Саша наведалась в душ, быстро оделась, взяла деньги и поспешила вниз.
Хамер стоял в трех метрах от подъезда, а Дар, прислонившись к капоту, созерцал работу подметальной машины, что неспешно каталась туда-сюда по двору. Александра вышла из подъезда и какое-то время еще стола, не решалась подойти. А он в свою очередь перевел на нее взгляд и тоже не торопился.
— Я хочу вернуть деньги, — все-таки подошла к негодяю. — Сейчас. И хочу получить обратно расписку.
— Уверена? — нагловато ухмыльнулся, затем потянулся к лицу и снял солнечные очки.
— Да. Можешь делать, что хочешь. Хоть все танцевальные группы обойди и предупреди лично.
— Ох, детка… — склонил на бок голову. — Ты такая заводная. Но, нет. Расписку я не верну. А в своем стремлении подпортить тебе жизнь использую всю свою фантазию. Она у меня богатая, поверь. Лучше соглашайся. Я же вчера тебе все объяснил. Только бизнес… — слегка подался к ней, отчего Саша тотчас отшатнулась. — Ты позируешь, я рисую. Потом собираешься и уходишь. Если думаешь, потащу в койку, то — нарочито махнул рукой, — не переживай. Уже неинтересно.
— Тварь, — прошептала чуть слышно.
А он даже внимания не обратил. Дар спокойно открыл дверь машины и изобразил жест, приглашающий внутрь.
— Давай, крошка. Садись. Время зря теряем.
Саша все же села. И пока ехали, ни слова больше не произнесла. Но ехать с ним это еще полбеды, каково было снова оказаться в его квартире. Вот тут на девушку напал мандраж. А из-за того, что не успела позавтракать, еще и голова закружилась. Дар заметил ее состояние, поэтому ловко снял с ее плеча рюкзак, стоило им разуться.
— Ты ела? — спросил на ходу.
— Нет.
— Тогда идем.
— Нет, я не пойду. Хватило с меня сока апельсинового.
Он же развернулся, засунул руки в карманы:
— Так, давай договоримся на берегу. Хочешь того или нет, но тебе придется мне довериться. В тот день я был, скажем так, нетрезв. Поэтому поступил слегка некрасиво. Сейчас же совсем другая песня. И потом, кто тебе мешал поесть дома? Или мы могли бы заехать в кафе по дороге. Но ты промолчала. В итоге стоишь тут в полуобморочном состоянии, совершенно не готовая к работе.
Через десять минут Саша сидела за столом в его «кровавой» кухне, а перед ней на столешнице стояла чашка чая и бутерброд с плавленым сыром. Пришлось съесть. К счастью, после не отключилась. Дар же отправился в мастерскую готовиться. Саня все смотрела на пустую чашку с тарелкой. И что делать? Бросить на столе? Составить в мойку? Помыть? И все-таки решила не то, что вымыть, но хотя бы сполоснуть. Потом отправилась в гостиную. Такая огромная квартира и такая безжизненная, пустая. Вдруг зазвучала музыка, легкий транс.
— Ну, что? Готова? — раздался голос сверху.
Саша подняла взгляд на лестницу, Дар стоял на третьей верхней ступени. Притом босиком, штанины были подвернуты, отчего оголились щиколотки, в мятой майке. Все как тогда. Девушка даже сглотнула.
— Поднимайся… Поглазеть успеешь еще.
Боже мой, это ж надо было так опуститься! И вот же дверь, хватай вещи и беги, беги, не останавливайся. Но Саша сделала глубокий вдох и пошла наверх. В мастерской отвратительно воняло, краской, наверное. Но хотя бы было светло. На мольберте красовался чистый холст где-то метр на метр. А слева от мольберта разместился круглый столик с коваными ножками и стеклянной столешницей.
— Раздевайся, — произнес мужчина невозмутимым голосом.
— В смысле? — опешила Саша.
— А ты что, думала, я тебя в этих балахонах рисовать буду? — и засмеялся. — Детка, я рисую обнаженное тело. Жанр называется ню. Не? Не слышала?
— Нет, — замотала головой. — Голой ты меня рисовать не будешь.
Тогда он подошел к ней, убрал темные мягкие локоны назад. Саша вроде хотела отстраниться, но Дар не позволил, положил руки на плечи и слегка сжал.
— Александра… Хватит ломаться. Это уже не мило и не забавно. Потом почитай в интернете, как работают натурщицы. Даже в художественных классах натурщики раздеваются, а это, между прочим, перед целым коллективом.
— Наверно я бы разделась перед классом, но не перед тобой.
Он же склонился над хрупкой девушкой, взялся за край ее толстовки и снял ту, Саша осталась в майке.
— Дальше ты сама, а то будешь голосить, что я тебя лапаю, — и вернулся к столу с инвентарем.
Какой стыд. И позор… Саня чуть не плача, расстегнула джинсы, затем села на диван и стянула их, после сняла майку. Но осталось еще белье и носки.
— Кстати, — произнес, не оборачиваясь. — Носки можешь не трогать.
— Так ли нужно раздеваться догола? Ты же художник. Подключи свою богатую фантазию, — на последних словах сделала особый акцент.
— Снимай все, кроме носков, — произнес сухо.
Саша дрожащими руками потянулась к бюстгальтеру, а после, закусив до боли губу, сняла с себя трусики.
И Дар развернулся.
— Прекрасно, — довольно кивнул. — А теперь иди сюда, — указал на столик.
Она поднялась с дивана и на ватных ногах прошла к столу. Руками все время прикрывалась, чувствовала себя полностью раздавленной, униженной.
