роительстве дороги превратил его в бесцеремонного, бесстыдного и зловредного.
Прежде честный, отзывчивый и ответственный, он более не собирался следовать общественным правилам и вел себя импульсивно и асоциально. Его врач Джон Харлоу, описывая изменения в характере Гейджа, говорил, что находившиеся ранее в равновесии интеллектуальные способности и звериная природа отныне будто смешались друг с другом. Знакомые Финеаса описывали все проще: «Гейдж отныне был не Гейдж». Впоследствии он потерял всех друзей и бесцельно прожил оставшиеся годы в одиночестве. Спустя 12 лет он умер в доме своих родителей от приступа эпилепсии. Если несчастный случай привел к большой шумихе в газетах, то его смерть для всего мира прошла незаметно.
Его врач написал научную заметку о случае на стройке и последующих изменениях в личности Гейджа. В частности, он отметил, что причиной последнего могло стать повреждение фронтальной области мозга – правда, его замечания не привлекли в то время особого внимания научного сообщества. В то же время Поль Брока[53] и Карл Вернике[54] опубликовали свои изыскания, где отметили, что определенные области коры головного мозга могут отвечать за речь и моторику. К подобным выводам они тоже пришли, наблюдая за пациентами с повреждениями мозга. Если их открытие было признано революционным и имело величайшее значение для науки, то заметки Харлоу вскоре забылись. А ведь он писал ни о чем ином, как о потрясающей способности той же самой коры управлять моральным и социальным поведением, то есть о ее способности формировать личность человека.
Почему это не привлекло внимания? Во-первых, утверждение, что способность мыслить и общаться может объяснить неврология, не отвечало общественным настроениям того времени. Мышление и коммуникацию относили на счет религии и этики. Научные, биологические объяснения приравнивались к богохульству. По той же причине дух и тело, а также рациональность и эмоции, разум и чувства еще долгие годы считались никак не связанными между собой (современная система здравоохранения до сих пор сталкивается с последствиями подобных убеждений). Во-вторых, Финеасу Гейджу не проводили вскрытие, а потому в заметках Харлоу не хватало фактических доказательств. О смерти Гейджа говорили мало, поэтому Харлоу слишком поздно услышал о ней. Лишь спустя шесть лет, в 1866 году, новость достигла адресата, но проводить вскрытие, очевидно, было уже поздно. И все же Харлоу предложил семье умершего провести эксгумацию, в результате чего череп Финеаса Гейджа вместе с железным ломом стал частью экспозиции в Музее Гарвардской медицинской школы.
Череп хранился там, пока в начале 1990-х у группы нейробиологов из университета в Айове не появилась идея исследовать его при помощи современных методов. Среди ученых были Антонио Дамасио, известный исследователь сознания и эмоций, и его жена Ханна Дамасио. Изначально все участники группы соотносили различные области коры головного мозга со специфическими функциями, которые те могли выполнять. Чета Дамасио в предыдущие годы уже исследовала 12 пациентов с травмами фронтальной части мозга и выявила у них схожие симптомы, что были описаны в случае Гейджа. После несчастного случая все пациенты сохраняли способность разумно мыслить, обрабатывать сложную информацию и решать абстрактные проблемы, однако утратили способность испытывать чувства. Они не могли сопереживать другим или оценивать последствия своих действий, принимать простейшие решения, не говоря уже о том, чтобы выстраивать отношения в обществе. Ученым удалось реконструировать несчастный случай, произошедший с Гейджем, и точно локализовать место повреждения. Теперь сомнений не оставалось: лом прошел передние области коры обоих полушарий, расположенных прямо под лобной долей, уничтожив префронтальную кору и часть передней поясной коры. Таким образом, пострадали области, отвечающие за управление эмоциями и контроль импульсов.
Внимательное изучение случая Гейджа, а также наблюдение за пациентами с аналогичными травмами позволило ученому сделать совершенно новаторские заключения и навсегда изменить представление о зарождении личности и морали.
Антонио Дамасио доказал, что характер, помимо прочего, анатомически формируется в мозге, а принятие решений невозможно без чувств.
Он показал, что тело и дух, разум и чувства неотделимы друг от друга. Благодаря его исследованию мы точно знаем, что префронтальная кора существенно влияет на способность контролировать агрессию. Ее повреждение приводит к повышенной возбудимости вплоть до отклонений в поведении, свойственных асоциальным психопатам.
Утраченное равновесие
В последние годы асоциальному поведению посвящено множество исследований. К примеру, в одном из них ученые выяснили, что у убийцы, совершившего преступление под влиянием импульсивной ярости, наблюдается сокращение массы префронтальной коры и ослабление ее связи с лимбической системой. То же самое в совокупности с гиперактивностью амигдалы можно наблюдать у мужчин, которые бьют женщин. Это печальные примеры, но благодаря им мы точно можем сказать: решающее значение для контроля над яростью и агрессией имеет баланс между импульсивными эмоциями, которые возникают в лимбической системе и префронтальной коре. Если баланс нарушен, мы становимся легковозбудимыми и импульсивными. Нам становится труднее оценивать последствия своего агрессивного поведения. Кроме того, возрастает риск неконтролируемых приступов ярости. В повседневной жизни мы постоянно сталкиваемся с явлениями, которые дурно сказываются на нашем настроении и поведении и буквально заставляют нас звереть. К таким явлениям относятся недосыпание и стресс. Думаю, каждый замечал, как, испытывая сильную усталость, мы становимся крайне нетерпимы к разным мелочам, или как сильно раздражают светофоры, пробки и плачущие дети, когда мы испытываем стресс.
