудования, очень капризного и деликатного. Но полный покой вам будет обеспечен.
— Мне не нужен покой, — возразил Быков, осматривая каюту, похожую на чулан с одним небольшим окошком. — Я должен рассказать вам все, что с нами приключилось.
— И я, — поддакнула Лиззи, опустившись на нижнюю койку.
— Хорошо, — согласился Сандерс, бросив взгляд на массивные наручные часы. — У вас есть около пяти минут.
— Что? — удивился Быков. — Почему так мало?
— Примерно через столько подействует снотворное, которое ввели вам обоим.
— Но… — начала Лиззи.
Сандерс остановил ее властным жестом:
— Это обсуждению не подлежит. Кроме того, снотворное уже циркулирует внутри вашей кровеносной системы, так что советую не терять времени. Если, конечно, вам не терпится сообщить нечто сверхважное. Мир ждал вашего возвращения так долго, что потерпит еще несколько часов.
— Лиз, — говорить буду я, — предупредил Быков. — И не спорь, пожалуйста.
К счастью, она согласилась без возражений, что позволило не отвлекаться на посторонние разговоры. На нее снотворное подействовало раньше. К тому времени, когда Быков закончил рассказ о массовых расстройствах сознания и инфразвуковом излучателе в трюме «Оушн Глори», голова Лиззи клонилась из стороны в сторону. Когда дело дошло до преступлений Саши Коротича, она уже завалилась набок, не успев даже забросить ноги на койку. За нее это сделал Быков, перебарывающий сонную одурь.
— Потом я изложу все подробнее, — сказал он, описав зеленый пузырь и его воздействии на психику. — Могу даже письменно. А сейчас необходимо… необходимо… — Его язык заплетался все сильнее, как у мертвецки пьяного человека. — Пленка. — Быков протянул Сандерсу маленький сверточек. — Надеюсь у вас есть… чем…
Он обнаружил, что видит перед собой сплошной серый туман, в котором лишь приблизительно угадывается силуэт собеседника. Потом и силуэта не стало. И тумана тоже.
Как выяснилось позже, Быков и Лиззи проспали беспробудным сном почти сутки. Они очнулись лишь поздним утром следующего дня и были немедленно препровождены в лазарет, а оттуда — в каюту Сандерса. Все, кто находился на судне, смотрели на них с нескрываемым любопытством. Опознав в капитане человека, который разглядывал ее в бинокль, Лиззи не удержалась от желания показать ему пресловутый средний палец. Ничуть не смутившись, он подмигнул и показал ей другой палец — большой, красноречиво поднятый вверх. Лиззи надменно фыркнула, но столь сомнительный комплимент пришелся ей по душе. Близость с Быковым вернула ей утраченную способность находить удовольствие в интересе мужчин к своей персоне, пусть даже и не одетой.
Первое, что спросил Быков, когда вошел к Сандерсу:
— Как пленка?
— Присаживайтесь, — предложил гостям хозяин каюты, пропустив вопрос мимо ушей. — Я взял на себя смелость заказать вам ланч сюда. — Он обвел рукой накрытый стол с его содержимым. — Излишеств не ждите, потому что рацион определен доктором Робертсоном. Но все свежее и, надеюсь, вкусное.
Быков сел, придвинул к себе тарелку овсянки с молоком и взял в руку ложку, но не пустил ее в ход, а повторил вопрос. Лиззи тоже не спешила приступать к трапезе, выжидательно глядя на Сандерса.
— Пленку проявили, — ответил он. — Угощайтесь.
Быков вперил в него тяжелый взгляд, давая понять, что ему подобные шутки не по душе.
Сандерс улыбнулся:
— Ладно, я вижу, что ваше любопытство сильнее голода. Что ж, похвально…
— Гм! — кашлянул Быков.
Чем-то это напоминало ворчание близкого грома.
— Прошу, — сказал Сандерс и выложил перед гостями пачку глянцевых черно-белых фотографий. — Бумаги большего размера не нашлось, извините. Но здесь и так все видно.
Так оно и было. Лихорадочно перелистывая снимки, Быков обнаружил на них все этапы зарождения и взрыва гигантского пузыря в океане.
— Я упоминал, что эта штуковина светилась зеленым? — спросил он, не выпуская фотографии из рук.
— Не только ты, — заверил его Сандерс.
— Кто еще?
— О, мы получали десятки свидетельств, прежде чем организовали экспедицию.
— «Мы»? — уточнила Лиззи и облизнулась.
Между делом она уже начала поедать кашу, оказавшуюся слишком сильным испытанием для ее изголодавшегося желудка.
— Правительство Соединенных Штатов, — пояснил Сандерс. — Наше судно уже в третий раз плавает в Бермудском треугольнике в поисках выхода газовых пузырей. Пока что это явление наблюдается только в данной области земного шара.
— И что за газ? — поинтересовался Быков, азартно работая ложкой.
— Метан.
— Что? Не может быть. А галлюцинации чем вызваны?
— Не имею представления. — Сандерс вежливо развел руками. — Возможно, мы имеем дело с некими специфическими примесями. Будем проверять. Да и вообще измененные состояния сознания придется сначала подтвердить, прежде чем признать факт их наличия…