— Прости, — обхватил ладонями ее лицо, — неудачно и не к месту, согласен. Больше не повторится.
— С чего вдруг такая покладистость? Откуда? Я не верю тебе. То деспотичный, педантичный сумасброд, то весь такой душка. В чем твой интерес? Чего ты хочешь, Дар?
— Тебя я хочу, глупая. Всю, целиком и без остатка. А еще до безумия хочу, чтобы ты хотела меня. Уж прости за тавтологию. А сейчас дай мне гель для душа.
— Снова собрался меня мыть? — вскинула брови.
— О, да… Но уже по-новому.
От его слов и столь проникновенного взгляда у Саши внизу живота все сжалось. Дар тем временем вылил себе на ладонь немного геля и приступил. Начал с шеи, потом спустился к груди и сконцентрировался на ней. Скользил, сдавливал, сжимал между пальцами соски, но из-за мыльной пены, все происходило быстро и в то же время возбуждающе. Этакие пощипывания, которые отдавались в тело электрическими разрядами. И Саше уже не терпелось поскорее ощутить его пальцы у себя между ног, чтобы они так же ласкали, пощипывали. Ее же руки потянулись к мужчине. Впервые. Она обхватила давно как поднявшийся член, второй ладонью накрыла головку, начала аккуратно водить по ней.
— Мы так не договаривались, — кое-как выдавил из себя, поскольку ее касания немедленно довели до исступления. Еще чуть-чуть и он кончит, но еще не время.
Сейчас же развернул девушку к себе спиной, а мыльная рука спустилась к ягодицам, затем палец оказался на промежности и вот, уже массирует попу. Саша задышала глубоко. Это было ново, необычно, но приятно. И стыдно. Благо, Дар не проникал внутрь, ласкал снаружи, иногда надавливал.
— Давай смоем с тебя пену, — прошептал у самого уха.
Спустя мгновение вода полилась ей на голову.
— Теперь моя очередь, — Дар усмехнулся, глядя на готовую уже сейчас кончить Сойкину.
Пока она стояла, прислонившись к стенке кабины, Дар быстро помылся. Он не стеснялся, совсем. И это оказалось чертовски возбуждающе.
В кровать вернулись мокрые. Художник подхватил Сашу и поставил на кровать.
— Повернись ко мне попой, — поцеловал в губы.
— Что ты задумал?
— Ничего такого, что могло бы тебе не понравиться.
Саша послушалась и развернулась к нему спиной, после чего Дар толкнул ее вперед. Сойкина оказалась на четвереньках. Мужчина коснулся губами поясницы, потом спустился ниже. И вдруг Саша ощутила его язык прямо там.
— Дар, перестань. Мне не по себе.
— Чего ты боишься?
— Что это неприятно. Тебе.
— Мне? — усмехнулся. — Вот об этом точно не беспокойся. Я хочу, чтобы ты испытала новое удовольствие. Расслабься, Саш, — снова опустился к попе.
Горячий язык обхаживал анус то медленно и легко, то быстро и настойчиво. А чтобы Саша успокоилась, Дар ввел указательный палец во влагалище, начал ласкать. Когда девушка уже стонала и все глубже проваливалась в состояние странного блаженства от не менее странных ласк, художник проник языком в попку. Тут уже Саша не выдержала. Палец Дара ощутил вязкую влагу, а язык — сильные сокращения.
— Вот видишь, — перевернул ее и уложил на спину. — А ты боялась.
— Я хочу тебя, — коснулась рукой его твердого члена, — Дим.
Услышав свое имя, Дар даже оторопел. А через мгновение уже страстно целовал свою Сойку и двигался куда быстрее, чем вчера.
— Саня, — произнес на выдохе, когда оторвался от желанных губ.
— Что? — обняла его за шею, прижала к себе.
— Я люблю тебя.
Эти слова вызвали шок. Саша уставилась на него круглыми глазами. Дар же еле успел выйти из нее, и сперма хлынула на живот, попала на грудь. Художник смотрел на девушку и не мог понять, о чем та думает, какая будет реакция на признание. Затем взял простыню.
— Надо убрать с тебя следы полового преступления, — неуверенно улыбнулся и помог вытереться.
А Саша так и лежала, не сводила глаз с человека, которого вот совсем недавно ненавидела, причем яростно.
— Скажи хоть что-нибудь, — сел на край кровати. Да уж… видимо поторопился.
Но слов не последовало. Вместо ответа, Саня встала, забралась к нему на колени и обняла.
Весь день Саша ходила как в воду опущенная. Слова Дара о любви сначала вызвали шок, трепет, эйфорию, а потом все произошло как на американских горках. И эйфория сменилась подозрительностью, недоверием, непониманием происходящего.
Зачем принуждать, шантажировать, унижать, если любишь? И зачем он вообще ляпнул про любовь? Чтобы что?
Пока Дар был занят в мастерской со своей новой картиной, Саня сбежала на море. Хотелось поплавать, полюбоваться побережьем. Слишком много стало художника в ее жизни. Сначала он практически силой завладел телом, а сейчас и в голову влез, да так, что кроме как о рублевском засранце больше и думать ни о чем и ни о ком не получалось.
Девушка лежала на песке, волны ласково накатывали на ноги, оставляя на них пену. И только Саша закрыла глаза, как представила его. Это уже невыносимо просто… И ведь дураку понятно, отношения с ним недолговечны, вот совсем. Здесь Дар решил развлечься, пощекотать себе нервы, поиграть в любовь. Как-никак, обстановка располагает — море, солнце, романтика.
