В ответ пришел смайлик и краткая фраза, показавшаяся немного дерзкой.
«Надеюсь, перерыв на кофе включен в ваш план?»
Ник усмехнулся и напечатал:
«Непременно».
В воскресенье Сэмми очень нервничала. Глупо, конечно, но все же это ее первое свидание за много месяцев, да еще с человеком, чей образ жизни так отличается от ее.
Ник Кеннеди очень ей нравился, ее влекло к нему. И это чувство определенно взаимно.
Как он отреагирует на ее признание в том, что в подростковом возрасте она перенесла остеогенную саркому?
Она не думала, что он убежит от нее без оглядки, испугавшись, ведь у его племянника тот же диагноз. Но будет ли он вести себя как ее семья, стараться опекать ее, делать огромную проблему из каждой мелочи? Если он близок с племянником, значит, он любит детей. Возможно, однажды ему захочется иметь своих. Это может стать серьезной проблемой. Перед началом лечения Сэм заморозила яйцеклетки, чтобы иметь возможность сделать в будущем ЭКО, но никто не даст гарантии, что ей удастся родить.
Сэм боялась заводить разговор на эту тему, и не потому, что трусила, это было следствием опыта прошлых отношений с мужчинами. С каждым разом, когда они бросали ее, в душе крепло чувство, что ее нельзя считать полноценной женщиной.
В душе она была рада встрече с Ником. Он занимался серьезным делом, производил впечатление человека, «застегнутого на все пуговицы», и все же решился раздеться для календаря. Это требовало внутренних усилий и наводило на мысль, что он личность неординарная.
Возможно, их знакомство станет началом чего-то хорошего в ее жизни. Надо отбросить все мысли и не терять веры, несмотря на все предыдущие отношения.
Ник Кеннеди отличается от всех ее знакомых мужчин.
Если бы она узнала его чуть лучше, то смогла бы предугадать реакцию, а пока она будет молчать о том, что у нее был рак и сейчас она в состоянии ремиссии.
Сердце забилось сильнее, когда он увидел Сэм на платформе станции метро. Она опять была вся в черном, хотя на этот раз футболка была без рукавов, что объяснялось не по-сентябрьски теплой погодой. На шее было красивое серебряное колье с зелеными шариками, а в ушах такие же серьги. Сэм выглядела потрясающе, но вела себя так, будто не замечала, как смотрят на нее мужчины. И это было еще одним качеством, которое нравилось ему в Сэмми Томпсон. Она всегда оставалась самой собой, и потому с ней было легко.
Ник поздоровался и поцеловал ее в щеку.
– Рад видеть загадочную женщину в черном, – усмехнулся он.
Она улыбнулась в ответ:
– Я как-то не задумывалась над этим, но вы правы, я предпочитаю черный. Простите. Должно быть, это пережиток еще из колледжа.
– Не извиняйтесь. Этот стиль вам очень идет. Мне нравятся ваши камни.
– Эти зелененькие? Малахит. Одна из моих подруг стала ювелиром. Я люблю работы Эми и цвета, которые она использует. Она делает украшения с разными полудрагоценными камнями.
– Моя сестра очень любит такие вещи. Скоро у нее день рождения, не могли бы вы дать мне телефон подруги, вдруг у нее найдется что-то для меня.
– Разумеется. Напомните мне, когда зайдем в кафе. Видите, я не забыла ваше обещание.
– Тогда пойдемте? – улыбнулся Ник.
Они вышли из метро и пошли по набережной Темзы.
– Куда же мы идем? – спросила Сэм, когда они свернули на одну из узких улочек.
– Здесь неподалеку расположен один из судебных иннов[1] – Иннер-Темпл[2].
– Вы там работаете?
Нику было приятно, что она догадалась.
– Да. Не пугайтесь, мы не пойдем непосредственно в мой офис, но мне кажется, вам понравится то, что я покажу.
Он привел ее на судный двор: темные здания, темные каменные стены с арочными окнами. В разных сторонах двора были каменные арочные входы, скамейки рядом с клумбами ярко-розовой герани.
– Невероятно красиво. Я могу сделать фотографии или на это требуется разрешение?
– Только в случае, если снимки будут использоваться в коммерческих целях, тогда надо прежде поговорить с представителями по связям с общественностью.
– Вы не возражаете. – Сэм достала камеру.
– Поступайте, как вам удобно. – Ник поднял руки.
Он смотрел, как она делает снимки, принимая разные позы, чтобы поймать лучший ракурс. Ему никогда не приходило в голову снимать один и тот же предмет под разным углом и на разном расстоянии. Видимо, в этом и заключается мастерство профессионального фотографа.
– Спасибо вам, Ник. Прекрасное место. Мне очень понравилось.
Он подумал, что мог бы показать ей гораздо больше.
– Пойдемте сюда, – сказал он, указывая на арку.
В следующем дворе была церковь, построенная из камня медового цвета. Она была круглая, с круглой же башенкой наверху.
– Это церковь крестоносцев. Одна из четырех, сохранившихся по всей Англии. Я привел вас сюда, чтобы вы смогли сфотографировать как можно больше интересного, прежде чем начнется воскресная служба.
