Сэм задумалась.
– То есть даже если Том взял ручку, то он может оказаться невиновным?
– Именно. Виновность – сложная штука. Важно, чтобы суду стали известны все факты и он вынес верное решение.
– Вы действительно любите свою работу.
Она видела, как горят его глаза, с каким жаром он все ей объясняет.
– В этом я виновен, – произнес Ник с улыбкой. – Не все меня понимают.
Если вы всецело увлечены работой, если вы трудоголик, это может стать причиной многих проблем в личной жизни, если тот, кто рядом, не понимает, насколько важна для вас работа. Сэмми знала, что это такое.
Не поэтому ли Ник холостяк? Его девушке надоело всегда быть на втором месте? Впрочем, ее это не касается.
– Я тоже очень люблю свою работу, – призналась она. – В этом нет ничего страшного.
– Рад за вас. Но я хотел еще кое-что вам показать.
Ник увлек ее в лабиринт зданий.
– Старые уличные фонари, – ахнула Сэм, останавливаясь посреди улицы. – Какие красивые. Удивительная форма, как на старых рождественских открытках. Не представляю, что когда-то мимо них ходили дамы в кринолинах и мужчины в цилиндрах.
– Так и было, потому что их установили в эпоху Виктории. Это газовые фонари. Вечером они смотрятся потрясающе, кажется, будто вернулся во времена Диккенса. Некоторые из них в Миддл-Темпл он описал в своих книгах.
Сэм оглядела украшенные лепниной фасады.
– Удивительно. Ник, вы работаете в таком красивом месте.
– Пользуюсь привилегированным положением. Кстати, я обещал вам кофе. Как полагаете, еще не рано для второго завтрака?
Сэм растерянно посмотрела на часы.
– О, простите. Я и не думала, что так долго фотографировала. Кажется, немного увлеклась… Извините меня.
– Нет нужды извиняться, – остановил ее Ник. – Я ведь сам привел вас сюда, и мне приятно, что вам понравилось.
– Итак, кофе и завтрак, – решительно произнесла Сэм. – Прекрасное место для того и другого. И помните, мы договорились, я вас угощаю.
Ник открыл рот, чтобы возразить, но передумал.
– Хорошо. Тогда – сюда.
Ник был уверен, что Сэм будет настаивать, что именно она должна оплатить счет. Возможно, ее бывший возлюбленный был человеком властным, который никогда ее не слушал. Никакая другая причина, по которой такая восхитительная женщина, как Сэм Томпсон, может быть одинока, просто не приходила ему в голову. Скорее всего, мужчина пытался ее себе подчинить. И пытался очень настойчиво.
Впрочем, и его послужной список оставлял желать лучшего. Ник не верил в любовь, а потому не имел права позволить его отношениям с Сэм развиваться, ведь в результате он причинит ей боль. После завтрака он найдет благовидный предлог расстаться с ней. Здесь нет ее вины, все дело в нем.
Ник шел рядом с Сэм, погруженный в свои мысли. Руки их пару раз соприкоснулись, отчего пальцы стало покалывать. В третий раз он попытался удержать ее, и она не сопротивлялась, но даже не посмотрела на него. Почему? Из скромности?
К своему стыду, Ник ощущал себя подростком, который боится взять понравившуюся девочку за руку. Уже очень давно ни одна женщина не вызывала в нем таких чувств, и это давало повод пересмотреть недавно принятое решение. Будет ли так плохо с его стороны позволить себе встречаться с ней, зная, что ничем хорошим это не кончится? Обязательно ли им обоим в конце будет больно? Может, ему стоит рискнуть?
В этот момент они подошли к кафе, которое выбрал Ник.
– Вам нравится? – спросил он, кивком указывая на дверь.
Сэм окинула взглядом меню на стекле у входа:
– Вполне. Спасибо. Мне будет трудно выбрать что-то одно, потому что я люблю все, что здесь перечислено.
Ее отношение к еде в очередной раз его порадовало. Последние его подруги настолько щепетильно относились к тому, что лежит в их тарелке, что забывали получать удовольствие от трапезы. Это значит, что с Сэм он может расслабиться и насладиться завтраком. Это показалось ему хорошим поводом увидеть ее снова.
В зале их приветствовала официантка, проводила к столику в тихом месте и кивнула на просьбу принести кофе, пока они изучат меню.
Через несколько минут Сэм откинулась на спинку и вздохнула:
– Никак не могу выбрать между ореховыми вафлями с ягодами и греческим йогуртом, яйцами по-флорентийски и омлетом с копченым лососем и ржаным хлебом. – Лицо ее стало печальным. – Но все вместе я просто не съем.
– Есть два способа сделать выбор.
– Да? И каких?
– Мы еще раз придем сюда на завтрак и закажем то, от чего вы решите отказаться, или закажем два блюда и поделим их пополам.
Мысленно он добавил, что еще приятнее будет сделать и то и другое. Чем лучше он узнавал Сэмми, тем больше она ему нравилась, тем отчетливее он понимал, что хотел бы проводить с ней больше времени. Пусть даже ему самому такие желания были непривычны.
– А что вы предпочитаете, если мы решим поделиться?
– Омлет и вафли.
– Так и решим. А еще свежевыжатый сок из красных апельсинов и кофе.
– Полностью согласен.
