— Здравствуй, Дориан.
Его глаза были такими чисто-голубыми, что не верилось, какая за ними может скрываться тьма.
— Ты что-то сделала со мной.
Не обвинение, просто констатация факта. Гнев, которого Саша ожидала, никуда не делся, но теперь он кипел глубоко внутри, не выплескиваясь на нее.
— Не знаю, что я сделала, если вообще что-то делала, — сказала она, чувствуя комок в горле. Она уже убедила себя, что случившееся было чем-то вроде галлюцинации, реакцией ее воспаленного мозга. Но что, если?..
Дориан дотронулся до ее щеки кончиками пальцев. Непривыкшая к чужим прикосновениям, не считая Лукаса, она вздрогнула. Дориан прищурился и отдернул руку.
— Не трогать?
— Я не вер. — Саша знала, что говорит слишком холодно, но как же ему объяснить? — То, что для вас в порядке вещей… для меня сложно.
К ее удивлению, он вдруг обхватил ее лицо обеими ладонями и посмотрел в глаза.
— Я хочу заглянуть в тебя, — сказал он. — Увидеть, есть ли у тебя сердце, есть ли душа?
— Мне тоже хотелось бы это узнать. — Хотя Саша была не так уж и уверена. Что, если за время обучения их выжгли из нее?
— Дориан, — неожиданно донесся из-за ее спины голос Лукаса. В нем слышалось предупреждение, но Лукас не стал подходить ближе. В этом не было необходимости. Его власть чувствовалась в воздухе, которым он дышал, источалась ароматом с его кожи. Он был альфой, и, кажется, теперь Саша начинала понимать, что это значит.
— Саша, я ведь не делаю тебе больно? — Дориан убрал руки.
Она чувствовала его жажду, его тоску, его вину. Подавшись вперед, она положила ладонь ему на плечо.
— Ты делаешь больно только самому себе.
Его боль спуталась в тугой узел, который с каждым днем становился все больше. Саша боялась, что однажды он раздавит Дориана, если тот не сумеет выплеснуть свои чувства.
— Не надо, Дориан. Хватит наказывать себя за чужие преступления.
На миг он смежил ресницы, а когда снова открыл глаза, то Саша увидела в них кровавую пелену ярости, которая им двигала.
— Только когда он умрет. Вот тогда мы об этом поговорим.
Саша отпустила его и обернулась к Лукасу, умоляюще глядя на него. Он покачал головой. Никто не сможет помочь Дориану, пока тот сам не захочет.
— Готова ехать? — спросил Лукас.
Пригладив свой костюм, который Тамсин привела в порядок, Саша кивнула.
— Да.
В уголках сознания зашевелился страх. У Энрике наверняка повсюду шпионы. Он только и поджидает, когда же она снова окажется в поле его зрения.
— Мне нужно что-то им сообщить, раз уж предполагается, что я всю ночь работала с тобой бок о бок. Они наверняка рассчитывают, что мне удалось собрать какую-то информацию.
Лукас подошел к ней, и хотя он до нее не дотронулся, Саша почувствовала его близость. Словно ее тело узнавало его, тянулось в его объятия, хотя они всего-то и поцеловались один раз. Глядя в лицо, отмеченное шрамами, она спрашивала себя, не умеет ли он читать, что творится у нее в сердце?
— Можешь потянуть время?
Лукас провел костяшками по ее щеке и ниже — по шее, плечу, руке — и в конце концов сплелся с ней пальцами.
Дориан шагнул ближе:
— Вы это о чем?
— Мне приходится шпионить, — сказала Саша, слишком уставшая, чтобы юлить. — Предполагается, что я должна собрать как можно больше информации о верах и передать ее матери и Советнику Энрике.
— А откуда нам знать, что ты этим не занимаешься? — с порога послышался требовательный женский голос.
Обернувшись, Саша встретила подозрительный взгляд Рины.
— Никак. Но без меня в ПсиНет вам не попасть.
Блондинка подошла ближе, встав возле Дориана:
— А ты не лжешь нам, Пси?
Она опасливо покосилась на Лукаса.
Тот сжал Сашину ладонь.
— Рина, ты ставишь под сомнение мое решение?
— А ты уверен, что поступаешь правильно? — с вызовом бросила ему та. — Ты привел в наше убежище Пси, зная при этом, что она шпионка.
— Тихо, Рина, — осадил ее Дориан.
Она лишь стиснула кулаки.
— Почему это? Мне что, даже спрашивать ни о чем нельзя?
Лукас выпустил руку Саши.
— Между «спрашивать» и «позволять себе слишком многое» очень тонкая грань.
— Я имею право знать, что происходит.
Она смотрела только на Лукаса, Саша ее больше не интересовала. Все прекрасно знали, кто в комнате представляет наибольшую опасность, и чье внимание сейчас сосредоточено исключительно на Рине.
— Нет, не имеешь, — отрезал Лукас. — Ты стала воином всего несколько месяцев назад. Твой ранг в Стае такой низкий, что ты не имеешь права даже участвовать в этом разговоре.
Сашу поразило то, как он это сказал. Она еще никогда не слышала, чтобы Лукас говорил столь властно, почти жестоко. Он ударил Рину по ее самому больному месту — гордости. Дориан тем временем встал возле альфы. Рина осталась в одиночестве.
— Лукас, — с дрожью в голосе начала она, — зачем ты так?
