– Вы и в школу там ходили?
– Да. Старая добрая школа Коронадо.
– А вы знали Стивена Эмберса?
– Стивена? – Он кивнул. – Да, конечно. Когда он приехал на остров, мы сразу подружились.
Мое сердце забилось сильнее.
– В-вы в-в-видели его во Франции?
– Да, мы и другие парни из нашей школы призвались одновременно. – Он склонил голову, разглядывая меня, и приподнял свою видимую бровь, как будто внезапно меня узнав, несмотря на закрывающую большую часть моего лица маску. – Скажи… как тебя зовут?
Все мое имя означало слишком много, чтобы скрывать какие-то его части.
– Мэри Шелли Блэк.
– А-а-а… – Взгляд солдата оживился. – Так вот почему ты показалась мне знакомой. Стивен все время доставал твою фотографию.
– Правда?
– Я был рядом, когда он получил ее по почте, и, бог мой, глядя на его реакцию, можно было подумать, что ты прислала ему гору золота.
Он прижал ладонь к груди и помолчал, пытаясь отдышаться.
– Вы в порядке? – спросила я.
– Прости. Иногда бывает тяжело… говорить. – Судя по тому, как медленно он говорил, речь давалась ему с трудом, и каждая следующая «с» свистела еще сильнее предыдущей, но он продолжил: – Я только хотел добавить, что, когда мы были в окопах, Стивен держал твое фото в каске. И, когда чувствовал себя хорошо, не мог на него наглядеться. Он всем рассказывал, что ты самая красивая и умная девушка в мире.
– Так и говорил?
– Я даже… – видимая часть лба юноши порозовела, – немного его ревновал.
Я тоже покраснела и улыбнулась так широко, что завязки маски натянулись, болезненно врезаясь в кожу. Мои глаза защипало от слез, но я шмыгнула носом и взяла себя в руки, чтобы не расстраивать друга Стивена.
– Как у него дела? – спросил юноша.
Кровь отхлынула от моего лица.
– Что вы имеете в виду?
– Ты его уже видела? Или его сначала отправили в госпиталь на Восточном побережье? Такой вариант тоже не исключали.
Я растерянно прищурилась:
– Вас что, там не было, когда это произошло? В начале октября Стивен погиб в бою.
– Октября? – Он покачал головой. – Нет, это невозможно. В октябре его даже не было во Франции.
Я стиснула подлокотник кресла:
– Что вы сказали?
– Его пришлось отправить домой.
– Живым?
– Да.
– Когда? Почему?
Он ответил так тихо, что мне пришлось повиснуть на самом краешке стула, чтобы его понять.
– Это было ужасно. Мне очень не хотелось бы тебе об этом рассказывать.
– Пожалуйста, просто расскажи.
Юноша сглотнул.
– Стивен вроде как… ну… он сошел с ума там, в окопах. Дошло до того, что он не мог сдвинуться с места. Просто сидел, съежившись, в грязи, и дрожал всем телом. Ему пытались помочь в одном из полевых госпиталей – осматривали его, чтобы понять, не притворяется ли он. А потом его просто снова отправили в бой… и ему стало еще хуже.
Я сжала руки, чтобы скрыть, как сильно они дрожат.
– И что было потом?
– Его демобилизовали и отправили домой. Он был не один такой. Черт… прости, что ругаюсь, но, черт возьми, мы почти все там отчасти съехали с катушек. Это было неизбежно. А у некоторых и тела, и мозги вообще не слушались. Это было безумно страшно. – Солдат потер правую часть лба и засипел. – Стивен был в таком ужасном состоянии, что мне казалось, ему уже ничто не поможет. Казалось, в нем что-то сломалось.
Он перевел на меня взгляд единственного глаза и посмотрел, как потерявшийся щенок.
– Значит, ты не знаешь, куда его отправили, когда он вернулся в Штаты?
Я покачала головой:
– Я ничего не знаю. Его брат сказал мне, что он погиб геройской смертью во Франции. Он даже не упоминал о его возвращении.
– Возможно, он умер по дороге домой? Возможно, его убил грипп? Семье могли ничего не рассказать. Армейские начинают юлить, когда речь идет о солдатах, утративших рассудок.
– Он где-то как-то умер. Я была на его похоронах.
Друг Стивена притих.
Опомнившись от шока, я осознала, что только что сообщила искалеченному юноше, что его близкий друг умер.
– Мне очень жаль, что я сообщила вам эту новость, – произнесла я.
– Он был хорошим парнем. – Слезы затуманили его глаз. – Очень хорошим парнем.
– Да. – Я кивнула. – Он хороший. Был хороший.
– У меня были проблемы с некоторыми солдатами из-за того, что мой отец родился в Германии и моя фамилия Шпиц. Они меня обзывали немчурой и фрицем. Но Стивен… – Глаз юноши на мгновение засветился. – Он говорил им, чтобы они закрыли свои чертовы рты. Ой… прости… Я снова сквернословлю.
Он опустил голову.
– Все нормально. Мне приходилось слышать слова и похуже. Иногда от Стивена.
Солдат вытер слезу и шмыгнул носом.
– Боже, как жаль. – Он покачал головой и зажмурил глаз. – Как жаль. Я надеюсь, он ушел быстро и ему больше не пришлось страдать.
Он оперся на подлокотник кресла и положил голову на кулак. Еще одна слеза скатилась из его глаза и заблестела на маске.
