– Но…
– Клянусь, я покажу вам душу, покинувшую тело. И вы перестанете так страдать из-за смерти вашей девушки.
Он надел маску и завязал тесемки на затылке.
– Я не уверен, что мне стоит пускать вас в мою машину…
– Здесь, в окне, ее фото, верно? – Я прижала ладонь к стеклу, отделяющему меня от фотографии красивой темноволосой женщины.
– Да, это Вив.
– Если бы вам оставалось жить всего несколько часов, – произнесла я, проводя по стеклу пальцами, оставляющими на нем бледные отпечатки, – и вы знали бы, что можете потратить эти последние драгоценные моменты на то, чтобы освободить ее душу, чтобы она могла упокоиться с миром, разве вы не сделали бы все от себя зависящее, чтобы ей помочь?
В его глазах заблестели слезы.
– Конечно, сделал бы.
– Тогда помогите мне освободить душу, которую я люблю. – Уксусный привкус горя обжег мне рот. – Защитите меня от Джулиуса, когда я в последний раз вызову Стивена.
Он наклонился ко мне:
– Вы… собираетесь освободить его дух?
Я кивнула:
– Пора. Мистер Дарнинг, они все должны оторваться от земли.
Он моргнул, и из его левого глаза скатилась слеза.
Я отняла ладонь от окна.
– Но обещаю вам: то, чему вы станете свидетелем в комнате Стивена, поразит вас больше, чем эксперименты Мак-Дугалла со взвешиванием, показания моего компаса или обычные фото Джулиуса Эмберса. Вы получите доказательство того, что ваша Вив продолжает жить в другом месте.
Он перевел взгляд с меня на снимок брюнетки, и я поняла: он решился.
Он пойдет со мной.
Я смогу исследовать последние воспоминания Стивена в той самой комнате, где он умер.
В последний раз я пересекла бухту Сан-Диего на пассажирском сиденье темно-красного автомобиля мистера Дарнинга, сунув себе под ноги свою черную сумку. Как только «Рамона» остановилась у причала, мистер Дарнинг нажал на педаль газа и мы помчались по острову, который был совсем не островом, мимо трамвайных путей, по которым мы с тетей Эвой добирались до дома Эмберсов, и вдоль побережья беспокойного Тихого океана, пока наконец не подъехали к двухэтажному зданию с коричневой крышей.
Он припарковался у тротуара и заглушил двигатель.
Три вороны сидели на коньке крыши. Их громкое карканье звучало зловещим хохотом на фоне рева океана, и я была готова поклясться, что они смотрят мне прямо в глаза.
– О нет. – Мой череп стиснула вспышка жгучей боли. – Вы были правы.
Я ссутулилась.
Мистер Дарнинг ударом распахнул свою дверцу.
– Я был прав насчет чего?
– Я не смогу выйти из машины, пока эти птицы не улетят.
– Почему?
– Я вижу их клювы.
– Не понял?
– Они как ножницы. Они могут растерзать меня на клочки. Мне не нравится, как они на меня смотрят.
Мистер Дарнинг не пошевелился.
– Убейте их! – закричала я хриплым голосом, испугавшим нас обоих.
Он вышел из машины и захлопал в ладоши.
– Кшш. Пошли вон, птицы! Убирайтесь отсюда.
Коварные птицы даже не шелохнулись.
– Бросьте в них чем-нибудь. – Я сползла еще ниже по кожаной обивке. – Скорее, пока они не учуяли запекшуюся кровь на моей одежде.
– Какую кровь? Почему вы так говорите? Ваш голос звучит иначе.
– Просто убейте их.
– Я не могу бросать камни в чужие крыши. Сейчас я возьму с заднего сиденья свой чемоданчик с фотопластинами, и мы войдем внутрь. Не обращайте на птиц внимания.
– Я не могу не обращать внимания. Посмотрите на их глаза. Они за мной наблюдают.
Он попятился от машины.
– Вы начинаете меня пугать. Пожалуйста… позвольте мне забрать с заднего сиденья пластины.
Темные убийцы на крыше захлопали крыльями и поднялись в воздух. Я пригнулась и ахнула, закрывая голову руками и ощущая их перья на своей шее.
Мистер Дарнинг коснулся моей спины, и я вздрогнула.
– Птицы улетели на восток и скрылись из виду. Вы можете их не бояться. Хорошо?
Я подняла голову и убедилась, что птиц действительно нигде нет.
– Хорошо. – Ко мне снова вернулся голос. – Простите. В последнее время они меня очень беспокоят.
Он открыл дверцу машины, чтобы я могла выйти.
– Успокойтесь и перестаньте так дрожать. Бояться нечего.
Несмотря на храбрые слова, у него самого дрожали руки.
Внезапный приступ головокружения дезориентировал меня, сбивая с пути, но я старалась глубоко дышать и упорно продвигалась к парадному крыльцу, не забывая о вероятности возвращения ворон. И гриппе. Головокружение и дезориентация могли быть первыми признаками лихорадки.
Стук мистера Дарнинга во входную дверь показался моим ушам оглушительным, как пушечные выстрелы. Мы безрезультатно прождали почти минуту, затем он постучал еще раз.
Я оперлась о стену под фонарем у двери.
– Что, если Джулиуса нет дома?
– Тсс. Давайте прислушаемся. Вдруг он просто не хочет нам открывать. Вы не слышите шагов?