Художник в этот момент взял веревку, Саша как увидела, метнулась в сторону. Но Дар быстро поймал несчастную.
— Куда? — положил руки ей на талию. Нежная горячая кожа… Конечно же, Дар немедленно возбудился.
— Ты… ты…
— Тише, — коснулся ее подбородка и потянул вверх. — Я ничего плохого не сделаю. Но для сюжета мне нужно связать тебе руки красивым таким узлом. Видела когда-нибудь бондаж? Используется для сексуальных игр.
Однако паника захлестнула Сашу, она уже ничего не понимала, не слышала его, только часто дышала и смотрела куда-то в сторону.
— Сойкина? — слегка встряхнул девушку. — На меня посмотри. — Саня с трудом, но перевела взгляд. — Хорошо. А теперь слушай. Я свяжу тебе руки за спиной, несильно. Потом ты пройдешь к столу и ляжешь на него животом вниз. Помнишь? Доверие.
И она закрыла глаза. Дар же отпустил, зашел ей за спину, свел сзади руки и принялся наматывать на них веревку. Как и обещал, связал не туго.
— Вот так, детка. Молодец. А теперь идем, — повел к столу.
Через минуту Саша опустилась животом на прохладную стеклянную поверхность, отчего кожа покрылась мурашками. Ей хотелось плакать, поэтому отвернулась и дала выход слезам. Но это был еще не конец. Дар куда-то сходил, потом вернулся, и нечто колючее коснулось ее ягодиц. Саша вздрогнула.
— Не бойся, это всего лишь цветок. Я пропущу его через веревку и начнем.
Закончив издевательство, Дар устремился к холсту. А Саша аж выдохнула. Она себя ужасно чувствовала, но то, что мерзавец занялся делом и ее не трогает, хоть как-то успокаивало. Целых полтора часа девушка провела в столь неудобном положении. Ноги затекли, как и руки, спина начала ныть.
— Я устала, — произнесла, когда терпеть стало невыносимо.
— Сейчас. Пару минут и закончим.
Эта пара минут длилась точно вечность. Но вот, проклятый художник вернул палитру с мастихином на рабочий стол, после вытер руки и подошел к Саше. Развязал быстро, после чего помог подняться, а у нее сразу ноги подкосились. Дар мигом подхватил миниатюрную девушку.
— Пусти, — процедила сквозь зубы.
— Чтобы ты грохнулась? — презрительно хмыкнул. — В следующий раз обязательно. А сейчас, — донес ее до дивана и посадил, — одевайся. На сегодня достаточно.
— Ты закончил картину?
— Нет, конечно, — уставился на нее таким взглядом, словно она сморозила что-то из ряда вон. — На эту картину уйдет дня три. Сегодня завтра набросок подсохнет, а потом продолжим.
Саша даже не стала интересоваться, чего он там намалевал. Хотелось поскорее одеться и сбежать. Натягивала на себя вещи со скоростью света, а Дар тем временем сходил вниз и вернулся с двумя бокалами и бутылкой вина.
— Держи, — протянул ей, — тебе надо расслабиться.
— Нет, спасибо, — бросила на мужчину ненавистный взгляд. — Урок я усвоила. Ем, пью дома.
— Как хочешь. Кстати, — сел на стул. — Тебе нужно сменить прическу.
— Налысо побриться? А еще что? Брови пинцетом выщипать?
— Не совсем, детка. То, что у тебя на голове меня устраивает и брови вполне себе, хотя, коррекция не помешала бы. Но, я не о том.
— О чем же? — так и замерла.
— Об интимной прическе. Сейчас там ничего нет, а надо, чтобы было.
— Охренел?
А он лишь глаза под лоб закатил:
— Пойми, когда волос нет, это порнографично, а когда есть небольшая аккуратная дорожка — это эротично. Я же пишу эротику. Делай выводы.
— Все… — она поднялась с дивана и устремилась вниз. — Уж подрисовать куст ты и без оригинала сможешь.
Саша выскочила из квартиры как ошпаренная, а Дар закрыл за ней, потом вернулся в мастерскую и заменил недописанную картину на ту самую, с нимфой. Сейчас же вспомнил ощущения от прикосновений к девушке, тогда рука сама по себе потянулась в штаны.
В дороге Александра вспомнила, что должна была идти на работу. Ну, вот. И с этим магазином придется попрощаться. На сей раз она не просто опоздала, а вообще не явилась. Вдруг в ранце зазвонил телефон, девушка аж подпрыгнула в страхе, что рублевский гад передумал и решил продолжить работу. Но на экране высветилось лицо сестры. Саша только хотела ответить, но неожиданно сбросила звонок. Нет сил. Нет сил говорить, слушать, кого-то видеть. Сейчас хотелось побыстрее вернуться домой и лечь спать. С детства она лечила стрессы сном. А стресс сегодня получился знатный, поскольку никогда до сего момента не раздевалась перед посторонним мужиком, к тому же насильником и конченым ублюдком, который ее при этом еще и связал. Это уже явно перебор.
Однако под конец пути передумала и поехала в парк. Тишина, покой, солнце и мороженое, а после этого домой спать.
Прохаживаясь по аллее с Лакомкой в руке, Саша потихоньку начала приходить в себя. И чем яснее вырисовывалась картинка происходящего, тем поганее становилось на душе. По сути, она сегодня позволила второй раз поглумиться над собой, а ведь чем дальше, тем его желания будут сквернее и сквернее. Не каждую натурщицу связывают. Да о чем она вообще?! Не каждую натурщицу насилуют! А его прикосновения? Дар не просто трогает, он каждый раз сдавливает, сжимает.