– Как тебя зовут? – Я положила ладонь на его руку выше локтя и почувствовала шелковистую мягкость его рукава и исхудавшую плоть под ним.
Его хилые мышцы расслабились под моими пальцами.
– Пол.
– Я надеюсь, что ты скоро выздоровеешь, Пол. Надеюсь, что кошмары перестанут тебя преследовать, а твои раны затянутся и боль уйдет.
Я сделала движение, отнимая руку от его плеча, но он снова напрягся и произнес:
– Ты не могла бы подержать свою ладонь на мне чуть подольше? Опять-таки, это не попытка заигрывать, особенно теперь, когда я знаю, что ты девушка Стивена. Но… ты напоминаешь мне кое-что, что я испытал после того, как этот снаряд разорвался совсем рядом со мной.
– Правда?
Он кивнул.
– Какое-то время я думал, что умер и оказался в каком-то мирном и тихом месте. Я совсем забыл, как это было, пока ты ко мне не прикоснулась.
Я снова коснулась пальцами его руки и увидела, что его веко опустилось.
– Пол, можно я задам тебе последний вопрос?
– Да.
– Когда вы там были, тебе не показалось, что Стивен боится птиц?
Какое-то время Пол молчал, и я подумала, что он уснул. Я перестала ожидать ответа и вытянула ноги, садясь поудобнее, но он вдруг заговорил:
– Никому из нас не нравились вороны. Они клевали нас, когда мы умирали. Они всегда сидели на краю окопов и следили за нами, ожидая, пока мы умрем от пули или осколков. Иногда нам приходилось сражаться с ними, сгоняя их с парней, которые еще были живы.
У меня свело живот.
– О боже, какой ужас.
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто мне часто снится странный сон. Прости, что я затронула такую неприятную тему. Пожалуйста, отдыхай и выздоравливай.
– Спасибо. Прости за прямоту. Думаю… Я разучился… общаться вежливо…
Пол говорил все медленнее, как будто его язык стал таким тяжелым, что он уже не мог им ворочать. Он опустил подбородок на грудь и задремал.
Мы сидели так не меньше четверти часа, окруженные беспокойным щебетанием порывисто перепархивающих с жердочки на жердочку канареек, позвякиванием чайных чашек на подносах дам и тихим шелестом карт на столе, за которым играли в покер неподалеку от нас. Тело Пола расслабилось еще сильнее, и по ровному глубокому дыханию я поняла, что он крепко спит. Из-под его маски слышалось тихое похрапывание.
Я оставалась рядом с ним, касаясь его, будто части жизни Стивена, не в силах забыть то, что сказал мне этот юноша. И даже после того, как я отошла к другим солдатам и закончила читать им «Тома Сойера», перед моим внутренним взором был теряющий рассудок Стивен, съежившийся под жадными взглядами черных птиц, и больше ни о чем я думать не могла.
Глава 21. Феномен компаса
Что-то шелохнулось на крыльце тети Эвы.
Я бесшумно прокралась по дорожке и вытянула шею, пытаясь выглянуть из-за столба, закрывавшего мне обзор. Это был человек, сидевший на корточках.
– Кто здесь? – спросила я.
Человек вскочил, издав испуганный возглас, и я заметила большие круглые очки над обвисшей маской. На макушке незнакомца росли густые каштановые волосы, напоминающие нестриженый газон.
– Это Грант? – Я подняла ладонь к глазам, защищая их от лучей заходящего солнца. – Кузен Стивена?
– Точно.
Грант спустился со ступеней.
– Что ты здесь делаешь?
– Джулиус попросил меня кое-что тебе передать.
Он кивнул в сторону крыльца у себя за спиной.
– Почему он сам это не принес?
– Он занят у себя в студии. – Грант сунул руки в карманы и побрел прочь от дома. – К тому же, мне кажется, он тебя боится.
– Джулиус никого не боится. – Я схватила Гранта за локоть прежде, чем он успел улизнуть. – Эй, погоди, мне нужно у тебя кое-что спросить.
– Что?
– Я только что узнала, какими были последние дни Стивена во Франции.
Воздух вокруг будто завибрировал.
– Почему бы тебе не поболтать об этом со Стивеном? – Он попытался вырваться и убежать. – Ведь это ты, кажется, его вызываешь.
Я подтащила его ближе.
– Его родственники знают, что Стивена отправили домой живым?
Дыхание Гранта участилось.
– Грант, ему удалось добраться домой? Скажи мне. Ты знаешь, что с ним случилось?
– Слушай, Шелл…
– Не называй меня Шелл. Только Стивен имел право так меня называть.
– Слушай, Франкенштейн… – Он склонился так близко к моему лицу, что, если бы не маски, он бы меня заплевал. – Моя мать задохнулась от гриппа прямо у меня на глазах пять недель назад. Мой отец плавает где-то во вражеских водах в составе военного флота США. А у моей сестры выпали волосы после высокой температуры, и я не могу поверить в то, что ее не похоронили рядом с нашей мамой.
Дернувшись, он вырвался.
– И сейчас мы с Грейси просто пытаемся выжить, потому что мы с ней остались совсем одни. Нам только и не хватало кого-то, кто будет выносить нам мозг из-за того, что мы работаем в студии Джулиуса.
– Я не выношу вам мозг из-за студии Джулиуса. Я всего лишь спрашиваю о Стивене…