но ничего не добились.
И Лукас знал почему.
— Еще две были из очень слабых Стай, не обладавших никакой маломальской властью, так что перед их носами просто захлопывались все двери. В убийстве четвертой обвинили какого-то изгнанника, которого собственная Стая и так приговорила к смерти, поэтому в полиции посчитали, что под их юрисдикцию дело не попадает. Пятая и седьмая оказались из одиночек, и никто не стал требовать за них возмездия. А шестую убили в то время, когда в регионе буйствовал маньяк из людей, и даже ее сородичи сомневались, не стала ли она его жертвой. Но если поставить ее убийство рядом с другими, нет никаких сомнений, что это дело рук одного и того же хищника.
— А затем была Кайли?
— Она стала его первой ошибкой.
Лукас чувствовал, как от когтей зудят кончики пальцев.
— Нам удалось найти аналогичные убийства, найти между ними связь, и мы вышли на охоту. А заодно предупредили все Стаи.
Саша молчала. Не совсем уверенный, почему он это делает, Лукас повернулся к ней, поставив ногу, согнутую в колене, за ее спиной. Вторую он опустил на пол. Поймав косу, он принялся играться с ее кончиком.
Физический контакт был жизненно ему необходим. Однако, вопреки тому, что считала Саша, далеко не любой контакт. Как правило, только сородичи могли дать ему покой, которого он жаждал. Как правило.
— Мы не слабые, — сказал он, снимая заколку, удерживающую волосы.
Саша моргнула и напряглась, но сказала лишь:
— Верно, не слабые.
Уж не пытается ли она утешить его? Заглянув в ее бездонные глаза. Лукас пожалел, что не умеет читать мысли.
— И мы не прекратим поиски лишь потому, что этого хотят Пси. Мы спасем Бренну и казним убийцу. Если леопарды потерпят поражение, в дело вступят волки. Если проиграют и они… придут другие.
Мир меняется, и рано или поздно Пси ждет их самый жуткий кошмар: раса, избавившаяся от эмоций, станет не более чем сноской в истории человечества.
— Почему вы так уверены, что убивает именно Пси? — спросила Саша. — Я не предам свой народ на основании одних подозрений.
По пальцам рассыпались густые шелковистые пряди — коса расплелась сама собой. Пантера пришла в восторг при виде такой красоты. Впрочем, даже это не заставило Лукаса выбросить из головы боль и смерть.
— Мы с Дорианом были вместе, когда он почуял неладное. Мы, должно быть, дышали убийце в затылок, когда приехали к Кайли домой.
Увиденного там хватило, чтобы Лукас поверил: зло может быть живое существо. Если Саше нужны доказательства, они у него есть — целых семьдесят девять, сочащихся кровью и ужасом.
В неотрывно глядящих на него таинственных глазах светилось выражение, которое Лукас хотел бы посчитать за сочувствие.
— Поэтому Дориану так плохо. Он думает, что если бы поторопился…
Уже не удивляясь такому пониманию эмоций, которые движут людьми и верами, Лукас кивнул:
— Когда мы приехали, тело Кайли еще не остыло, но она была мертва… а убийца исчез. Однако там остался его запах, который мы ни с чем не могли перепутать.
А еще едва заметные психические вибрации, которые уловил один Лукас — все благодаря тому же чутью, которое предупреждало его, когда Пси прибегали к своим способностям. Этими подробностями делиться с Сашей он не стал, хотя и был почти уверен, что она больше походит на веров, чем на тех, кого называет своим народом… Но как альфа он должен удостовериться в этом на сто процентов.
— Это все доказательства, что у вас есть?
Лукас перестал играть с ее волосами.
— Он всю ее искромсал. Ровно. Аккуратно. Без колебаний. Без ошибок. Ни один порез не был глубже или длиннее остальных. Ровно семьдесят девять штук.
— Семьдесят девять.
— Как и в последних четырех убийствах.
Эту информацию Пси утаить не смогли. Они не учли, что старшая сестра патологоанатома из Аризоны замужем за вером. Сестры были очень близки — искалеченным разумам Пси не понять уз крови. Доктора Сесилию Монфорд очень разозлила небрежность, которую полиция проявила к ее отчету, так что она вопреки врачебной этике охотно сообщила все детали убийств леопардам Дарк-Ривер.
— Скажите, Саша, — начал Лукас, не позволяя ей отвести взгляд, — можете ли вы представить хоть одно иное существо, порожденное этой планетой, которое способно делать нечто столь омерзительное и при этом строго придерживаться установленного шаблона?
Его голос стал глуше, в нем прорезалось рычание жаждущего мести зверя.
— Ни на одном из пяти тел, о которых нам удалось собрать информацию, у него ни разу не дрогнула рука. Убийца резал женщин на части так, будто они были всего лишь лабораторными крысами. И всякий раз смертельным оказывался лишь самый последний удар.
Ярость затопила Лукаса, побуждая выместить кипящие эмоции на Саше. Он в жизни не обидел ни одну женщину, но то, с каким спокойствием она выслушивала рассказ о жуткой насильственной смерти восьми девушек — девушек, у которых была своя жизнь, которые были любимы — это выводило Лукаса из себя.
