— Больно надо, — нарочито хмыкнула.
— Все, Сойка, в кафе.
Двое устремились в Гриль-хаус, тот расположился на оживленной улице с широким проспектом. Погода стояла чудесная, терпимо жарко, дороги свободные, все же разгар рабочего дня. Да и народа совсем немного.
Ребята вошли в кафе, выбрали столик, что поближе к кондиционеру.
— А тебе не влетит на работе?
— Я заранее отпросился, все в порядке.
Они заказали по отбивной с картофельным пюре и по большому стакану лимонада.
Когда же официант откланялся, между ними повисло неловкое молчание. Жарик все смотрел в окно, о чем-то усердно соображал.
— Слушай, Паш, — выдернула его из мыслей. — Если не хочешь говорить о вас с Марькой, не надо. Я ж не настаиваю, это ваше личное. Меня другое смутило и даже обидело.
— Что же? — взгляд стал напряженным.
— Твое отношение ко мне. Раньше ты так себя не вел. А сейчас стараешься прикоснуться, всегда готов приехать, сопроводить, на батлах встаешь со мной. Притом ты знаешь, что Маря с ума по тебе сходит, ревнует к каждому столбу. Если ты решил таким образом ее раззадорить, то получается, подставляешь меня. Она же не дура. И другие не дураки.
— Ок. Твоя прямота она, знаешь… Но это правильно, — сделал глубокий вдох. — С Марей у нас все непросто. Ее гиперопека, истерики на пустом месте, ревность, как ты сказала, к каждому столбу. Это невыносимо. Мы уже месяца три нормально не можем общаться. Я думал, она за все время нашего знакомства перебесилась, но нет.
— В чем видишь причину?
— По ее мнению вся причина во мне, естественно.
— Ну, а ты как считаешь?
— Наверно, потому что не тороплюсь с ее переездом ко мне. Помнишь, мы говорили об этом, — и Саня кивнула, — дело не в страхе сделать следующий шаг. Дело в нежелании делать этот шаг. Я не хочу с ней жить, вот и все.
— Раз, так… смысл быть вместе?
— Вот и я задаюсь этим вопросом. Ее вездесущность поначалу радовала, помогла отвлечься, — тут он бросил боязливый взгляд на подругу и добавил, — от проблем. Но потом… Скажешь, я типичный козел, который не ценит заботу?
— Да ничего я не скажу. Вы просто разные, это факт. Но с чем связано то, как ты стал вести себя со мной? — прищурилась даже.
А Жарик закусил губу и вдруг покраснел. К его радости в этот момент подошел официант c заказом.
В конце Паша порывался заплатить по счету, но Саша настояла на «каждый сам за себя». И еще один явный намек с его стороны. Обратно ехали, молча. А стоило выйти из метро, как раздался звонок мобильного Александры, второго мобильного. Девушка нехотя достала телефон.
— Алло, — ответила довольно тихо.
«— Ты мне нужна, детка» — раздался слащавый голос на другом конце.
— Я не помню адрес. Сбрось смс.
«— Потом, как-нибудь. Сейчас не нужно, я у твоего дома.»
— Чего? — резко остановилась, из-за чего Паша в нее врезался.
— Ты в порядке? — Жаров так и стоял вплотную, обхватил притом девушку за талию.
— Да, все хорошо, — убрала от уха телефон. Когда же снова поднесла, Дар отключился. — Блин.
— Сань, в чем дело?
— Да, ни в чем.
Саша начала хаотично соображать, как поступить. Расстаться с Пашей сейчас или позволить довести себя до подъезда. В любом случае, если этот гад увидит ее в компании сильного парня, может, поумерит пыл. Так и порешила.
Двое подошли к дому, Саня тут же метнула взгляд на хамер, что стоял на придворовой парковке.
— Ну, пришли, — улыбнулась девушка. — Дальше я сама.
— Уверена? — не выдержал друг и положил руки ей на плечи. — Не заблудишься по дороге к лифту?
— Если заблужусь, сразу наберу.
— Ладно. Хороший сегодня день выдался. И у тебя все получится, они позвонят.
— Спасибо, Паш.
Засим Жаров обнял Сашу и по-дружески чмокнул в лоб:
— До встречи, Сойка.
— Давай.
Стоило парню скрыться за углом дома, как девушка села на лавку у подъезда и воззрилась на хамер. Прошло пять минут, десять. Наконец-то дверь авто открылась. Дар вылез и облокотился на дверь. За очками было неясно, какое настроение у художника.
В итоге Саша сдалась. Этот хмырь уступать не умеет.
— И что все это значит? — спросил Дар, когда она подошла. — Что за игры в гляделки?
— Просто не хочу никуда с тобой ехать, — пожала плечами.
— А придется. Садись.
Удивительно, но за все это время на лице Дара и намека на ухмылку не возникло.
Через полтора часа прибыли к нему. Как же Саше желалось дать ему по морде и уйти, забыть о существовании этого порченого элемента.
— Есть хочешь? — художник бросил ключи на открытую полку шкафа-купе, что стоял в прихожей.
— Нет, благодарю. Сыта.
— Тогда иди в душ. Ванная на втором этаже, вход через мою спальню.
— Не поняла? — очередной раз ему удалось вогнать ее в ступор.
— Ты таскалась по жаре невесть как долго. С потными натурщицами я не работаю. И еще, как помоешься, не вытирайся и не одевайся. Сразу иди в мастерскую.