После двухчасового плавания и валяния на пляже, Сойкина вернулась в дом. Хорошо бы потренироваться еще, да только сил не осталось. Она поднялась на второй этаж, чтобы принять душ, вдруг услышала разговор Дара с кем-то. Подкравшись к двери мастерской, увидела художника. Он сидел напротив стола, на котором стоял ноутбук. Общался Дар по скайпу с пожилым мужчиной.
— Рад за тебя, очень рад. Выглядишь посвежевшим, — произнес старик с улыбкой. — Как отношения с натурщицей? Нашли общий язык?
— Надеюсь, что да, — Дар выглядел расслабленным, тоже улыбался.
Интересно, с кем он разговаривает?
— И как? Работа кипит?
— Кипит. Но я снова пишу абстракции.
На что мужчина покачал головой:
— Ничему тебя жизнь не учит. Рядом молодая, красивая девушка, а ты опять со своей мазней.
— Не переживай. Я и молодую красивую девушку пишу, и про мазню не забываю.
— Ну, смотри, Дим.
Тут Саша хотела обратно пойти, как скрипнула половицей, да так громко, что аж замерла на месте.
— Сойка? — обернулся Дар. — Ты вовремя. Или сюда.
— Я? Нет, нет… Я это… туда.
Но он поднялся, подошел, как всегда взял за руку и повел к столу. И вот Саша уже сидит перед ноутбуком.
— Познакомься, дед. Это Саша. Саша, — посмотрел на девушку, — это сам Кравчик Николай Викторович. Дорогой дед и по совместительству злобный критикан моего творчества.
— Приятно познакомиться, Александра, — расплылся тот улыбкой. — Да вы просто само очарование.
— И мне приятно, — засмущалась Саша. — Спасибо…
— Дима не буянит? Вам хорошо вместе? — потом как-то осекся и добавил. — Работается.
— Все хорошо. Дар держит себя в руках, — кажется, она покраснела уже всем телом.
— Когда вернетесь в Москву, жду в гости. Я должен увидеть вас вживую, не каждая девушка способна сделать то, что вы сделали с моим зловредным внуком.
— Ой, а что я с ним сделала?
— В человека превратили. И чувствую, без волшебного поцелуя тут не обошлось.
Это стало последней каплей, Саша уже не знала, куда себя деть, потому Дар пообещал деду обязательно навестить его по приезду и поспешил прекратить беседу.
— Ты чего? — закрыл крышку ноутбука и посмотрел на Сойкину. — Никогда еще не видел такого уровня красного, — усмехнулся.
— Дар…
— Стоп, стоп, стоп… Разве не Дима? Снова Дар?
— Ты ему рассказал о нас? Он знает, что мы…
— Мы что? — уставился на нее с искренним любопытством.
— Ну. Спим.
— А мы просто спим вместе? Без отношений, без чувств… просто трахаемся? — вдруг завелся.
— Перестань. Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Чувства, отношения… любовь… Ты хоть знаешь смысл этих слов? — тоже вспылила. Все же эти вопросы изъедали ее с самого утра.
— Нет, Сойкина. Не знаю. Просто говорю, что в мою больную голову взбредет, — резко встал и вышел из мастерской.
— Блин, — откинулась на спинку кресла.
Дар обиделся, ибо к ужину не спустился. Все эти часы проторчал частично у себя, частично в мастерской. А Саша начала корить себя, на этот раз за несдержанность. Вот надо было все так испортить? Но с другой стороны, почему он не объяснился? Почему сразу окрысился? Девушка поужинала в одиночестве, посмотрела пару серий любимого сериала на смартфоне, после чего пошла к себе. Только уснуть не получалось. Ворочалась, ворочалась. В итоге села в кровати. И почему он не пришел? Всегда же вваливается, когда не просят. Неужели, прямо уж так обиделся на ее слова?
Еще и голова разболелась. И неспроста. Через полчаса послышались раскаты грома, а следом пошел дождь. В комнате стало еще тоскливее. Саня тогда приняла душ, чтобы унять боль, затем накинула на себя тунику и вышла из спальни. Чтобы закрепить эффект прохладной воды, надо было таблеточку выпить.
Но по дороге не выдержала и заглянула в комнату художника. Тот спал в своей кровати. И, очевидно, десятый сон видел. Лежал в одних трусах поверх покрывала. Вот же лось здоровый. Но как же хочется дотронуться до этого лося. Саша подкралась к нему, по-кошачьи забралась на кровать и застыла.
— Дим? — прошептала чуть слышно. — Не спишь?
— Конечно, не сплю, — пробубнил сонным голосом. — Не видишь, рисую.
— Почему не спустился вниз?
— А зачем?
— Ну, прекрати… ведешь себя как ребенок. Просто мне нелегко. Мне страшно. После всего, что было, вдруг ты говоришь о любви. Если решил так позабавиться, то…
— Позабавиться? — перевернулся-таки. — Сойка, я никогда и никому еще не признавался в любви. Потому что не любил.
И Саша подалась к нему, но замерла в паре сантиметров от лица.
— Извини, если повела себя грубо, — провела пальцем по его губам.
— Извиню, но только при одном условии, — стянул с нее тунику.
— При каком?
— Если ты пустишь меня сюда, — положил ладонь ей на попу.
— Не офигел ли ты, дорогой мой? — сразу отшатнулась от него. — Откуда в тебе столько настырства?