Вернулась официантка, и Сэм сделала заказ за них обоих. Ник не привык к такому, но ему очень нравилась ее независимость.
Сэм сделала глоток сока и с наслаждением зажмурилась.
– Почти так же вкусно, как в Венеции.
– В Венеции?
– Я пила его, когда мы завтракали на Гранд-канале. Это было удивительно. Прямо перед нами покачивались гондолы, один из гондольеров заметил, что мы на них смотрим, и пропел нам серенаду. Мы были в восторге.
– Кто «мы»?
– Я, Клэр и Эшли. Клэр и Эш дружат еще со школы, а я познакомилась с Клэр в художественной школе – она училась работе с тканью, а я фотографии. Мы были прекрасным трио.
– Были?
– Помните, я показывала вам свадебные фотографии? Эш вышла замуж в прошлом году, а Клэр весной этого года. – Сэм пожала плечами и улыбнулась. – Разумеется, мы проводим время вместе в Лондоне, но отдыхать втроем уже не ездим.
Получается, сейчас Сэм немного одиноко? У него тоже было такое. Порой он просыпался в три часа ночи, и постель казалась слишком большой и пустой. В голове проносились слова, сказанные отцом много лет назад: «На любовь, в отличие от работы, никогда нельзя полагаться. Отдай любимому делу всего себя, и заберешься на вершину. Если отдашь свое сердце любви, она лишь разобьет его и посмеется над тобой».
С возрастом и накопленным опытом Ник понял, что отец говорил так от боли и гнева, когда распался его брак. Эдвард Кеннеди так и не пришел в себя после этих событий, он с головой ушел в работу, переехал в Брюссель, для того чтобы сделать карьеру. Ник уже проделал половину того пути, что отец. Эдварду удалось многое, он почти достиг вершины, но Ник был уверен, что отец по-прежнему одинок и несчастен.
По крайней мере, для себя Ник не желал такой судьбы. Он мечтал, чтобы в жизни нашлось место и работе, и любви. Когда он встретил Наоми, казалось, она тот человек, который способен дать ему все. Она вдохновляла его, на какое-то мгновение показалось, что жизнь вполне удалась.
Однажды он пришел домой раньше и понял, что брак его был совсем не таким, каким он его видел. Отец прав: жена разбила ему сердце и посмеялась над ним. Так поступила мама с отцом. Возможно, в произошедшем в личной жизни есть и вина его, Ника, ведь он много времени уделял работе, гораздо больше, чем жене. Он ошибочно полагал, что она его понимает, что ее все устраивает.
Ник поморщился и прогнал навязчивые мысли. Он не будет думать об этом, особенно здесь и сейчас.
Когда принесли заказанные ими блюда, Ник обратил внимание, что Сэм первым делом потянулась к вафлям.
– Разве не лучше сладкое оставить на потом? – не смог удержаться он от вопроса.
Сэм подняла на него глаза.
– Разве вы не слышали? Жизнь коротка, мы не всегда успеваем съесть десерт, поэтому надо начать с него. Отличная философия.
Он сразу подумал о Зандере и решил, что Сэм тоже вспомнила сестру. Желая отвлечь ее от грустных мыслей, он произнес:
– Можно попросить вас показать фотографии, которые вы сделали сегодня?
– Конечно. – Она вытащила из кофра камеру и протянула Нику.
Опять их пальцы соприкоснулись, и по телу побежала дрожь. На несколько секунд он задержал взгляд, и по ее глазам понял, что она испытывает то же самое. Внезапное притяжение. Также он понял, что ни один из них к этому сейчас не готов. И все же что-то в Сэмми вызывало любопытство и желание узнать ее лучше. Несмотря на то, что он больше не верит в любовь. Впрочем, у них ведь все может быть по-другому, поскольку она так же предана своему делу, как и он. Сэм была человеком откровенным, он не верил, что она, как Наоми, может говорить не то, что думает.
– Чудесные фотографии. Я не обращал внимания на те детали, которые вы подметили. Отделка окон, рисунок камня, чеканка. Вы заставили меня на многое посмотреть под другим углом.
– Это моя работа. Вы тоже заставили меня пересмотреть свои взгляды, когда говорили о виновности и невиновности человека.
– Это моя работа, – усмехнулся Ник. – Сэмми, вы заняты сегодня днем?
– У меня не было никаких планов, а почему вы спрашиваете?
Ник решил рискнуть.
– Мне очень приятно проводить с вами время, и я не хочу, чтобы наш день так быстро закончился.
– О. – Щеки ее залились румянцем. – Знаете, я тоже. – Голос ее дрогнул.
– Учитывая, что Трафальгарская площадь за углом, я предлагаю пойти в художественную галерею. Хотя, наверное, не очень правильно снимать в картинной галерее.
Сэм рассмеялась:
– Не волнуйтесь. Я всегда рада посетить Национальную портретную галерею. Это для меня удовольствие.
– Но вы ведь любите фотографию и свою работу.
– Как и вы. И я полагаю, ваша семья так же критически относилась к этому, как и моя.
– Любимая фраза моей сестры: «Ты слишком много работаешь». Но как иначе я могу стать настоящим профессионалом и достигнуть самых высот?
– Полностью согласна. Разумеется, можно добиться успеха и благодаря семье, но разве это будет означать ваш личный рост? – Она помолчала. – А я хочу добиться максимума того, что могу.