Мы приблизились к двери и замерли, но я не слышала ничего, кроме рокота волн, бьющихся о берег по ту сторону улицы.
Мистер Дарнинг сглотнул и посмотрел на меня.
– Возможно, он умер.
– О нет. – Я нажала на медную дверную ручку. Заперто. – Нет!
Я налегла на дверь, как будто у меня хватило бы сил ее сломать.
– Этого не может быть. Его кузина приходила к нам вчера. И во время ее визита Джулиус был еще жив.
Мистер Дарнинг покачал головой:
– То, что он был жив вчера, с этим гриппом не означает ровным счетом ничего.
– Не напоминайте мне. Моя тетя…
– Простите.
Я покосилась назад, на пустую лужайку, где недавно ожидала очередь клиентов фотостудии. Я представила себе студию… и окна, стилизованные под иллюминаторы.
– Ой… погодите… Вход Стивена.
Я сбежала с крыльца.
– Куда вы?
– Стивен забирался в студию через окна, – объяснила я, пробираясь по мокрой лужайке, – чтобы спасти оборудование от ночной сырости, когда Джулиус оставлял их открытыми.
Мистер Дарнинг шел за мной, держа в руках коричневый чемоданчик со стеклянными пластинами.
Миновав вход в студию и обогнув угол дома, я увидела три круглых окна – все открытые, чтобы впустить в дом ночную прохладу. Или же их уже просто некому было закрыть.
Окна находились в двух метрах над землей, так что, скорее, были задуманы бабушкой и дедушкой Стивена для украшения, чем как что-то имеющее практический смысл – из них ничего не было видно, и выпрыгнуть тоже было сложно. Из большого окна на передней стене открывался вид на океан, но его ставни всегда были заперты. Видимо, таким образом Джулиус усугублял мрачную, жутковатую атмосферу своей студии.
Забраться внутрь было две возможности – коралловое дерево с толстыми ветками, простиравшимися до самых окон, или крепкая белая решетка для вьющихся растений, прикрепленная к стене рядом с крайним левым иллюминатором. Мне не очень хотелось взбираться по стволу дерева в шелковом платье, поэтому я вцепилась в резные перекладины деревянной решетки и начала подниматься.
– Тебе нельзя входить в этот дом одной, – перешел на «ты» мистер Дарнинг. – Ты можешь столкнуться с Джулиусом.
У меня все еще кружилась голова, поэтому я не решилась посмотреть на него вниз. Я осторожно раздвигала цветущую лозу, щекотавшую мои пальцы.
– Я подбегу, – пробормотала я, не переставая карабкаться наверх, – прямо к боковой двери… и сразу же впущу вас. Надеюсь только, Стивен не разозлится на меня за то, что я пришла.
– А Стивену-то чего злиться?
Я схватилась правой рукой за нижний край левого окна.
– Он считает, что в доме находятся существа, которые хотят причинить мне вред. Кошмарные сущности.
Я заглянула в студию.
– Ты… Ты там что-нибудь видишь?
Я покачала головой:
– Пусто. Свет выключен. Я залезу внутрь. – Я снова вцепилась в решетку и поднялась еще немного. – Мистер Дарнинг, пожалуйста, отвернитесь. Это будет неприлично.
– Будь осторожна.
– Попытаюсь.
Я дотянулась до ближайшей ветки, ухватилась за нее обеими руками и стала ногами на раму круглого окна. Затем осторожно пропустила ноги в окно, чтобы с грохотом не упасть с двухметровой высоты. Все еще не выпуская ветку из рук, я затаила дыхание, ожидая услышать шаги Джулиуса. Или голос Стивена.
– Ты в порядке? – окликнул с земли мистер Дарнинг.
– Все хорошо. Я собираюсь залезть в окно и попробовать развернуться, чтобы повиснуть на подоконнике, прежде чем спрыгнуть на пол.
Каким-то образом мне это удалось. Шурша черным шелком, я прыгнула на пол студии, сильно ударившись ногами и локтями, но в остальном не пострадав.
Внутри дома ощущался привкус дыма, яда и раскаленного металла. Я чувствовала, что мне здесь не место, и опрометью выбежала бы за дверь, если бы в глубине души не знала, что недостающий кусочек пазла смерти Стивена скрывается в его спальне.
– Что ты здесь делаешь? – спросил кто-то у меня за спиной.
Я вскочила.
Сквозь открытые раздвижные двери в студию вошел Джулиус, хотя он скорее плелся, чем шел. Его шаги были медленными и неуверенными и напоминали движения пьяного человека. Бледное лицо было гораздо более худым, чем четыре дня назад, а его черные волосы не мешало бы причесать, потому что они торчали в разные стороны.
Я подбежала к боковой двери и открыла ее для мистера Дарнинга.
Джулиус остановился как вкопанный, когда увидел входящего в студию фотографа.
– Почему вы оба здесь?
– Мы думали, что ты умер от гриппа. – Я оперлась на руку мистера Дарнинга, чтобы не упасть. – Ты не открывал дверь.
Джулиус с трудом сделал еще четыре шага и повторил, как если бы мы были идиотами:
– Почему… вы… здесь?
– Я здесь, чтобы помочь твоему брату упокоиться с миром, – выровняв дыхание, ответила я. – Я согласна попозировать для снимка, который тебе нужен.
Джулиус моргнул своими красными, как будто обожженными глазами. Казалось, я только что разбудила его от глубокого сна. Он выпрямился и понизил голос: