Думаю, описывать, как я добивал истерзанных моими же стрелами скелетов, не стоит. Лишённые подвижности, они не представляли практически никакой угрозы для меня. А их стремление во что бы то ни стало дотянуться до наполненного кровью тела лишь упростило мне сбор Эргов. Конечно, жадность внутри меня просила добыть из тел нежити и камни мёртвых, но ситуация в целом не располагала к длительным задержкам посреди пустоши. Естественно, в моей голове появилась соблазнительная мысль, что теперь опасаться дальнейшей погони со стороны ограбленной крепости не нужно. Но вот не исчезнувшее чувство тревоги говорило мне совершенно о противоположном ближайшем будущем.
Само собой разумеется, у рядовых скелетов уровни не превышали пятнадцатого. Да и вооружены они были не Системным оружием. С другой стороны, будь иначе, и сотня тридцатиуровневых скелетов разобрала бы такого дерзкого солдата, как я, на мелкие кусочки.
(0/280)
(4188/5000)
Если бы не чуть больше двух тысячи единиц энергии Благодати, полученного из погибших костяков, то выпавшие из них три десятка пустых свитков умений [1] ранга меня бы сильно разочаровали. Конечно, я понимаю, что из существ [1] ранга не стоит ожидать получить нечто невероятное. Но неужели из ста воинов нежити ни у кого не было хотя бы умения владения оружием ближнего боя? Возможно, в крепости Халот Джерэм так принято столь трепетно тратить ресурсы на своих подчиненных, не позволяя ни одному лишнему Эргу пропасть зря. Но скорее всего мне банально не повезло.
Что было действительно жаль, так это оставлять закопанными останки Зовущего мёртвых [2] ранга. А ведь он оказался одиннадцатого уровня, а это только приблизительно не меньше восьмидесяти восьми Эргов. Что очень даже неплохо, не говоря о свитки умения [2] ранга, который мог из него выпасть. Но небольшой шанс, что окончательное осушение или разрушение его ядра может сообщить в крепость о провале погони, заставлял задуматься. Одного этого было достаточно, чтобы моя жадность не подавала даже малейших признаков активности. Думаю, нынешних проблем более чем достаточно. Не стоит лишний раз испытывать судьбу на прочность, особенно там, где этого вполне можно избежать. Тем более что она, кажется, и так держится из последних сил.
Если я правильно рассчитал время, то эту группу скелетов, скорее всего, будут ждать в крепости не меньше пары суток, прежде чем высшая нежить заподозрит неладное. Ещё из неприятного было отсутствие в пространственном мешке не живого мага хоть чего-то мало-мальски полезного. Полезного для живого существа, конечно. По итогу я закопал пространственный мешок вместе с телом Зовущего мёртвых. Кстати, странное прозвище закрепилось за этими волшебниками, и всё лишь потому, что они обладают навыком контроля дикой нежити. Своего рода поводыри, ну или погонщики. Тут как на ситуацию посмотреть. А ведь не раскроши я его голову первой же стрелой, возможно, мы смогли бы даже поговорить. Или может, удалось бы заполучить один из навыков немёртвого мага. Не факт, что это могло закончиться благополучно для меня лично, но всё же в следующий раз стоит быть аккуратнее и куда предусмотрительнее.
Глядя на свой накопитель Эргов, я чувствовал, как настроение непроизвольно становилось немного лучше. А губы, ну или что там сейчас у меня было вместо них, расплывались в счастливом оскале. С трудом верилось, что в моём распоряжении практически пять тысяч Эргов. И в недалеком будущем стоит озаботиться тратой этих средств, чтобы банально освободить в накопителе место. Ещё каких-то несколько месяцев назад я не поверил бы и десяти единица энергии Благодати, свалившимся неожиданно на мою голову. Да что там говорить, и в свой двадцать восьмой уровень верилось с большим трудом. В крепости Новый Сибирск настолько высокоуровневых воинов или просто аристократов горожане знали каждого поименно. Наверное, именно сейчас, когда удалось отбиться от погони, глубоко внутри наконец укоренилось долгожданное и, казалось, такое несбыточное чувство столь желанной свободы.
Глава 5Небольшие волнения. Ветеран Мареш
Мареш никак не мог понять, что всё-таки происходит перед его глазами. Последним, что он отчетливо помнил, был невероятный пир, устроенный нашим могучем полковником Овцевым.
В этом страшном мире, где буквально всё становилось серым и пугающим, такая малость, как кубок хорошего вина, казалась мне прекрасной идеей, предложенной старшими офицерами. Но дальше все воспоминания превратились словно в мешанину чудовищных образов, разобраться в которых я никак не мог. Даже малейшая попытка вспомнить приводила к сильнейшей головной боли. Но судя по тому, что сейчас происходило перед моим взором, это наименьшая из моих проблем.
Перед глазами всё по-прежнему плыло. А тело полностью отказывалось двигаться. Даже слова вымолвить не получалось. От ужаса, охватившего в первые мгновения, спас голос господина Ирчина. Он где-то рядом, отчитывал Леура Кретова, слова разобрать не удавалось, но злые нотки в голосе моего командира угадывались мгновенно. Как бы кто из нашего отделения ни относился к господину Ирчину, но лично мне всегда хватало ума быть поближе к нему. Уж если он выжил на протяжении трёх контрактов, то разве это не показатель его не только опытности, но и удачи, что, наверное, даже важнее.
Специально или нет, но он не упускал возможность, если она была, спасти своих подчинённых. И я никогда не пренебрегал этим знанием, по возможности, конечно. За долгие годы службы, как только ни называли старого рыцаря. Конечно, можно сказать, что он довольно-таки злой. Возможно, местами даже очень жестокий. Но разве сильный воин не должен быть именно таким? Мне самому никогда не хватало храбрости и на десятую долю того, что делал господин Ирчин. А он словно и не замечает преодолённых преград. Иногда мне вообще казалось, что для этого старого офицера и не существует преград вовсе, как будто он был героем древних мифов.
Отвлёкшись на размышления о господине Ирчине, я немного успокоился. Да и мерное покачивание постепенно вызывало дремоту, и местами моё сознание гасло. Сколько прошло времени с того момента, когда я в первый раз очнулся, понять никак не получалось. Но всё же постепенно зрение становилось всё лучше, и размытый образ перед глазами принял очертания полевого мага Леура Кретова, несущего за своей спиной мелкого Михаила Соятова. И судя по тяжёлому дыханию волшебника, двигаемся мы по пустоши уже довольно долгое время. Приступы неуправляемого страха и отчаяния из-за невозможности пошевелиться тоже постепенно становились всё слабее. Сердце уже не так бешено билось в моей груди от одной только мысли, что изменить эту ситуацию не представляется возможным. Но я находил успокоение в том, что если мой командир продолжает тащить меня, несмотря на усталость и, судя по кровавым следам, тяжёлые раны, то шансы на моё спасение всё ещё остаются. И по-другому просто не может быть.
Не знаю, сколько это могло продолжаться, но неожиданно я понял, что мои глаза могут двигаться, пусть не вся голова, но хоть что-то. Наконец-то удалось осмотреться, хоть и немного. Не скажу, что обзор стал значительно лучше, но сам факт очень сильно воодушевлял. Но радость моя не продлилась долго. Неожиданно Леур завалился на землю и начал биться в просто безумной истерике. Как оказалось, за нами следовала погоня, это стало ясно по разговору между старым рыцарем и полевым магом. От кого мы убегаем, было, в принципе, понятно. Это точно нежить, ведь это мёртвый мир, и живым здесь однозначно не место. Не зря я всегда ненавидел и очень опасался посещать подобные миры, ну не может быть в этих мирах склепах ничего хорошего! И нынешняя ситуация, которая была пусть и непонятна, но ничего доброго она явно не предвещала, ведь других солдат, не то что нашего отделения, но и вообще полка, я не видел.
Лично для меня даже блуждание по бесконечным лабиринтам жуков при свете вонючих и вечно чадящих масляных фонарей было куда большим удовольствием, чем эта гнетущая серость и неумолимая атмосфера обречённости и тлена, которая чувствуется здесь в каждом дуновении этого проклятого ветра. Да что там говорить, мир, вечно покрытый снегом, населённый безумными морозными обезьянами, и тот оставил после себя лучшие воспоминания.
Рассмотреть же количество преследователей мне не удавалось, даже несмотря на то, что я словно специально был развёрнут прямо в сторону спешащих к нам костяков. Но судя по реакции Кретова, шансов как бы и не было.
А вот спокойный господин Ирчин, видимо, имел совсем другое мнение на этот счёт. Не знаю, радоваться мне или расстраиваться, но противников я так и не увидел. Ну, если не считать размытое пятно в паре километров от нашей позиции на противоположном гребне холма.
Командир стрелял очень быстро, но при этом тетива лука срывалась с его пальцев аккуратно и без какой-либо нервной суеты, причём так обычно работают на стрельбище, никуда не спеша. Сразу по две стрелы возникали у него в руке, прямо из пространственного мешка, закреплённого на поясе. О такой технике стрельбы я никогда раньше не слышал и даже представить не мог, что подобным образом можно научиться стрелять в принципе, да и господин Ирчин раньше не демонстрировал такого никогда.
В один из моментов, всего на одно мгновение мне показалось, всего на одну секунду, что лук издавал еле различимую мелодию. А может, это мне всего лишь привиделось. Противник же тем временем так и не поднялся на вершину занятого нами холма. Потому как мой господин, как всегда, занял максимально выгодную диспозицию. Наверное, наш командир даже не замечает всех этих тонкостей ведения боя. Возможно, за долгие годы службы все эти мелочи превращаются в инстинкты. А для меня всё это становится понятно только как свершившийся факт, но заранее предусмотреть такие нюансы не удаётся. Вот и думай, либо преследователей было немного, и господин Ирчин с лёгкостью их расстрелял из своего огромного лука, либо их было очень много для одного стрелка, и наш командир снова совершил невозможное для обычного человека, ведь не зря же Леур Кр