– Я и не представляла, что нечто подобное существует. Значит, мы можем зайти даже внутрь?
Ник кивнул:
– Там сохранились надгробия тамплиеров. Думаю, они вам понравятся.
Ей все очень понравилось. Не только само здание, но и цвета, которые давали лучи, проходящие сквозь витражные окна. Голубые, пурпурные и красные, они бросали свет на темные колонны, охранявшие надгробия.
Ник остановился у одного из них:
– Это Уильям Маршал. Он служил во времена правления четырех королей и был регентом при Генрихе Третьем. Рядом с ним покоится его сын Уильям.
Надгробия были выполнены из камня и повторяли формы тела рыцарей при полном вооружении и в доспехах. Им ведь уже около тысячи лет, а они лишь чуть потемнели от времени. Сэмми была очарована и сделала немало снимков.
– Прекрасная церковь. Умиротворяющая атмосфера, – прошептала она. – Изнутри она не кажется такой старой, как на самом деле.
– Она серьезно пострадала во время лондонского блица Второй мировой, – шепотом ответил ей Ник, – поэтому ее отреставрировали. Но я могу показать вам кое-что действительно очень старое.
Он указал на ворота из двух арок, украшенные металлом. Сэмми фотографировала все, на что падал взгляд.
– Пойдемте.
Ник вывел ее на улицу, и они пошли по длинной аллее, конца которой, кажется, не будет никогда.
Через некоторое время Сэм не выдержала и попросила его остановиться.
Ник обвел рукой деревья:
– Эти платаны были высажены на аллее во времена королевы Виктории.
Они полюбовались садом пионов рядом с древней стеной и глициниями, свисающими с кованой изгороди.
– Удивительно, что такой сад расположен в самом центре города, совсем рядом с Темзой. Потрясающе. А я считала, что хорошо знаю Лондон.
– Многие люди не подозревают о существовании этого места. Здесь приятно погулять жарким днем. Если я не в суде, иногда прихожу сюда на ланч. Люблю посидеть и подумать над сложными юридическими вопросами.
Сэм заметила в стороне медного цвета солнечные часы с фигуркой Пегаса в центре.
– А почему Пегас?
– Он символ Иннер-Темпл. Говорят, это сделал Роберт Дадли.
– Возлюбленный Елизаветы Первой?
– Тогда он был ее шталмейстером. В середине шестнадцатого века он устраивал здесь рождественские гулянья, его последователи избрали для себя символом Пегаса. Поэтому он здесь.
– Красивые часы. Мне кажется, Дадли был мерзавцем, ему было удобно, чтобы жена упала с лестницы и сломала себе шею.
– Мы никогда не узнаем правду о ее гибели.
Сэмми помолчала.
– А вы бы стали защищать Роберта Дадли в суде, если бы его призвали к ответу за убийство супруги?
Ник задумался на несколько секунд.
– Если бы он просил, то да.
Сэм посмотрела на него очень внимательно.
– А стали бы защищать человека, будучи полностью уверенным в его виновности? – Этот вопрос действительно ее волновал. – Как можно защищать преступника?
Ник улыбнулся:
– Это первое, о чем люди спрашивают барристера. Во-первых, по закону, каждый человек невиновен, пока не доказано обратное. Во-вторых, любой гражданин имеет право на представительство в суде, и мы не можем ему отказать по причине личной антипатии или потому, что не верим в его невиновность. Барристер подчиняется закону и этике. Если мой клиент виновен, я не могу заявить в суде, что он невиновен, я также не имею право призывать кого-то к лжесвидетельству – за это следует наказание.
– Он мог бы уйти от ответственности?
– Эта работа обвинения, они должны доказать его вину. Суд обязан выслушать обе стороны, таков закон правосудия. Я же, как адвокат, забочусь о том, чтобы у моего клиента были равные права со всеми остальными подсудимыми.
Получается, Ник высокопрофессиональный человек.
– А если бы подсудимый признался вам в своей вине, вне зависимости от того, как пройдет суд?
– Тогда бы я посоветовал ему сразу признаться, потому что в суде правда все равно всплывет.
– А он бы заявил, что будет настаивать на своей непричастности?
– В таком случае я имею право отказаться от защиты. Я также имею право отказаться, если выступаю как свидетель, в данном случае имеет место конфликт интересов. Порой бывает, что невиновный оказывается виновен и наоборот. Важно, чтобы суду были представлены полные доказательства, чтобы было вынесено верное решение.
– Значит, вы бы не стали отказываться от клиента, если он виновен?
– Порой в вопросах виновности не бывает черного и белого.
Сэм нахмурилась.
– Что это значит?
– Смотрите, допустим, у меня есть клиент – назовем его Том, – его обвиняют в краже дорогой ручки из магазина.
– Это же воровство.
– Только в том случае, если он взял ручку намеренно и обдуманно. Том ведь мог случайно прихватить ручку и намеревался вернуть ее. Или ему угрожали. Допустим, если он не украдет и не принесет кому-то ручку, его близким будет плохо. Или Тому всего девять лет, и он не может нести уголовную ответственность. Или он признан слабоумным, и вообще не может привлекаться к суду.