— Ах да, еще вскрытие показало, что их мозги превратились в месиво, хотя ни одного повреждения черепа так и не обнаружили. Кто, кроме Пси, мог это сделать, Саша? Кто?
Она хотела встать, но Лукас поймал ее за талию и не позволил подняться с дивана.
— Куда это вы собрались?
— Вы позволяете эмоциям управлять собой. Возможно, нам стоит продолжить беседу, когда вы успокоитесь.
Ее слова прозвучали ровно — именно так могла говорить любая другая Пси, — но Лукас расслышал в голосе Саши дрожь. Едва уловимую, ее не заметил бы никто, кроме вера, рожденного альфой. Волна раскаяния смыла гнев зверя.
— Простите, милая. Я этого не хотел — выплескивать на вас свою злость.
Ладонь поднялась по ее спине до затылка, снова зарываясь в кудри.
— Это понятная реакция. — Саша оттолкнула удерживающую ее руку, но не достаточно сильно, чтобы посчитать этот жест за пылкий протест. — Я представитель расы, которую вы считаете виновной в смерти вашего сородича и в том, что происходит теперь с Дорианом.
Лукас погладил большим пальцем теплую кожу на шее, наслаждаясь ее мягкостью. Зверь уже понимал, что с ним делает Саша, но мужчина еще не был готов принять правду.
— Я не считаю, я уверен, что Пси виновны.
— Может, убийца и в самом деле из Пси, но у вас нет доказательств, что Совет имеет к нему хоть какое-то отношение.
Саша оттолкнула его руку.
Пантера зарычала, но мужчина знал, что не стоит давить на Сашу, иначе она снова спрячется в свой панцирь.
— Совет — единственная организация, способная скрыть преступления такого уровня. Советники должны все знать.
— Нет, — возразила Саша, не отводя от него своих дивных мистических глаз. — Назовите хоть одну реальную причину, по которой они могут покрывать убийцу?
— Что Совет считает главным достоинством вашей расы? И за что постоянно упрекает нас — веров и людей?
— Отказ от насилия, — наконец произнесла она. — Среди Пси нет серьезных преступников, в отличие от других рас.
— Так принято считать. — Лукас подвинулся ей за спину, так что Саша оказалась между его бедрами.
— Если люди узнают, что это ложь, то пьедестал, на котором стоит ваше общество, рухнет, и вместе с ним — Совет.
— Моя мать — Советник, — беспомощно прошептала Саша.
Лукас почти забыл об этом.
— Мне жаль, Саша. Наверняка ей известна вся правда.
Саша покачала головой, разметав мягкие кудри.
— Нет. Она сильная и безжалостная, но вовсе не злая.
Глава 11
«Злая». Необычное слово для Пси.
— Никита любит власть. Если Совет падет, она лишится ее. — Лукас погладил Сашу по щеке костяшками пальцев. — Подумайте об этом.
— Мне нужно время.
— У вас его немного. Обычно он убивает через семь дней.
— Семь дней пыток.
— Верно.
Над ними сомкнулась тишина, даже лес перестал шептать. Словно весь мир затаил дыхание. Лукас продолжать ласкать затылок, щеки, подбородок Саши. Ее кожа была точно теплый шелк.
— У вас нет права на прикосновение, — сказала она спустя целую вечность.
— А если бы я сказал, что хочу иметь это право?
Лукас не убрал руку, не перестал гладить Сашу — как сделал бы, будь она женщиной-вером, от которой он попросил слишком многого. Он рисковал, все ей рассказывая, но выбора не было. Она их последний шанс.
— Когда дело касается Пси, это право бесполезно. Мы ничем не можем на него ответить. — Голос Саши прозвучал надломленно.
Лукасу не нравилось видеть ее такой — печальной и обессиленной. От чувства вины сжималось сердце. Его не должна грызть совесть за то, что он делает. Это все ради Стаи. Такова цена, которую платит альфа. И впервые Лукаса эта цена не устраивала, он презирал себя, что приходится мучить Сашу.
Он подвинулся еще ближе, решив, что звериная игривость поможет несколько возместить ущерб. Они говорили о смерти, тьме, зле и ужасе. Но ведь далеко не это в их жизни было главным. Если Лукас хочет вытащить Сашу из панциря Пси, который она носила как вторую кожу, надо не придавливать ее грузом вины и боли, а показать ей светлую сторону эмоций.
— Интересно, был ли прав Дориан?
Саша повернула к нему голову:
— В чем?
— Он говорил, что спать с Пси — все равно что развлекаться с бетонной балкой.
— Понятия не имею. — Она расправила плечи.
— Никогда не спали ни с кем из ваших?
— Зачем? Если для зачатия ребенка, то куда эффективнее сделать это с помощью медицинской процедуры. — Саша заговорила совсем сухо, точно провоцируя его.
— А как же развлечения?
— Я Пси, помните? Мы не развлекаемся. — Пауза. — В любом случае, я не вижу в сексе никакого смысла. Это совершенно бесполезное занятие.
— Не попробовав — не узнаете, милая.
Лукас едва сдержал улыбку. Саша, выпрямив спину, говорила как по учебнику… будто читала эти слова наизусть.
— Крайне маловероятно, — сказала она, словно убеждая саму себя. — Кажется, мне пора, уже больше пяти утра. — Она посмотрела на свои часы.