— Что-то я не припомню, чтобы в тот раз…
— Это будет новая картина. Ту я дописал, но она получилась неудачной.
Саша поднялась наверх, отыскала его спальню. Черно-белая мебель, ничего лишнего. Кровать, обитая белой кожей, две тумбы, комод, телевизор на стене и две двери. Первый раз девушка ошиблась, открыла и попала в гардеробную. Одним словом — педант. Все шмотки разложены и развешаны строго по цвету с назначением. И сразу вспомнился отец, он так же помешан на порядке. Выдрессировал мать, что она боится футболку положить рядом с майкой.
— Потерялась? — раздалось за спиной, а Саша аж взвизгнула.
— Какого черта? — тут же развернулась. — Да, ошиблась дверью. У тебя тут табличек не висит.
Дар смотрел на нее по-прежнему с самым серьезным выражением лица, что уже совсем не нравилось и начинало пугать. Хотя, разве она переставала бояться?
— Иди за мной, — и устремился ко второй двери, открыл ее.
Они оказались в просторной комнате. Стены облицованы где-то крупной плиткой, где-то мозаикой, здесь была ванная с прозрачным бортом, отдельно стояла душевая кабина, рядом мойдодыр супер-пупер дизайнерский, чуть дальше унитаз. Это ж надо? Совместный санузел! И как этот чистюля на такое решился?
— Выбирай, — покосился на девушку. — Душ или ванна?
— Душ.
— Чудесно, тогда вперед.
— При тебе? — уставилась на него. — Серьезно?
— А что такого? Голой я тебя уже видел, даже трогал, — наконец-то губы тронула привычная наглая ухмылка.
Услышав это, Саша на автомате замахнулась и хотела влепить уроду пощечину, но он перехватил руку.
— Но-но-но… это лицо не терпит побоев. Раздевайся уже, не тяни кота за кохонес, детка.
— Пожалуйста, — посмотрела на него уставшим взглядом. — Выйди.
— Я бы с радостью, хотя нет, вру… Александра, мне нужно настроиться на нужный лад, для чего хочу видеть, как ты раздеваешься, — сбросил с ее плеч бретельки комбинезона, — идешь в душ, моешься. Трогать я тебя не буду.
— Уже тронул.
А он поднял руки вверх и отошел назад, затем сел на металлическую скамейку.
— Ты сгоришь в Аду, — пробормотала Саша и начала раздеваться.
— После такого зрелища и в Ад не страшно, — усмехнулся.
Саня сняла джинсовый комбинезон, оставшись в майке и трусиках. Она так и хотела зайти в душевую, но Дар не разрешил. Пришлось, очередной раз, переступив через себя, снять остальное.
— Жаль, — хмыкнул негодяй.
— Что жаль?
— Не прислушалась к моей просьбе относительно волос на лобке.
— Иди ты со своими волосами, — немедленно развернулась и пошла в кабину.
— Прозвучало двусмысленно.
Просторная душевая, все начищено до блеска, ни намека на воду, ни капельки. Больной фрик. Девушка покачала головой и повернула ручку смесителя. Вода полилась сверху, причем холодная. От неожиданности Саша подпрыгнула и прижалась к стенке.
Вдруг дверца отъехала в сторону.
— Я же сказал, мне надо видеть тебя, — Дар прислонился к каркасу.
А Саня обдала его ненавистным взглядом, после чего настроила воду. Художник смотрел на нее с явным изломом в брови. Вода бежала по стройному телу, небольшая грудь возбуждала видом напряженных сосков. Темные волосы налипли на спину, плечи. И вот девушка выдавила в ладонь немного геля для душа, принялась растирать ароматную пену по коже. Дар тогда прислонил руку к губам и закусил ноготь на большом пальце, а взгляд притом стал темный, хищный. Саша в свою очередь старалась на него не смотреть.
— Ты забыла помыть между ног, — кое-как выдавил из себя.
— Долбаный извращенец, — сейчас она уже не выдержала и толкнула его в грудь, после чего захлопнула дверцу.
Дар же вернулся на лавку. Ему не хватало воздуха, хотелось раздеться, зайти к ней и взять. И пусть сопротивляется… все они сначала сопротивляются, а потом, что называется, добавки просят. Он бы ее трахал долго, нежно, грубо. Член тем временем уже не помещался в трусах, отчего пришлось поправить хозяйство. Надо умыться, иначе беды не миновать. Нельзя ее трогать, а то сбежит и не вернется. И девчонке уже будет плевать на все его угрозы.
Однако, когда она вышла из душа распаренная, мокрая и такая, черт побери, красивая, желание накатило с новой силой. Дар стиснул зубы и вышел из ванны. Может, передернуть по-быстрому? Чтобы в себя прийти. Но тогда пропадет запал.
Саша вошла в мастерскую и застыла в ожидании дальнейших указаний.
— Садись на диван, — бросил, не оборачиваясь.
Холст занял положенное место, как и прочий инструмент художника. Дар посмотрел на нее все тем же хищным взглядом. А Саша видела это, видела, как желваки ходят на скулах, как дышит часто. Неужели не справится с собой? Или на то и расчет?
— Сядь на подлокотник, одну ногу поставь на пол, а вторая пусть будет согнута в колене и стоит на диване.
Поза подразумевала весьма откровенное положение. На сей раз, он захотел, чтобы она сидела с раздвинутыми ногами. С широко раздвинутыми ногами. Только препираться бесполезно. Саша села на подлокотник, благо мягкий и округлый, затем расставила ноги, как он попросил.