Есть еще один виновник, способный нарушить баланс в нашем мозге, – это алкоголь. Он подавляет активность префронтальной коры, что двумя разными способами может вызвать у нас агрессивное поведение. Мы уже знаем, что как только на горизонте появляется опасность, амигдала немедля бьет тревогу. После этого префронтальная кора должна проанализировать ситуацию и решить, реальна ли опасность или это ложная тревога. Когда кору ослабляет алкоголь, она, естественно, может совершить ошибку. К примеру, вечером в баре она может решить, что посетитель, который просто взглянул в нашу сторону, нагло пялится. Тогда в голове совершенно неоправданно закипает ярость, и контролировать ее невероятно сложно, потому что алкоголь подавляет способность управлять импульсами.
Ярость – это (порой) хорошо
Префронтальная кора, столь важная для контроля импульсов, – именно та область мозга, которая развивается дольше других, вплоть до взрослого возраста. Это объясняет, почему дети кричат от ярости, когда у них отбирают игрушку, не покупают мороженое или когда не получается попасть ногой в чулок колготок. Незначительные мелочи могут вызывать сильнейшие приступы ярости, которые взрослым уже трудно понять (а порой и вынести). Чем сложнее становится структура префронтальной коры, тем лучше дети справляются с чувствами и контролируют свое поведение в обществе.
Чтобы все работало как часы, префронтальной коре необходимо объяснить, что такое желаемое поведение, то есть детям нужен пример перед глазами. Когда они становятся жертвами агрессивного поведения или просто часто сталкиваются с ним, велика вероятность, что во взрослом возрасте сами будут вести себя агрессивно по отношению к окружающим. Поэтому нам, взрослым, следует стараться сдерживать себя, когда происходит что-то крайне неприятное, хотя в большинстве случаев это не так-то просто. К примеру, когда ребенок поднимает шум из-за того, что в его тарелку сначала насыпали мюсли, а потом налили молоко, а не наоборот. Иными словами, с одной стороны, ребенок должен понять, что слепая ярость и агрессия – это поведение, которое не позволит ему добиться желаемой цели. На этом этапе детям важно четко обозначить границы. С другой стороны, крайне важна крепкая связь с близкими людьми, которые в определенный момент скажут ребенку: «Все в порядке. Злиться – это нормально». И после этого взрослые должны показать ему альтернативу, чтобы он видел, как конструктивно справиться со своей яростью.
Ни в коем случае не следует запрещать ребенку злиться и тем более заставлять его подавлять ярость. Ведь с ее помощью дети (и взрослые) привлекают к себе внимание в моменты, когда их не замечают или когда они чувствуют себя плохо.
А для формирования правильной самооценки и здоровой психики крайне важно, чтобы детям вовремя оказывали помощь и они понимали, что сами в силах влиять на ситуацию.
Во всем виноват тестостерон. Или все же нет?
Нейробиологические процессы, влияющие на нашу возбудимость и агрессивное поведение, зависят от множества факторов. Среди них наиболее спорным считается гендер. Мужчины в большинстве своем агрессивнее женщин, и это свойство неизменно объясняют наличием мужского гормона тестостерона.
Во многих исследованиях, помимо прямой зависимости агрессии от уровня тестостерона, в качестве возможной причины выделяются проблемы с законом в юности. В этом контексте весьма показательно то, что уровень тестостерона у заключенных – как у мужчин, так и женщин – напрямую зависит от жестокости совершенного ими преступления. В одном из исследований участвовали 692 заключенных – уровень тестостерона оказался выше у тех, кто отбывал наказание за преступления, связанные с насилием. А у тех, кто попал в тюрьму за воровство или распространение и употребление наркотиков, в свою очередь, показатели были заметно ниже. Большие обзорные работы, анализирующие все проведенные исследования, все же не смогли подтвердить взаимосвязь между высоким уровнем тестостерона и антисоциальным поведением. Вместо этого сегодня популярна теория, согласно которой тестостерон следует считать гормоном статуса. Он формирует поведенческую стратегию, благодаря которой мужчины – как, впрочем, и женщины – в зависимости от контекста получают общественное признание и улучшают социальное положение. Мы проявляем агрессивное поведение, конкурируя или сражаясь с представителями своего вида. В то же время в сложных ситуациях высокий уровень тестостерона обеспечивает щедрость и поддержку. К примеру, начальник может установить сотрудникам гибкий рабочий график, потому что знает: они будут ему благодарны и поддержат в работе.