— Потому что я понял, что быть к тебе снисходительным — большая ошибка. — Он зажал пальцами ее подбородок. — Ты не заслужила право говорить со мной таким тоном. Поняла?
Рине на глаза навернулись слезы. Саша вдруг поняла, что вся смелость девушки была лишь маской. Почувствовав к ней жалость, она подалась вперед, но полный ярости взгляд Лукаса заставил ее замереть на середине движения. Он снова повернулся к Рине.
— Ты воин низшего ранга, — повторил он. — Твоя задача — выполнять приказы. Дориан, где она сейчас должна быть?
— На посту вместе с Баркером с левой стороны дома. — Голос Дориана был еще жестче, чем у Лукаса, он почти дрожал от сдерживаемого гнева.
— Так значит, ты даже приказы не умеешь выполнять. — Лукас выпустил ее подбородок. — Считаешь, мы поставили тебя там развлекаться?
Рина беззвучно покачала головой. Саша чувствовала исходящие от девушки волны унижения и потрясения. Уже одно это означало, что с ней никогда не говорили подобным тоном. Не в силах молчать и дальше, она сказала:
— Думаю, уже хватит.
— Не вмешивайся. — Отметины на лице Лукаса четко проступили на коже. — Это дело Стаи.
То, как небрежно он от нее отмахнулся, вызвало у Саши такую боль, что ее невозможно было выразить словами.
— И ты всегда решаешь проблемы, унижая других?
— Это тебе не чистенький идеальный мир Пси. Иногда без жестокости не обойтись. — Он снова посмотрел на Рину. — Это уже не первый раз, когда ты ослушиваешься прямого приказа. Хочешь независимости? Я разрешаю тебе уйти из Стаи.
Рина затрясла головой:
— Нет, — прошептала она.
— Тогда делай, что тебе велят. — Он обернулся к Дориану. — Передаю ее под твое командование. И не спи с ней, как Баркер. Кажется, это отразилось на его отношении к ней.
— Не переживай. Испорченные девчонки не в моем вкусе.
Саша увидела, как Рина заливается краской, а ее нижняя губа начинает дрожать.
— Вы двое, хватит!
— Дориан, забери Рину. И дверь закрой.
Не произнеся больше ни слова, те вышли. Саша дождалась, когда хлопнет дверь, чтобы высказать Лукасу все, что думает:
— Как ты мог так с ней поступить? Она же не сказала ничего особенного, чтобы растаптывать всю ее гордость.
— Она поставила под сомнение мой авторитет.
Лукас потянулся к Саше, но она отстранилась. Он стиснул зубы.
— Что, на это ни у кого нет права? Никто не может тебя критиковать?
— В Стае есть те, кто проливал за меня кровь, кто, не задавая вопросов, отправлялся по моему приказу в самые опасные места. Вот они заслужили право говорить все, что обо мне думают. — В зеленых глазах мерцал гнев. — Клей, Мерси, Вон, Тэмми, Дориан, Нейт, Дезире, Киан, Джейми и даже этот идиот Баркер — они могут оспорить мои решения. Но не Рина.
— Почему? — Саша все еще злилась из-за того, как он повел себя с девушкой — слишком это походило на то, как обращались с ней самой, чересчур слабой для кардинала, недостаточно могущественной и не имеющей никакой важности. — А как же тогда семья?
— Даже в семье есть своя иерархия.
Лукас так стремительно сгреб Сашу в объятия, что она и шелохнуться не успела. Она застыла, раздумывая, не пора ли продемонстрировать альфе, что у нее в запасе тоже есть парочка трюков, о которых он не подозревает.
— И от того, как эта иерархия соблюдается, зависит безопасность всей семьи.
Слова Лукаса заставили ее задуматься.
— Если она бросит тебе вызов сейчас, и ты ей это простишь, то она может не выполнить приказ, когда это будет необходимо.
Сердце под ее щекой билось гулко и размеренно — еще одно свидетельство силы Лукаса.
— Да. — Злость в его голосе несколько утихла. — Сегодня она покинула пост. Это могло бы привести к чьей-то смерти, если бы в лесу нас поджидал враг. — Лукас прижался подбородком к ее волосам. — Из таких, как Рина — сильных и независимых — выходят отличные солдаты, но вот контролировать их чрезвычайно сложно. Если я позволю им делать все, что заблагорассудится, начнется хаос.
— Ты был таким грубым.
Саша сдалась своему желанию и обхватила Лукаса. Впервые в жизни ей не приходилось тревожиться о разоблачении. Лукас все знает. И что самое замечательное, вовсе не считает ее изъян недостатком.
— Раньше я был с Риной мягок, думал, что она сломается, если я буду обращаться с ней иначе. Но теперь она достаточно взрослая, чтобы соблюдать дисциплину. Если она не справится, значит, воин из нее никудышный, и нам придется понизить ее в ранге.
Такой простой подход потряс Сашу.
— Похоже, вы не так уж и отличаетесь от Пси — у вас тоже выживают лишь сильнейшие.
— Нет, милая Саша. — Он провел рукой по ее волосам. — Мы очень отличаемся.
Нежное обращение ощущалось еще одной лаской.
— И чем же?
— Слабых мы не изгоняем, — ответил он — Не истребляем тех, кто не похож на остальных. Да, ранг воина очень высок, но, например, Тэмми стоит ничуть не ниже, пожалуй, даже на одной ступени со стражем. А иногда она может приказывать самому альфе.
— Стражи? — переспросила Саша — она не знала, что означает это слово.